решительно не понимал – во время свар, когда никто никому не доверяет, не только воровать затруднительно, но и просто выжить бездомному человеку сложно.
В общем, в деревнях делать нечего. Кроме как пожрать, там ничего не достанешь, да и то – если на сук сразу не потащат, будут всем обществом следить, как бы гости прохудившееся ведро не сперли. В город соваться сразу тоже не стоит. Возможностей там больше, но фуа в одной набедренной повязке туда везти никак нельзя. Может в зверинец угодить из-за лап своих глупых. Теа… Она, конечно, в Кануте когда-то бывала. Но с тех пор много лет прошло. По внешнему виду в ней оборотня только редкий знаток заподозрит. Особенно если рыжая рот свой зубастый разевать не будет. Но на кого она похожа? Сапоги богатые, да уж слишком диковинные. Тряпье шелковое, но уж такие тряпки помойные. На голове – пакля. Была бы одежка чуть поприличнее – могла бы рыжая за шлюшку сойти. Нет, это вряд ли – ни за что не согласится. Лучше всего в город самому сходить. Вот только как бы гордых да впечатлительных сотоварищей не обидеть.
– Ква, тюфяк пыльный, я тебе сколько раз говорила – полностью мышцы расслабь. О чем думаешь? До ужина далеко.
– О городе думаю, – пробормотал вор, поспешно принимая правильную позу.
– Давайте остановимся и вместе подумаем, – предложил фуа, с гримасой вынимая из стремени больную ногу.
– Если останавливаться то и дело будем, до города никогда не доберемся, – прикрикнула рыжая. – Давай, Ныр, вперед езжай. Учись.
Фуа вздохнул и тронул коня. Несмотря на явные успехи, искренним поклонником верховой езды он так и не стал.
– Повод не дергай, – не преминула напомнить рыжая. – А ты колени держи ровнее. – Это относилось уже к одноглазому всаднику.
Квазимодо поправился. Теа направила жеребца рядом.
– Ты, Ква, дергаешься, когда я говорю, как будто я тебя бить собираюсь. – Говорила рыжая приглушенно, и в ее голосе слышалось явное недовольство.
– Я побыстрее научиться хочу, пока от задницы хоть что-то остается.
– Научиться ты хочешь, а еще поиздеваться хочешь над «девкой рыжей»? – угрюмо пробормотала Теа.
– Чего это – «издеваться»? Что я, другого повода для шуток не найду? – удивился вор.
– Откуда я знаю, какой ты повод нашел? Ты крыса хитрая. Я тебя знаю, – мрачно и не очень последовательно сказала девушка.
– Ну да. От тебя ничто не укроется. Да не буду я над тобой издеваться. Разве что пошучу иногда. Мы ведь с тобой почти родственниками стали.
– Когда это? – мгновенно напряглась рыжая.
– Когда рядышком блевали, – пояснил вор. – Такое не всем дано.
– Червяк тупой! – разгневанно зашипела девушка и послала жеребца вперед.
– Эй-эй! – Квазимодо пришпорил пятками свою кобылу и догнал рыжую. Фуа сказал вслед обоим что-то нелестное.
– Теа, я ничего обидного не имел в виду, – сказал вор, пытаясь заставить буланую снова идти рядом с жеребцом.
– Я поняла. Не издеваешься, не смеешься. Честность из тебя, одноглазый, так и прет. Ящер грязномордый.
Вор сморщился:
– Что ты ругаешься? К людям подъезжаем, ты там всех распугаешь. Я же за своим языком слежу?
– Да ты и без ругательств задеть умеешь. Не мог не напомнить мне про слабость мою?
– Вот аванк тебя вразуми, какая же это слабость? – рассердился вор. – Слабость – это вон у Лягушки. Он по ночам, когда колени разогнет, леди свою сладкую вспоминает. А мы все сразу пережили. Пусть другие что угодно думают – мы с тобою знаем, как было.
– Недостойно это воинов, – прошептала Теа, упорно глядя в сторону.
– Попали, что могли – сделали, – мрачно сказал вор. – Мы же не из сказок герои какие-нибудь. Что теперь головой биться? Я и сейчас ничего лучше придумать не могу, чем мы сделали. Нечего сопли жевать. Я тебя о другом спросить хотел – ты когда последний раз в городе была?
Рыжая глянула с ненавистью. Глаза у нее влажно блестели.
– Что ты пристал? Говорила же – я была в Кануте двадцать весен назад. Или для тебя это такие времена незапамятные, что ты и поверить не можешь?
– При чем здесь времена? Что ты на меня сегодня тявкаешь все время? Я тебя вообще про любой город спрашиваю. И не просто так.
– Еще была в Калатере, – буркнула девушка. – Давно, еще маленькой. Меня отец возил. Тогда мир был.
– Угу. Знаешь, Теа, хочешь на меня тявкать – тявкай, но лучше мне в город одному на разведку сходить. Ты от людей отвыкла, Ныр и не привыкал толком никогда.
– Я тоже никогда не привыкала к людям, – пробурчала рыжая. – Враги они нам были. Я их убивала. И скрывать не буду – десяток ушей отрезала.
Квазимодо хотел спросить, как считались уши – парами или, к примеру, только левые? Но сказал другое:
– Врагов и у меня среди людей хватает. Но не все люди тебе враги только потому, что ты оборотень.
– Все, – без раздумий отозвалась рыжая. – Не врагов у меня среди двуногих нет. Разве что Лягушка да ты, Полумордый.
– Хм… Ну и на том спасибо.
– Полумордый – это не оскорбление, – быстро сказала Теа. – Я просто так думать привыкла. Я не хочу на тебя тявкать. Мне перекинуться нужно. Устала я.
– Так что ж ты не сказала? Остановились бы на пару ночей.
– Вы в город торопитесь.
– Мы?! – изумился вор. – Да это ты нас гонишь, как будто тебе там жалованье задолжали.
– Я говорю – давайте отдохнем. Да кто меня слушается? – возмутился за спиной, оказывается, слышавший весь разговор фуа.
Остановились на берегу мутной, но довольно полноводной реки. На другом берегу простирались пустоши, заросшие вьющейся колючей травой. Еще дальше темнела цепь холмов с темно- рыжими склонами. Теа ускакала на стоящий над рекой холм, Квазимодо следил, как взбирается на откос черный лошадиный силуэт с такой же черной легкой фигуркой всадницы. Фуа, не теряя времени, блаженно залез в реку. Глубина мутного потока не превышала груди, но ныряльщик быстро обнаружил присутствие рыбы. Когда Теа вернулась, на берегу уже прыгали и блестели живым серебром два десятка рыбешек.
– О, ужин будет! – Девчонка спрыгнула с коня. – Там дальше к югу две деревушки. Люди живут. Я дым видела. Полдня пути. Здесь остановимся?
– Самое место, – согласился вор. – Ныр в реке отдыхать будет. А мы ему, так и быть, с уловом управиться поможем.
Рыбу съели мгновенно. Сытый и отяжелевший фуа вытянулся возле мерцающего глубоко в ямке огня и то ли заснул, то ли притворился спящим. Смеркалось. На востоке небо потемнело, затянулось тучами.
– Кажется, гроза будет, – сказал Квазимодо. – Иди, что ли. Что ты ерзаешь?
Теа сидела, обхватив руками колени и уткнув в них курносый нос.
– Мне нужно, понимаешь? – Она словно извинялась.
– Понимаю, что здесь не понять? – удивился вор. – Раз ты лиска, должна обращаться. Что здесь странного?
– Ну, люди находят это гнусным.
– Если считаться с тем, кто из людей что думает, – так придется сразу лечь и помереть. По мне, так быть оборотнем куда лучше, чем полумордым.
– Не знаю, – пробормотала Теа. – Вас, людей, много. Целые города.
