– Объект желаете показать? С тигром? Меня терзают смутные сомнения, что поверить все равно будет трудно.
– «Свищ» показывать не буду. К нему без веских причин лучше не соваться. Да и времени нет. Я пустячок продемонстрирую, не скажу, что приятный, но…
У Александра Александровича была на удивление непрезентабельная «девятка».
Андрей уселся на продавленное сиденье:
– Финансируют вас не очень-то.
– Нормально финансируют. Это моя личная. Должен же я хоть где-то себя дома чувствовать? Старушка у меня еще ничего, менять не собираюсь. Через Третье кольцо, пожалуй, попробуем пробиться.
Ехали в молчании. Александр Александрович временами кратко бурчал про безобразие на дорогах. У Варшавки увязли в «пробке».
Андрей не выдержал:
– Слушайте, а вы меня больше вербовать не будете?
– Нет. По-моему, вы уже готовы. Рано или поздно сами к нам придете. Я, конечно, психолог еще тот, навскидку, с полувзгляда утверждать не берусь. Но Наталья Юрьевна уверена, что вы уже наш готовый кадр. Пожалуй, соглашусь. Начальником Отделения пойдете? Самая сержантская должность.
– А оператор ЗРК[5] вам не нужен? Я когда-то и на него учился.
– ЗРК пока не требуется. И вообще, аналогии с армией неуместны. Это мы с вами частично военные. А работа здесь совершенно иная. И Отделение другое.
– Да подождите вы с вашим Отделением. Я наслужился вволю, едва ковыляю.
Глупо тогда с армией получилось. По контракту Андрей пошел сразу после развода. От злости башку снесло. Хотелось все бросить. Ну, бросил. По возрасту уже проходил с трудом, но Володька в два дня все устроил. Собственно, он как ветеран военкоматовской службы и сосватал в только что созданный батальон тактического управления. Двухгодичный контракт – случай нечастый, но спецов по комендантской службе, знакомых с реальной работой штабов полкового и бригадного звена, не хватало. Как раз и прапорщиков отменили как класс. Реформа армии дело, несомненно, полезное, жаль, что сам процесс опять пошел через известное место. Но ничего, через полгода комендантский взвод тактбата отхватил благодарность и ценные подарки на окружных командно-штабных учениях. По сути, привести в порядок комендантское хозяйство большого труда не составляло. Парни служили неглупые, просто по молодости им житейского опыта не хватало. Самому Андрею служба даже приносила относительное удовлетворение. В штабе уважали, на плац выгоняли, когда уж никак иначе было нельзя. Даже деньги приличные платили. Нормально служилось, если не считать того, что натягивать камуфляж в сорок с лишним лет – идиотизм в чистом виде. Потом грянула Кавказская Десятидневка. Тактбат перебросили вторым эшелоном. К Бониси через перевалы вышли уже 21 -го числа, когда дело было сделано. Но не успели развернуть КП, как началась заваруха. Разведка все-таки прохлопала, и попытки прорыва в горы остатков Восточной группировки противника никто не ожидал. Рвались мины, Андрей лежал в куцем намеке на окопчик, набивал магазины, мальчишки взвода лупили по фигуркам, перебегающим у домишек проклятого Бониси. Прорваться не дали, «черные» попятились, только минометы все не давали покоя. Пришлось идти с корректировщиками в село. БТР отвлек и прикрыл надежно, группа без шума закрепилась в домишке на склоне. Вычислили позиции минометчиков, навели батарею. Получили приказ немедленно выходить из села, возвращаясь к БТР, столкнулись с чужими. Хотя импровизированную группу корректировщиков сколотили, считай, из штабных, «черных» в скоротечной пальбе положили, а одного, подстреленного, даже с собой уволокли. Боевой дух у драпающих «шашлычников» был никакой, да и отнюдь не «зеленые береты» этих конкретных вояк дрессировали. К счастью. На своем пятом десятке лет Андрей искренне надеялся, что стрелять в упор ему никогда в жизни не придется. Ну, как говорится, зарекалась баба… Впрочем, тогда терзаться духовно было некогда. Андрей метался по штабному расположению – во взводе оказался единственный раненый, но большая часть кунгов и палаток пострадала, подбитый генератор сдох наглухо, а начальство требовало немедленно начать перебазирование. Ушли на холмы, развернулись. Перебросили запасной генератор из роты обеспечения. Штаб работал, над Бониси рычали вертолеты, тянулись следы НУРсов, в вечереющем небе гасли и гасли светляки трассеров. К селу уже подошли мотострелки…
Андрей разговаривал с замначштаба. Стояли на склоне, над наскоро выкопанными капонирами, в которые загнали взводные БТРы. В Бониси раздавались вялые автоматные очереди, в нескольких местах алело зарево. Изредка над головами с рокотом проходили невидимые «Ночные охотники».
– …Ну их в задницу, эти сухпаи, – сказал замначштаба. – Давай, Сергеич, напряжемся и нормально поужинаем. Заслужили…
В этот миг за спиной засвистело. Обернувшись, Андрей увидел огненные хвосты под бледными звездами. Капитан что-то неслышно крикнул, прыгнул со склона на броню бронетранспортера, потом соскользнул ниже. Андрей уже вроде бы прыгнул, но тут сзади громыхнуло, дрогнула земля, не успевшие толком оттолкнуться ноги вместе с каменистым песком бруствера капонира ушли в пустоту, и старший сержант Феофанов ухнул в щель между стеной и броней БТР. Грохот разрыва реактивного снаряда должен был заглушить все, но Андрей и по сей день был уверен, что хруст ломающегося сустава был куда громче взрыва…
Полгода в госпитале. Потом перерыв и еще две операции. Колено рассыпалось крайне неудачно. Предлагали заменить сустав искусственным, но и в том варианте имелись свои сложности. В общем, Андрей Сергеевич Феофанов получил возможность до конца жизни лечить конечность, по праздникам надевать медаль «За отвагу» и дни напролет придаваться невеселым философским раздумьям. Армию Андрей не винил, да и бывшую жену обвинять было глупо. Если кто виноват, так это один великовозрастный идиот, что от личных проблем решил под погонами спрятаться. Ну и тем разведчикам, что остатки дивизиона «Града- М» прохлопали, можно было бы пару слов сказать. Ведь единственный залп та хохляцкая продукция дала. Изобразили тогда черные джигиты попытку прорыва и с чистой совестью в плен посдавались. Собственно, на следующий день Кавказская Десятидневка и кончилась. И что сержанту-дураку стоило хорошенько под ноги посмотреть?
– Сейчас самое время о статусе инвалида вспомнить, – пробормотал Андрей.
– Что? – Александр Александрович был занят – из «пробки» выбраться было трудно, машины плотно стояли до самого Новоандреевского моста.
– Я говорю, не пробьемся еще часа два.
– Так нам по делу нужно, – представитель ФСПП принялся ковыряться под сиденьем, извлек плоскую блестящую мигалку, приспустив стекло, пришлепнул на крышу машины, присоединил штекер.
– Вам положено? – озадаченно поинтересовался Андрей. Подобных компактных приспособлений ему еще не приходилось видеть.
– Нам все положено, – без улыбки заверил Александр Александрович. – И наказание за злоупотребления нам тоже положены. Так что не очень-то восхищайтесь этой хреновиной.
Андрей хотел сказать, что восхищаться и не думал, но тут включилась мигалка, а заодно с ней сирена. Звук был чудовищный, соседние машины замерли как вкопанные, «девятка» протиснулась мимо «Опеля», нагло воткнулась между двумя джипами и вырулила в крайний правый ряд. Сирена умолкла, вокруг еще разливались оранжево-синие всплески мигалки, но тишина казалась сущим наслаждением.
– Еще советская шумелка! – довольно прокричал Александр Александрович. – Умели мы оружие делать.
– Вы бы того… хоть шлемофон бы предложили, – сказал ошеломленный Андрей.
«Девятка» перла вдоль ограждения, продолжая сверкать вспышками мигалки. Поцарапать свое сокровище Александр Александрович не боялся. Соседние машины шарахались, высовывались водители, грозили вслед. Интеллигентного вида мужчина, распахнув дверь «Форда», в ярости махал пистолетом. Андрею хотелось надеяться, что ствол «травматический». «Девятка» за две минуты выбралась к повороту на Ленинский.
