дубинка, то ли посох. Одет чисто, но странновато: косоворотка, подпоясанная ремешком с металлическими висюльками, широченные штаны, заправленные в сапоги. Широкополая, почти ковбойская шляпа, только поля обвисли.
– Я мирный. Не беспокойтесь. – Абориген приветливо приподнял шляпу, пригладил длинные волосы. – Милости прошу, чай готов…
Незнакомец говорил странно – непомерно растягивая слова, напирая на звук «о-о-о», – но в целом казался доброжелательным. Вот только дубинка…
Марик устроился в тени кустов, автомат был под рукой, подходы к поляне просматриваются. Лейтенант и Сергеич сидели у костра вместе с длинноволосым аборигеном, пили чай с печеньем. Опергруппа бродила по поляне, изучала и протоколировала. Особенно изучать было нечего: кривобокий шалаш, кострище, горка костей, несколько пустых бутылок странноватой формы, висящий на ветерке пиджак потерпевшего… Ну, еще шкурка от воблы имелась в изобилии. Правда, бабка выкатила из кустов черепок животного – наверное, того самого неправильного бобра.
Сам потерпевший топтался у воды, с нетерпением поглядывая на катер. Изнывает, бедняга.
Надежда Вениаминовна закончила щелкать своим миниатюрным фотоаппаратом, подошла к костру. Пожала здоровенную ладонь аборигена:
– Была рада познакомиться. Всегда была вашей поклонницей. Но нам пора…
– И то правда, сударыня. Места у нас лихие, вольные. – Усач, хитроумно сплюнув, погасил папиросу.
Марик, как положено по инструкции, прикрывал отступление. Надежда Вениаминовна поправила висящую через плечо сумку, подобрала подмокшие юбки, обхватила за шеи Сергеича и лейтенанта. Капитан закряхтел:
– И в чем в вас вес, товарищ уполномоченная?
– Груз опыта и оборудования, – сообщила баба-яга.
Эвакуируемый плескался уже под бортом «Мадрида». Совершенно одичал…
Загудел двигатель – катер задним ходом пятился на речной простор. Сергеич тихо матюкался. Абориген, стоящий у костра, приподнял шляпу, прощаясь, закурил и неспешно двинулся к косогору. Опирался на свою дубинку, весь такой степенный, значительный.
– Классик, – сказала Надежда Вениаминовна, встряхивая влажными юбками. – Теперь таких уж нет. Выродились.
– Вы знаете, – смущенно сообщил Росс, нервно почесываю свою сомнительную бородку, – Макс, конечно, очень хороший, душевный человек. Я ему безмерно благодарен за баранки, хлеб и вообще… Но он все-таки немножко неадекватный. Чертыхается через слово. Социалист пламенный, говорит иногда загадками. Безбожник и атеист. Представляете, агитировал меня в бурлаки идти. Говорит, «духом окрепнешь, с народом будешь». Я объясняю, – у меня гастрит. А он – «водкой вылечишся»…
– Понятно. Менталитет-то не тот, – согласилась бабка.
– Вы вот пиджак возьмите, – Марик протянул эвакуируемому забытый на берегу предмет одежды. – В Москве прохладно.
– Да-да, благодарю. Забылся совершенно, – поблагодарил спасенный – глаза у него были собачьи, запуганные.
– Граждане, вы бы шли в салон общаться и одеждой трясти, – сердито сказал капитан.
Рубка опустела. Марик сел на свое место, принялся протирать автомат. Сергеич стоял у штурвала, поглядывал на зеленый берег.
– Дурь какая-то, – наконец сказал капитан. – Расскажешь кому – не поверят.
– Не рассказывай, – посоветовал Марик. – Ерунда это.
– Думаешь? Что, совсем конец света идет? Все пугают, пугают…
– Да какой смысл пугать? По мне – и так уже дерьмо полное.
Помолчали. Успокоительно бормотал двигатель, было слышно, как прохаживается по верхней палубе лейтенант, завладевший оптикой.
– Да нет, выкрутимся, – сказал, подумав, Сергеич. – Мы всегда выкручиваемся. Не раскисай. По крайней мере – здесь хоть погодка нормальная. Хотя без бакенов идти непривычно…
Донесся крик.
– Это еще что? – изумился Сергеич.
Наперерез «Мадриду» выплывали лодки. Пять здоровенных корыт, похожих то ли на ладьи древних викингов, то ли на рыбацкие шаланды. Народу в них сидело густо: все в ярких одеждах, блескучих и аляповатых. Гребцы что-то выли-стонали, слаженно работая веслами.
– Поют, – сказал капитан, убавляя ход. – Ишь, целая флотилия. Фольклор, мать его…
– Ты бы их обошел… – начал Марик.
С головной лодки заорали: здоровенный мужик с окладистой бородой стоял на носу, театрально подбоченясь. Бас у бородача был дай бог оперному. Да и загибы крутые – часть Марик вообще не понял, но общий смысл, насчет того, что надо бы «дорогим гостям, песьежорцам», остановиться, был вполне ясен.
– Блин, я же их давить не могу, – растерянно сказал Сергеич.
Лодки шли навстречу, охватывая дугой сбавивший ход катер. С верхней палубы что-то крикнул лейтенант. Бух – на головной лодке сверкнуло, поднялся клуб серого дыма. Из пищали, что ли? Бабахнули и со следующей лодки. Марик, снимая с предохранителя автомат, выпрыгнул на палубу. Лодки окутывались кустистыми облачками дыма – над палубой страшновато посвистывало. Бам! – звонко грянуло в стенку рубки – на палубу шлепнулся расплющенный кругляш свинца. Марик упал на колени под защиту фальшборта. АКС задергался – короткими очередями, прижимая пиратов, мешая грести. На лодках вопили, кто-то бесстрашно поднялся на носу, размахивая узким мачете. В смысле, саблей.
– Ходу давай, ходу! – завопил Марик, не слишком слыша самого себя.
Лодки были уже рядом. Грозил автоматчику собственным древним оружием полуголый – бородища до пояса – мужик. Оружие – широкий топор, переделанный то ли из мясницкого, то ли из стрелецкого, – выглядело крайне убедительно. Целился из огромного пистоля красавец в распахнутом бархатном кафтане… Забивал заряд в длинное ружье бритоголовый злодей…
Марик врезал длинной очередью, швырнул на палубу опустевший магазин… С лодки кто-то шумно плюхнулся в воду, – нет, вряд ли завалил разбойника, Марик до последнего поверх голов палил…
Щелкнул, вставая на место, свежий магазин…
– Корму держим! – визгливо возопила где-то сзади Надежда Вениаминовна. Захлопали частые выстрелы.
Марик, передергивая затвор, кинулся мимо рубки. Сергеича за окном видно не было, но кажется, «Мадрид» добавил хода…
Бабка сидела в замурзанном шезлонге и двумя руками сжимала небольшой пистолет, целясь за корму. Ага – лодка подкралась сзади, эти шли молча, часто работая веслами. Марик резанул – на этот раз прямо по носу челна, правда, низко, над самой водой, полетели щепки. Бородач на носу выругался, вскинул пистоль… Марик плюхнулся на теплую палубу – над головой прожужжала пуля…
Челн, зарываясь в воду пробитым носом, шел, толкаемый мощными гребками. Даже весла трещали от усилия. Ведь догонят, сволочи…
– Отвали, сявка! – завизжала Надежда Вениаминовна, пульнула из своего ПСМ и выдернула из-под куртки что-то небольшое. – Ухи!!!
Марик, не рассуждая, пошире открыл рот, зажал свободной рукой ухо…
Метала бабка так себе, но до челна оставалось-то метров шесть. Цилиндр гранаты стукнул о днище между гребцов, те завертели бородатыми бошками…
Вот теперь громыхнуло так громыхнуло. Марик оглох, на одно ухо уж точно. Со звуковыми гранатами на курсах знакомили, но не то чтобы так уж близко…
