Ле Муан надел мятый пиджак из выцветшего шевиота.
— Браво, — сказал он, — мы тоже.
На улице он подал знак своим товарищам, воздев руки к небу. На условном языке это означало: волнения. Мора был в курсе через осведомителя, того же, который описал ему комнату Ле Муана.
Мора все сделал по правилам, предупредив своего начальника, который информировал Сала. В настоящий момент не хотели провоцировать леваков. Было слишком много других дел. Но к обнаруженному плану нельзя было отнестись легкомысленно. Однако Сала был удивлен: каждый раз, как полицейский оказывался в затруднительном положении, он нападал на удачное дело. Он позвонил в комиссариат, который находился у факультета естественных наук. Там уже зашевелились. Сала поморщился.
Мора долго допрашивал Ле Муана. Он испытывал симпатию к этому парню, угостил его сигаретой и не стал с ним грубо обращаться, что явно пришлось не по вкусу Эстеву. Новый начальник отдела Пиле присутствовал несколько минут на допросе. Он подумывал, не следует ли отпустить Ле Муана. Мора заметил, что можно задержать парня, чтобы не выпускать его из виду и попытаться хотя бы выяснить, как к нему попала эта бумага. Пиле уступил.
К концу дня Мора расположился неподалеку от пивной Альже. Приехал Вентури на своем спортивном автомобиле. Он закрывал дверцу, когда почувствовал, что его хлопают по плечу. Он резко обернулся и поморщился, узнав Мора. Инспектор сказал лишь, что хочет побеседовать минуту с Вентури. Они зашагали вдоль тротуара.
— Я хотел бы повидать тебя завтра вечером около половины девятого, сказал Мора.
— Невозможно. Я занят.
— Знаю, — заметил Мора. — Когда ты выйдешь из почты, сразу отправишься в то место, которое я тебе укажу.
Вентури рассердился.
— Не понимаю, о чем вы говорите. Повторяю, я не могу.
— Ты придешь, или я провалю дело. Скажи это Альже.
Вентури сунул кулаки поглубже в карманы пальто.
— Подложите свинью своему приятелю Вержа?
— Успокойся, его имя не будет произнесено.
— Вы думаете, нам помешают это сделать?
— Вам не поверят, уж положись на меня.
— Вы не на таком уж хорошем счету! — выговорил Вентури со злобой.
— Ты тоже.
Мора похлопал Вентури по плечу.
— Предупреди Альже. Он поймет, чего я хочу. Чтобы ты отдал мне долю Вержа, ничего больше. И не будет никаких осложнений.
Он добавил, что будет ждать телефонного звонка в управлении полиции в течение получаса. Необходимо всего одно слово: да. Он назвал место встречи. Вентури знал это место.
Мора ушел. Вентури немного прошелся, затем вернулся в пивную. Альже внимательно выслушал Вентурв и кивнул головой. Поступок Мора подтверждал его рассуждения. Вержа хотел сберечь деньги.
— Ты ликвидируешь Мора и сразу же приедешь. Все это должно получиться неплохо.
Немного позже Вентури отправился звонить Мора. Итак, все были довольны. Вержа уже давно спал сном праведника.
В довольно просторном помещении, куда доставляли выручку почтовых отделений, работало с десяток служащих, в том числе Рабер, который с утра помирал от страха. Он заменил провод в сигнальном устройстве, как его просил Вержа, но все же думал, не произойдет ли чудо и не сработает ли сигнал. Он буквально погибал от беспокойства. Когда открывал мешки, пальцы его так дрожали, что это заметил старший группы и спросил, в чем дело. 'Грипп', ответил Рабер. 'Иди домой, ложись', — сказал тот. Но Рабер не мог: это верный способ обратить на себя внимание. Он надеялся, что стрельбы не будет. С ним мог случиться нервный припадок.
Работа была легкой и скучной: надо было открыть мешки с деньгами, посмотреть сводную ведомость, проверить, совпадают ли цифры, сложить банкноты по достоинствам и все это отнести двум служащим, которые укладывали деньги в огромный сейф. Кассиры занимались этой работой, сидя на табуретах за пятью массивными столами. Свет падал из неоновых ламп. Сигнал находился под столом старшего и был невидим под линолеумом, покрывающим пол. Этот сигнал поднимал по тревоге соседний полицейский комиссариат. У почтовых служащих было распоряжение не оказывать сопротивления. Меньше чем за минуту отряд полицейских мог оцепить здание почты. С тех пор как произошли другие ограбления, сейф заменили. Единственный подходящий момент для проведения операции — это время, когда подсчитывали выручку.
Тем временем Вентури присоединился к итальянцам, прибывшим около девятнадцати часов. Они взглянули на почту, изучили пути отхода, план. Четвертый, страсбуржец, работавший то во Франции, то в ФРГ, высокий блондин с грубым акцентом, внушал Вентури страх. Ни один из них не снял номер в гостинице, не пообедал в ресторане.
Вентури встретился с итальянцами на темной улочке. Они не выходили из своего автомобиля, зарегистрированного в Иль-и-Вилен. Номер, разумеется, был фальшивый. На них были серые блузы, застегнутые до горла. На ногах баскетбольные кеды в черной ваксе. У них не было никаких особых примет. Они были поджарыми и ловкими. Их исключительную силу можно было определить лишь по толщине запястий.
Показался эльзасец. На нем была такая же серая блуза и кожаная шапочка, скрывающая волосы. Он был веселее других, и это раздражало Вентури. Шутка, сказанная с немецким или эльзасским акцентом, казалась ему мрачной. Итальянцы не поняли, что говорит их сообщник. Они и так с трудом разбирали французские слова без акцента. Впрочем, им было наплевать на всех этих временных компаньонов, которых они, возможно, никогда больше и не увидят. Они получили свои двадцать миллионов и тут же спрятали в тайник, оборудованный в багажнике. Оставалось только выполнить работу. Страсбуржец был доволен, потому что он тоже получил свою долю и планировал на завтра грандиозную вечеринку.
Обе украденные машины находились поблизости. Владелец гаража и один из его служащих только что пригнали их. Оба итальянца уселись во вторую, а Вентури с эльзасцем — в первую. Парень вытащил из кармана револьвер девятимиллиметрового калибра. Вентури повторил, что стрелять следует только в самом крайнем случае.
Вентури тронул машину и включил радио, было время последних известий. С 18 часов шла заваруха возле университета из-за ареста какого-то левака. Этот дилетант собрался конкурировать с ними: ограбить банк. Вентури размышлял, хорошо ли это для них. Полицейские были мобилизованы, чтобы избивать студентов, а территория университета находилась за городом. В городе полицейских осталось немного. Альже был очень доволен этим, но и удивлен таким совпадением. Что-то уж очень кстати… По радио сообщили, что положение обострилось: трое полицейских и четверо студентов ранены. Сражение шло жаркое.
Почта выходила на площадь между двумя улицами: одной — довольно узкой, другой — пошире. Вход, который вел в помещение с сейфами, находился с задней стороны здания. Ему полагалось быть всегда запертым. Но инструкция не соблюдалась: служащие хотели выходить в любое время, никого не спрашивая.
Вентури остановился на той улице, что была пошире, а итальянцы припарковались чуть подальше. Потом все вместе широким шагом направились к входу. Прохожих почти не было. Ни одного полицейского в поле зрения. Половину их срочно отправили к университету, и контроль за улицей был сведен до минимума. Вержа знал по опыту, что во время студенческих манифестаций все службы безопасности практически оголялись.
Вентури первым проник в здание почты, оказался в коридоре и сориентировался по памяти. Зал, где работали служащие, выходил в другую смежную галерею, шедшую под прямым углом. Грабители на ходу надели карнавальные маски и достали оружие. В руке у Вентури появилась длинная дубинка, хорошо знакомая демонстрантам. Он заимел ее, увидев однажды, как полиция избивает участников манифестации.
