– Здоровье что, - отхлебнул из пиалы Ис. - Из Рета пришлось уйти. Хорошо хоть каменьями не побили.
– Жрецы?
– Нет. Хотя рука - их.
– За проповедь?
– Брось, я не проповедник. Но когда спрашивают - я отвечаю.
– Не мне тебе советовать, Учитель, - опустил кудлатую голову Ртеп, - но надо ли метать бисер перед свиньями? И надо ли было излечивать хромого фискала? Я знаю, за что ему перебили лапу!
– Ты не прав. Если спрашивают и ты знаешь истину, нельзя оставить ее в себе. Правда - одна.
– Как сказать - у раба и наместника она разная.
– Не она, Ртеп, - взгляд на нее. Я просто говорю, что все люди - люди. Что пища одинаково нужна нищему и владыке. И одежда, защищающая от зноя и холода, равно нужна всем. Все просто.
– Ты всегда прав, Учитель. Но от слов твоих колеблется благополучие храма. Жрецы тебе этого не простят. Оттого и подстрекают они толпу.
– Я не умею лгать, Ртеп. У нас…
– Прости, но я - то живу на земле. И грязь ее - на руках моих. Если в силах отмыть эту грязь - отмой, но мало здесь человеческой силы.
– Ты искушаешь не хуже дьявола!
– Учитель, не поминай его к ночи… Ты всегда говорил, что ты - человек… - начал было Ртеп.
– Да, но из очень далекой земли. И никакой я не пророк. А все остальное - случайное сходство с другим человеком из Рета, бежавшим в Черную Землю много лет назад До меня дошли отголоски его проповедей - я думаю иначе. Я не верю в воздание где-то там, - тут гость поднял руку к небу, - я такой же земной человек, как и ты. Даже более земной: для меня нет ни Бога, ни черта.
– Так смеет говорить лишь сам Бог, - полуспросил, полуутвердил вдруг осевшим голосом Ртеп.
– Да нет же! Ну как еще можно объяснить! И человек, и сын человеческий тем же путем, что ты, на свет появился. Мне страшно, что даже такая светлая голова, как твоя, не может этого вместить.
– Ты знаешь то, что неведомо нам, - чуть успокоившись, уставился на огонь Ртеп, - но лучше бы другие думали о тебе как… - он долго подыскивал слово.
– Как о Мессии? - помог ему Ис. - Мало своих жрецов и пророков?
– Людям нужно знамя. Ис, - впервые по имени назвал его хозяин, - и только Учителем я назову тебя на людях. Народ жаждет чуда. Пусть будет по-твоему, пусть - человек. Но знания твои необычны, необычна и сила твоя А при вере в твою неземную сущность всколыхнется земля. И рухнет каменная глыба Империи. И смрадная сила наших жрецов, ненавистная и тебе.
– Обман - во спасение? Такому не верю. А если я ошибусь? А что будет после меня, когда слепая вера сделает из вождя идола? Такое бывало и при жизни! И во имя этого идола ретивые последователи с восторгом станут резать инакомыслящих. Вот что страшно в слепой вере.
Гость помолчал, отпил из чаши. И снова заговорил, вглядываясь в огонь, медленно подбирая слова:
– Только знания способны изменить мир, только понимание пути…
– Так научи.
– Я не закончил мысли, все не так просто, я и сам не знаю, с чего начинать. И как объяснить. Ну хотя бы то, что все в мире обходится без Бога. И в человеческой силе понять устройство мира и противоборствовать стихии. Не все сразу, конечно. Но чем выше восходишь на гору, тем дальше видно.
– Занятно… А с громом небесным?
– И это познать можно, а познав - обратить в пользу.
– А Солнце и Луну остановить?
– Нет, потому что не Солнце вокруг Земли ходит, а наоборот.
– Слыхал я об этом от одного северянина. Его каменьями у храма побили и бросили за стены на корм шакалам.
– Долго еще бросать будут, - помрачнел голубоглазый, - а потом эти же, что бросали, скажут, что они заблуждались. И делали это во благо человечества. Ибо люди тогда до понимания этого еще не доросли. И на том историческом этапе - объективно! - общество только выиграло от бросания за стены смутьянов. Так что в конечном счете жалеть нужно исполнителей, а не жертвы!
Гость снова взял чашу и стал пить маленькими глотками.
– Плотно камни кладешь - один к одному. Но, может, и впрямь - излишнее знание умножает печаль? Да и кто вкусит от них - житель Благословенной земли или лесной дикарь с окраин Империи?
– Ого! Как же ты с дикарями-то познакомился?
– Да есть два раба. Варвары, Куг и Улук. И имена-то не людские. Наместник ими вместо денег за последний заказ расплатился. Жрут и спят. И не любят работать. Не люди - смердящие псы.
– Послушай-ка, - с трудом подбирал слова Ис, - представитель Богом избранного народа, не кажется ли тебе, что имперские солдафоны в медных горшках, вкупе со своим наместником, примерно так же думают о вас?
– А они - кто? Все у них от других. От нас, жителей Черной земли, с Лазурного Архипелага.
– Они хорошие инженеры, каменщики, тебе ли этого не знать! Ведь отдав кому-то свои знания, вы тоже берете у других.
Густела ночь. По стенам шуршали гекконы. И где-то выл одинокий шакал - должно быть, в этот день никого не выбросили за стены.
3
Гостю постелили на крыше - хотелось быть ближе к звездам. Широкие листья серебрила луна, в тишине мерцал голубой город. Скрипнула лестница - хозяин прилег рядом.
“Назревает продолжение беседы”, - с грустью подумал Ис. Ему хотелось побыть одному, стать снова, хоть ненадолго, самим собой.
Он не стал притворяться спящим. И Ртеп, лежащий на кошме лицом к звездам, чувствовал это.
– Ты не прав, - повернувшись, приподнялся на локте каменщик, и убеждение лепило его слова, - смотри, как они рвут пищу, обманывают хозяина. Нет у них человеческой благодарности. Попробуй приласкай - они сочтут это слабостью. Пни - будут лизать твои ноги. Такова их природа.
Ис вспомнил свой внутренний спор там, в пустыне - нет, не просто убедить каменщика, ведь даже с собой ухо нужно держать востро.
– Благодарить-то им тебя не за что. Держишь ты их для той же цели, что и осла. Работают они за похлебку, зато у тебя есть возможность размышлять. Читать. Спорить. У тебя же и трое соплеменников работают - за долги.
– Я - тружусь!
– Но как? В камне ты видишь прообраз строения. Для них камень - проклятие. Ведь кладут-то камень - они! А если бы тебя, свободного человека, заставили копать от темна до темна ямы под фундамент величественнейшего храма, а потом пхнули в затхлую конуру, стал бы ты восхищаться храмом? А при случае сытые парни, одетые в гремящую медь, могут проделать кое-что подобное - в столице Империи строители нужны. Им - был бы приказ. И они не жестоки. Они просто равнодушны и дисциплинированны. Им внушили, что за них отвечает десятник, сотник и далее - по восходящей. Они же - только исполнители.
Голос Иса был спокоен, разве чуть подрагивал, как паровая магистраль под высоким давлением. Впрочем, его собеседник, не знакомый с подобными системами, вряд ли замечал это.
– А человек - если он человек, - еще тише и спокойнее продолжал гость, - должен отвечать за себя. А ведь они, как и вы, кстати, считают себя избранным народом. И разница между считающими так лишь в том, что у одних есть возможность брать кого-то за горло, а у других ее нет. А ну как такая возможность
