мешало побивать их каменьями.
– Вашими руками, верховный жрец, вашими. Мы - чиновники Империи - тут ни при чем. Мы лишь против бунта. А этим, помнится - видишь справа обрушенные стены с обгорелыми балками? - грешили твои единоверцы. Тогда и столбы с перекладинами пришлось ставить вдоль всей Большой дорога. Не так ли?
– Я проклял их, ты знаешь. Сейчас - опаснее. Люди этого Учителя пошли в пески. Куда и зачем - неведомо. Но есть слух - собирать силы.
– Сколько? - отбросив деланное равнодушие, резко спросил наместник.
– Сказать трудно - из песков не возвратился никто, во всяком случае - мои люди не видели. Но только из города ушло около трехсот: Они осторожны - заслать лазутчиков не удалось. И есть у них свой знак.
– Что предлагаешь? - глядя прямо в глаза не привыкшему к подобному обращению жрецу, выпытывал Липпин.
– Арестовать. Повесить. Четвертовать, пока зараза не пошла дальше! - уже орал в ярости, пережив унижение, верховный жрец - плевать, в конце концов, на манеры этого хама-наместника, лишь бы направить его меч!
Липпин еще раз резанул по жрецу взглядом и задумался. Взять-то этого бродягу не сложно, но не зашумит ли народ? А если бунт? Что скажут в столице Империи?. Последнее волнение задавили недавно. Налога идут исправно. В случае заварушки грабить вроде бы уже нечего - в тот раз хорошо подчистили. А главное, здесь у него всего триста солдат, основные же силы, десять тысяч, в укрепленном лагере на берегу Лазурного моря. До них - три дня пути. Теперь - жрец. Привык загребать жар чужими руками. Задавит конкурента, сам усилится. А ослабления Империи эта собака ждет как светлого праздника. Долго ждать - тысячелетия не сдвинут этого монолита! Да, но этим проповедям сочувствует кое-кто в метрополии. Значит…
– Вот что, жрец, четвертовать мы пока подождем, а вот чем он дышит, посмотреть надо. В случае- чего - здесь и возьмем.
– Сам он не придет.
– Пошлю полсотни копейщиков, тогда, думаю, не откажется. Место где?
– У каменщика Ртепа - ты с ним за работу рабами расплачивался.
– Помню. Сотник!
Сразу же загремели доспехи - служба!
– Возьми пятьдесят копейщиков, иди к дому каменщика Ртепа, его здесь каждая собака знает, и приведи живущего там человека по прозвищу Учитель.
– Слушаюсь! - сделал “налево кругом” сотник - здесь знали порядок и не переспрашивали.
Через полчаса двор каменщика был окружен, а сотник с десятком солдат стоял перед дверью в глинобитной стене.
Внутри совещались. Вернее, говорил Ис. Остальные слушали.
– Нужно идти - нас трое, Мер не в счет. Силой не прорваться. Вряд ли со мной что-нибудь сделают - у наместника нет для этого повода, а рисковать вызвать возмущение просто так, когда в городе всего три сотни солдат… Тут что-то не так, - размышлял вслух Ис, прислушиваясь к грохоту в окованную дверь.
Каменщик и Геф молчали. Ртеп жалел, что двое его рабов, теперь уже бывших, еще не вернулись - среди гладиаторов у них были соплеменники, и Ис поручил узнать их настроение, а при удаче - привлечь на свою сторону.
– Можно попробовать, - повел плечами Геф, рассуждения Иса его не убедили.
– Порубим с десяток и сами ляжем. Дай-ка лучше кольчужку, что ты сковал, под плащ надену.
– Палку не забудь, - протянул посох Ртеп.
– Спокойно! Не будет наместник мне голову снимать - человек он неглупый. Прощупать хочет. Это уж - кто кого. Хуже, если жрецы замешаны. Но пока - не похоже. На всякий случай собирайте народ у резиденции. И всем нашим в городе - уходить.
Против ожиданий, наместник встретил его почти приветливо - сделал шаг навстречу, отослав солдат. Что поразило Иса - так это вскинутая рука сотника, приветствовавшего Липпина.
“Вероятно, есть и другие аналогии”, - подумал Ис. И пощупал под одеждой кольчугу.
– На тебя жалуются. - обратился наместник к опершемуся на посох Ису. - Ну что ты богохульствуешь - полбеды. Но ты подстрекаешь на бунт против Империи Какое-то равенство проповедуешь. Что скажешь?
– Здесь все в кучу свалено. Чувствую, не без участия этого лица. - Ис указал глазами на верховного жреца, стоявшего у окна против света.
– А что не так? - вкрадчиво поинтересовался жрец.
– Мне отвечать? - взглянул на Липпина Ис. И, получив утвердительный кивок, обратился к жрецу: - Все не так. Я говорю, что люди равны, но где же призыв к бунту? Здесь призыв к вашим душам, желание приобщить вас к этой очевидной для меня истине. Я не согласен с догматами твоей веры, но с ними не согласен и наместник Липпин, он поклоняется другим богам, однако его ты не обвиняешь в богохульстве.
– Замолчи, отступник! - повысив голос, отошел от окна жрец и приблизился к стоявшему в середине комнаты Липпину. Учитель сделал неприметный шаг к окну.
– Слушай, верховный жрец, если вопросы веры решать копьями и каменьями, то не хватит песка пустыни засыпать людскую кровь. Я не заставляю верить в то, во что верю я. Я просто говорю о том, что знаю. Чего ж тут бояться? И зачем прибегать к таким острым аргументам, как имперские копья? - под конец уколол националистические чувства жреца Ис.
Учитель был почти спокоен - к бунту на улицах он не призывал, планами последователей ни с верховным жрецом, ни с Липпином делиться не собирался. Верховный жрец, опасаясь, что добыча может уйти из рук, едва сдерживал ярость, тем более что в окна вкатывался рев толпы:
– Отпустите Учителя!
И этот рев, памятуя о том, что у резиденции находилось всего полсотни копейщиков - остальные были в казарме, учитывал наместник. Ему было жарко от этой мысли и от удушливой пыли, поднятой сотнями ног, которая врывалась в окно.
– Что мне истина?! - перевел разговор в иную плоскость наместник. - Да улаживайте вы свои религиозные дела сами, но если дело коснется Империи, вялиться тебе на горячем ветру!
– У верховного жреца нет доказательств моей вины! Мои советы и помощь больным вряд ли можно считать преступлением!
– Ложь! Он объявил себя Мессией и царем Благословенной земли! - заявил жрец, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться в бороду Иса, - он видел, что убедить наместника казнить этого человека без оснований не удастся. И все средства для него сейчас были хороши - впрочем, священнослужители во все времена были не слишком разборчивы в средствах!
Казалось, вспышка жреца произвела впечатление на наместника. Но это только казалось! На него гораздо больше подействовало то, что за окном изменилось соотношение сил: туда подошел отряд храмовых стражей - род туземной полиции, дозволенной имперской властью, - сотни приверженцев верховного жреца, изрыгавших хулу на Иса и требовавших его казни. Теперь наместник решительно переменил свои намерения. Еще десять минут - и толпу последователей этого бродяги оттеснят от резиденции. Тогда этого проповедника, из-за которого собралась такая толпа, нужно будет взять и все-таки повесить… Лучше - руками верховного жреца. Тогда последователи лишатся главы. Верховный жрец получит еще более непримиримых врагов, а он, имперский наместник, истощивший силы в попытке примирения сторон, останется в стороне.
– Кому я должен отвечать? - кивнул Ис, посмотрев в окно и тоже оценив обстановку. Он стоял к окну правым боком, Липпин и жрец - левым. Расстояние до окна было одинаковым - шага два. Подоконник низкий - ниже колен.
– Мне, - прочно расставил толстые ноги наместник. Он сложил руки на груди и чуть наклонил голову. Ис еще выжидал.
– Ни Мессией, ни царем я себя не называл - так называть себя может только сумасшедший. Говорю тебе - верховный жрец сводит свои счеты. Он боится за власть влияние на людей. Подумай, кому выгодна
