Но легкие уже начали рвать грудь. Нужен был хотя бы один, ну хотя бы полглотка воздуха. «Нет, нет», — запротестовал мозг оруженосца, однако тело само по себе стало всплывать. «Где она? Где?» — Лихорадочно заработавшая мысль толкнула Мартина к плавающему на поверхности телу утопленницы. Нащупав его руками, он прикрыл голову подолом женского платья и осторожно вынырнул.
Бой во дворе закончился. Из тех, кто пытался защищаться, в живых остался только Обер, но и тот стоял на коленях, обхватив руками окровавленную голову. Его смятый шлем лежал рядом, а меч был отброшен в знак полного подчинения победителям.
Через мгновение к Оберу подбежали два городских стражника и, опрокинув его в грязь, стали вязать.
К возившимся с пленным стражникам медленно подъехали три всадника.
Тот, что был посередине, снял шлем и встряхнул длинными светлыми волосами. На его молодом лице сияла довольная улыбка.
— Вот и все. Нет больше ваших обидчиков. С разбойниками покончено, бюргермейстер.
— Да, — как-то устало и равнодушно ответил всадник справа.
— Но еще есть те, кто будет отдан закону, — громко произнес третий всадник и указал рукой на утыканные стрелами тела у стены деревянной конюшни.
— Это кто? — спросил молодой рыцарь.
— Это мои люди. Я велел старику Вольтеру и тому, что с ним, похоронить арендатора Хольца. Это было пять дней тому. Теперь твоя служба, судья Перкель.
— Да уж, мой добрый Венцель Марцел. Забот будет много. — И судья опять махнул в сторону шестерых связанных разбойников, которых стражники ударами тупых концов копий выводили со двора.
Венцель Марцел громко хлопнул калиткой. Проходящая мимо старуха и тащивший за ней корзину подросток остановились и низко поклонились бюргермейстеру.
«Еще руки бросятся целовать», — не без самодовольства подумал Венцель и, гордо подняв голову, широким шагом направился к городской Ратуше.
Позавчера, в первых сумерках, весь город вышел за ворота, чтобы приветствовать своего достойного бюргермейстера, который возглавлял колонну из стражей и плененных разбойников. Всадников фон Бирка тоже встречали громкими возгласами, но более сдержанно. С давних времен горожане остерегались рыцарей и их воинов.
А уже поутру за Венцелем Марцелом повсюду следовали многие из горожан. Каждый раз, когда на их пути попадался незнакомый человек, его останавливали и, указывая на дородное тело Венцеля, с гордостью сообщали: «Это наш славный бюргермейстер и спаситель нашего города».
Потом уже непонятливых заставляли низко кланяться и приветливо улыбаться.
Многие из горожан, расчувствовавшись, припадали к рукам бюргермейстера, на что он притворно сердился и прятал руки за спину.
Вот и сегодня, не сделав и двух десятков шагов от дома, Венцель Марцел краешком глаза заметил, как у него за спиной образовалась толпа. Люди тихо переговаривались между собой, но многое из того, что было сказано, бюргермейстер услышал и принял всем сердцем.
— Счастлив город, в котором есть такой бюргермейстер…
— Счастлив каждый горожанин…
— Да продлит Господь его безболезненные годы…
Венцель Марцел, прищурившись, посмотрел на небо. В лучах, первых по-настоящему весенних лучах, голубое небо казалось торжественно высоким и приветливым.
«А ведь там Господь, который каждому воздаст по делам его…»
Ступив на Ратушную площадь, Венцель Марцел благосклонно и даже почти по-дружески кивнул вышедшему из соседней улицы судье Перкелю. На пунцовом от удовольствия лице судьи масляно светились счастливые глаза. За ним тоже шла небольшая толпа.
— Да пошлет Господь доброе утро уважаемому бюргермейстеру. — Не опуская головы, судья почтительно поприветствовал его.
— И тебе того же, — выставив подбородок, ответил Венцель Марцел.
— Какой приятный и желанный весенний день.
— И для нас, и для наших горожан. А вот для разбойников…
Венцель Марцел поднял правую руку и выразительно ткнул указательным пальцем в небо.
Стоящая в нескольких шагах толпа всколыхнулась и одобрительно загудела, оценив его жест.
Приняв под локоть руку судьи, бюргермейстер поднялся на ступени Ратуши. Здесь у входа его уже ожидал молодой рыцарь фон Бирк. Хвала Господу, молодого барона вчера удалось спровадить на постой к казначею Эрнсту. У того все дочери замужем, да и зятья крепкие, как дубовые скамьи. Сделал это бюргермейстер тонко и ненавязчиво, устроив в доме Эрнста пир в честь разгрома разбойников. Не знавший меру в вине фон Бирк поутру проснулся на широкой кровати казначея и обнаружил на сундуках и скамьях свое оружие и одежду, а также то немногое, что сопровождало верхового рыцаря в походах.
В тот же вечер Гюстев фон Бирк нагрянул в дом Венцеля Марцела, но тот был в Ратуше, а его милая дочь не вышла приветствовать благодетеля города, выслав служанку с отказом.
В нитку сжатые губы, обрамленные короткой русой бородой, выдавали настроение молодого рыцаря. Сегодня с первыми лучами солнца он отправил свой отряд из города, поручив его верному сержанту. И теперь его просто трясло от клокочущего в душе гнева.
— Я отправил своих людей. А… — громко начал молодой рыцарь, но, подхваченный под руки с обеих сторон бюргермейстером и судьей, вынужден был продолжить за закрытой дверью Ратуши:
— Как мне было объяснить им? Вечером подали вино и мясо. А уже на следующее утро отделались жидкой кашей и вареными овощами. Вечером еще меньше.
— Виной тому беды, что послал нам дьявол в образе кровавых разбойников. Городская казна пуста. Люди крохами кормят своих детей, а если что остается, доедают сами. — Бюргермейстер развел руками. — К тому же у города нет обязательств содержать ваш отряд, храбрый рыцарь. Вы и ваши воины совершили доброе дело. Господь воздаст вам на небесах. А люди разнесут по христианским землям славу о благородстве и силе рыцаря фон Бирка.
— Господь… Люди… — Гюстев поморщился. — Даже твоя дочь, бюргермейстер, не пожелала поблагодарить меня.
Венцель Марцел нервно прикусил губу и, печально посмотрев на рыцаря, произнес:
— Ей решать.
— Кому? — брови рыцаря удивленно взлетели вверх. — Да кто она… Я вел воинов в бой. Собственной рукой убил троих…
— Но не ради горожанки, — неучтиво перебил его бюргермейстер. — Ведь это случилось по воле Господа и благодаря стараниям епископа. Да и подарок его был принят.
— Я… — Гюстев фон Бирк хотел что-то возразить, но только обиженно захлопал ресницами.
— Да. По поводу епископского подарка, — бюргермейстер почесал подбородок, — кажется, он может сослужить добрую службу. Для начала пусть выяснит, где разбойники хранили награбленное. Ведь часть его по праву принадлежит победившему. Вам, доблестный рыцарь!
Молодой барон задумчиво уставился на Венцеля Марцела.
— Ты думаешь, у этих оборванцев что-то было?
— Если не у них, то у капитана наверняка. Ведь содержание полусотни воинов — удовольствие дорогое. Хотя на войне они еще дороже стоят. Вчера, устроив первый допрос, судья Перкель не смог и двух слов признания из них вырвать. Разбойники ведут себя весьма дерзко. И все время грозятся появлением их капитана.
— Пусть только явится. Я готов! — Молодой рыцарь гордо выпрямился. — А насчет епископского подарка… Считайте, что на пять дней он ваш. Только…
— О, ваша щедрость и достойные рыцаря поступки будут вознаграждены и Господом, и людьми. — И, предупреждая вопрос молодого барона, бюргермейстер добавил:
— И, конечно же, моей дочерью…
