Венцеля Марцела трудно было обмануть. Молодой лекарь, скорее всего, узнал у колбасника Рута о заказе ветчины, окороков и колбас для бюргермейстера, а его развитый в студенческие годы нюх привел на эту вкуснятину.
Ну и пусть. Все же Гельмут интересный собеседник. Да и, похоже, у него действительно есть какое-то дело. И, конечно же, пустяк.
— Барон, позвольте вам представить Гельмута Хорста. Вы его не могли видеть в прошлом году во время вашего героического подвига. Он еще приобретал знания лекаря. Теперь он усердствует на благо жителей Витинбурга. Но надеюсь, что его усердие не пригодится вам еще очень долгие и счастливые годы.
Молодой рыцарь приветливо улыбнулся.
— Лучше, чтобы лекари мне вообще не понадобились. Я молод и силен. В бою стремителен и искусен. К тому же мои доспехи сделаны из прекрасной миланской брони, а чудесный тевтонский меч надежен, как ни одно другое оружие.
— Хорошо бы присоединить к ним еще эту чашу рейнского вина и этот кусок мягкого окорока, — сказал, приглашая гостя к столу, Венцель Марцел и первым занял свое любимое кресло.
Сегодня, как должно быть и впредь, он здесь хозяин, поэтому рыцарь может посидеть с правой стороны. Ну а Гельмут, как всегда, расположился напротив, чтобы, глядя в глаза, предугадывать желания своего бюргермейстера.
Не дожидаясь повторного приглашения, Гюстев уселся за стол и сразу же протянул руку к большому куску окорока. Он разорвал его на две части и с удовольствием впился в сочное мясо. Обед проходил как обычно: гости много ели, запивая каждый кусок большим глотком вина. Служанка Хейла едва успевала приносить из погребка вино и подливать его в чаши хозяина и гостей.
Обильное угощение и крепкое вино развеселили молодого рыцаря. Он тщательно вытер жирные руки о белоснежную фламандскую скатерть и расстегнул пуговицы своего камзола.
— Славные окорока в вашем городишке, — похвалил он. — Да и колбаса. Особенно эта — с кусочками сыра. А вино… Такое и у императора не каждый день подают. Император оценит все это. Ведь я же не сказал… А сейчас скажу. Так вот, наш великий император Карл через несколько дней прибудет в ваш город…
Молодой рыцарь, довольный тем, что ошеломил горожан своим сообщением, лукаво подмигнул и продолжил:
— Он держит путь в балтийские города. И прежде всего в Любек. После того как в начале года на его голову была возложена императорская корона, он лично желает принять денежные повинности и подарки в честь своего вступления на престол.
— Да, мы знаем об этом и уже многое сделали для почетной встречи нашего императора. Но никак не ожидали, что он прибудет уже через несколько дней. — Венцель Марцел покачал головой.
— С этой вестью он и послал меня. Хотя все началось с того, что я сам просил нашего императора отпустить меня к моей невесте. Император дал согласие, но приказал мне возвестить всем городам на пути о его приближении. Что я с охотой и делаю.
— Мой дорогой рыцарь совсем недавно говорил о том, что путешествие началось радостно. А затем сказал «но»! Что за печаль заставила произнести это «но»? — поинтересовался Венцель Марцел, откидываясь на спинку кресла.
— Это «но», бюргермейстер, некоторая досада, поселившаяся в моей душе.
— Вы поделите ее с нами? — как студент студента спросил охмелевший лекарь Гельмут.
— Да. Ведь мне придется просить твоей помощи, бюргермейстер.
— Всем, чем смогу, — медленно произнес Венцель Марцел и напрягся всем телом.
— Дело в том, что, прибыв в замок моей невесты, я не застал ее там. Добрый граф Вюртембергский с печалью поведал мне, что прошло уже более полугода, как она тайно покинула стены родного дома и, окрыленная высокой целью служения Господу, отправилась с добрыми монахами и монахинями для совершения богоугодных дел. Вот она у меня какая. Чистая и богобоязненная. Не такая, как большинство женщин, которые сопровождают нашего императора. На таких я уже насмотрелся. Моя Имма с детства набожна, и слово Господа для нее превыше всего.
— И вы думаете, что ваша невеста находится где-то в нашем городе? — Бюргермейстер икнул и как-то странно посмотрел на Гельмута Хорста.
— Я уверен, что она где-то здесь. Мне указали путь этих добрых странствующих монахов и монашек, и он привел меня сюда.
— Может быть, речь идет об этих наших флаг… — начал было молодой лекарь, но осекся, увидев гневное лицо Венцеля Марцела, и уткнулся носом в чашу с вином.
Крупная капля пота скатилась по щеке Венцеля Марцела. Он задумался и, как всегда, когда волновался, громко засопел. Вдруг счастливая мысль посетила его большую голову, и он сказал:
— Мы, конечно, будем рады помочь славному рыцарю. И я знаю, кто наверняка справится с этой задачей. Хейла!
На зов хозяина тут же явилась служанка.
— Пошли кого-нибудь за господином в синих одеждах.
Хейла коротко кивнула и скрылась за дверью.
— А кто он, человек в синих одеждах? — осведомился барон.
— О! Этот человек вам знаком. Теперь он палач нашего славного Витинбурга.
— Неужели речь идет об ужасноликом Гудо? — со смехом спросил молодой рыцарь.
— О нем самом, — грустно ответил Венцель Марцел.
— Вот о палаче я и пришел поговорить, — вдруг вспомнил лекарь Хорст. — Согласно вашей просьбе, бюргермейстер, я несколько дней бывал у… этих, наших… И никакого хлеба с дрянной травой у них не обнаружил. Да и людей я посмотрел. Ничего такого подозрительного я не увидел. Они веселы и трудолюбивы. Конечно, их тела несколько изуродованы шрамами. И свежими, и зарубцевавшимися. Ну а как же иначе, учитывая все их самоистязания…
— О каких самоистязаниях ты говоришь? — ковыряясь в зубах, спросил Гюстев фон Бирк.
— Это все во славу Божью, — торопливо пояснил бюргермейстер. — Наверное, вам будет интересно увидеться с палачом.
— О да! Еще как! Ведь я сам видел, как изуродована его рука. Из жалости к нему я готов был сам отрубить это месиво, чтобы он выжил. Но он так просил за свою руку, что я не выдержал и согласился отпустить его на все четыре стороны. Зачем мне однорукий? А зачем этот однорукий городу?
— К счастью, все обошлось. И к этому приложил свои знания и умения наш лекарь. Палач Витинбурга о двух здоровых руках, — улыбаясь, ответил Венцель Марцел. Хотя капли пота все еще продолжали скатываться по его щеке.
— Ты, Гельмут, великий лекарь! — удивленно вскинув брови, промолвил молодой рыцарь. — Не желаешь ли присоединиться к моему отряду? С твоим умением ты заработаешь на войне груды золота и серебра.
— Нет. Меня часто призывают мои горожане. Я им нужен. Мои знания академические. Не то что у этого выскочки палача.
— А что, он занимается врачеванием? — потянувшись за вином, спросил молодой барон.
Гельмут Хорст пьяно вскинул голову и со злостью произнес:
— Этот палач решил, что и он может быть лекарем. Тыкает некоторым глупым горожанам свои мази и снадобья. Думает, что они им помогают…
— Но, Гельмут, согласись, многим они помогли, — неожиданно для себя возразил Венцель Марцел. — А тот случай, когда ты отказался вправлять ногу старому рыбаку? Палач это сделал в мгновение. А еще…
— Будь он проклят, ваш палач! — гневно выпалил лекарь. — Какое право он имеет лечить людей? Отнимать их у меня? И что самое страшное, так это то, что он позволяет себе поправлять меня. Я уже вам, бюргермейстер, говорил, чтобы вы запретили ему его колдовство. Иначе… Я ему отомщу, очень жестоко отомщу. Не будь я Гельмутом Хорстом…
— Ну, ну, Гельмут. Ты разгорячился. Он всего лишь палач. Я ему скажу, чтобы он даже не
