джакузи двух потаскушек из Кременчуга, выдающих себя за шведских миледи. Те плавали андерсеновскими русалками и притопились от изумления, когда вместо голого папика, похожего на знаменитого своими гениталиями бывшего Генерального прокурора, на их смех и зазывы явились молодчики с пистолетами.
И пока вора в законе искали в «шведских шхерах», тот уже прыгал в авто, чтобы убыть в неизвестном направлении. Теперь я думаю, не было никакой нужды преследовать танковый джип — преследовать без надлежащей подготовки. Ровным счетом ничего бы не изменилось в мире, если бы мы с Сашей остались сидеть в машине на эстакаде. Мы бы провели взглядами этот проклятый джип, потом моя любимая женщина выудила бы из своей сумочки пачку LM, закурила бы… Бы… бы… бы… Как противотанковые ежи нашей памяти.
У десантников есть хороший тост: «За тех, кто в стропах!». К сожалению, мои стропы жизненных обстоятельств основательно запутались и такое впечатление, что пора обрезать их ножом, чтобы удобнее было выпустить запасной парашют. Да, боюсь, его нет за моей спиной.
Хотя хватить ныть, сержант. Смерть Александры должна укрепить тебя в собственном бессмертии. Я защищен её смертью, как броней. И ничто меня не остановит на моем пути — и мой путь «зачистка».
«Зачистка» — модное словцо. Его нет ни в одном словаре мира. Здесь мы впереди планеты всей. Думаю, не имеет смысла объяснять его значение. О «зачистках» трубят все отечественные СМИ. Все очень просто: если хочешь победить врага, вырежи его до седьмого колена. В противном случае, дети его вырастут и начнут вырезать твоих детей. Сталин был велик в своей античной кровожадности, но и он не до конца был последователен, проявляя гуманность к соплеменникам. И теперь мы имеем то, что имеем: кровоточащую рану на теле разлагающейся империи. Война пылает в нашем доме, как пишут газетчики, и они правы: война на выживание. И выживут в ней только те, кто первым учинит ночь длинных ножей. Только беспощадная сила может остановить гниение жизни. Огонь, клинок, пули и потоки крови, в которых будут плавать тряпьем трупы врагов наших. Высокомерно — может быть. Вызывающе — возможно. Цинично — да. Неприемлемо для картавящих пачкунов, взявших на себя мессианскую роль заступников за права человека. Покажите мне этого человека, который достоин того, чтобы его любить. И я его первым полюблю. Но нет таких людей — есть телесные мешки, набитые страхом, мусором, похотью, лицемерием, кишками, тлением, ложью, испражнениями, морокой, безумием, ненавистью и проч. требухой. За историю всего человечества был всего один человек без вышеперечисленных недостатков — Христос, но его распяли на кресте — распяли те, кто так и не научился смотреть в небо.
Я смотрю в небо и вижу воздушные острова, на которых живут души наших друзей и тех, кого мы любили. Мне приятно смотреть в небо — возникает иллюзия полета и свободы.
Мой полет прерывает телефонный звонок — он обыден, но я знаю, что за ним последует — шлюзы мести приоткроются и закипит бурунами черная кровь врагов.
— Дима, — услышал напряженный голос господина Королева. — Ты как?
— Живу, — ответил.
— Проблемы?
— Подозреваю, они у вас, — сказал я.
— А как же без них, — и главный секьюрити дамского клуба просит, чтобы я прибыл к Первой градской.
— Еще трупы?
— Не совсем, — уходит от ответа Анатолий Анатольевич.
Я грустно посмеиваюсь: лучше не скажешь, когда человек находится между небом и землей. Кто на этот раз?
И какое же было мое удивление, когда по прибытию в больницу, узнаю, что очередной жертвой обстоятельств стал Петя Левин, компьютерный гений «Ариадны», играющий на клавиатуре с магической легкостью.
— А его за что? — задал риторический вопрос, идя с Анатолием Анатольевичем по длинному коридору, заставленному панцирными койками.
— Предупреждение, — пожал плечами АА, — всем нам.
— По-моему, нас уже предупредили, — сказал я.
— Ну не знаю, — ответил господин Королев. — Какая-то странная история с нашим Петей.
Я поинтересовался: его избили до полусмерти? Хуже, ответил главный охранник дамского клуба. Что может быть хуже — только смерть? Нет, бывает куда хуже, проговорил АА.
И скоро я убедился, что он был прав. В одноместной палате лежал знакомый мне человечек с огромным лбом гения и лицом, выбеленным до цвета кафельного пола. Никаких повреждений на теле не заметил, за малым исключением — кисти рук были намертво перебинтованы. Этакие култяшки. Действительно, для компьютерного пианиста такое положение вещей хуже смерти.
Наше вторжение побеспокоило хакера: он разлепил веки и бросил на нас мутный взгляд. Мы сели на табуреты, выкрашенные белой краской, и господин Королев ничего лучше не придумал, чем задать вопрос:
— Как дела, Петя?
— Хорошо, — ответил тот и виновато улыбнулся, словно чувствуя неловкость за свое состояние.
— Ничего хорошего, — крякнул от огорчения Анатолий Анатольевич и попросил компьютерного гения вкратце рассказать о том, что произошло прошлой ночью.
Сбивчивое повествование хакера походило на вздор сумасшедшего. Выяснилось, что в полночь, когда он «на писюке вскрывал Пентагон, как консервную банку», экран неожиданно начал мигать, а после — дикая боль пронзила руки. Когда очнулся, обнаружил, что кисти напрочь омертвели.
— И вот, — показал культяпки, — что есть, — и градины слез покатили по впалым восковым щекам.
— Ну-ну, — господин Королев попытался утешить страдальца, — все будет хорошо.
— Да? Хорошо? — всхлипнул хакер. — Конечно, хорошо. — И забился в нервозных конвульсиях. — Наше поколение выбирает «пепси», да? Наше поколение выбирает «Пентагон», да? Наше поколение выбирает ноги, когда режут руки, да? У меня ещё остались ноги, ха-ха, — и зашелся в бурном смехе.
Появились врачи, и мы с господином Королевым покинули палату. Надо ли говорить, что я находился в глубокой меланхолии. Было над чем поразмышлять. Либо от общего переутомления наш Петя Левин скиснулся мозгами, либо мы имеем… что мы имеем?
— Черт знает что мы имеем, — ответил Анатолий Анатольевич.
— А медицина что говорит? — поинтересовался. — Что за невидаль такая случилась?
Чтобы получить ответ на этот вопрос, отправились в кабинет главного врача. По дороге бывший сотрудник МВД успел сообщить, что в свое время помог Самуилу Львовичу Абрамовичу (главврачу) избежать крепких неприятностей, связанных с золотом для дантистов, и поэтому мы можем рассчитывать на его определенную любезность и откровенность. И оказался прав: старенький эскулап встретил нас весьма вежливо — был небольшого росточка, пархатенький и с ужимками представителя вечно гонимого народца.
— Проходите-проходите, — мелко хихикал. — Не желаете чайку или спиртику-с?
— Мы на работе, Львович, — отвечал главный охранник дамского клуба. Лучше скажи, какое заключение по нашему э-э-э… коллеге?
Заключение было следующим: молодой человек находится в послешоковом состоянии, однако опасности для его здоровья нет. Господин Королев поморщился: собственно, он о другом: фантастический рассказ П.Левина соответствует действительности или, может, он просто хлюпнулся в чан с серной кислотой?..
— О Бог мой! — всплеснул руками Самуил Львович. — Какой чан с кислотой, Толенька? Вы о чем?
— Нас интересует, какая сила ему руки попортила, — объяснился АА. Так чисто?
Старенький жидок ответил и то, что мы услышали, было для нас, как гром, буду банален, среди ясного неба. Обследование пациента указали на то, что его кисти были сожжены! И сделали это некие лучи — лучи неизвестного происхождения.
— Что вы этим хотите сказать, Самуил Львович?! — воскликнул господин Королев.
После невнятных объяснений мы поняли, что перед нами маячит проблема, которую разрешить традиционным способом будет трудно.
