Тут я услышал ноющий звук отечественного мотора. Вдали заплясали огни фар. Я покачал головой: Аня возвращается. Не сбежать ли тебе, милый мой друг, пока не поздно от этой юной восторженной особы, потерявшей голову, общаясь с представителями иных миров? Вопрос риторический — я стоял и ждал разболтанный транспорт. Все-таки интересно, чем закончится вся эта кислотная космическая сага в нашем бедноватом на событии Подмосковье?
— Привет, — улыбнулась, как родному. — Я подумала, а почему бы нам с дедом не поговорить?
— В три часа ночи?
— А он до первых петухов работает.
Я сел в разваливающуюся самоходку. Почему бы и не поговорить по душам с тем, кто знает, что существует угроза его жизни.
— Умничка, — похвалил спутницу.
— А то! — самонадеянно вздернула конопатый нос.
У меня появилось желание щелкнуть по нему, как это я иногда проделывал с Катенькой. Надеюсь, у неё все в порядке и кошмары ночные не беспокоят.
— У меня есть сестренка, — посчитал нужным сообщить. — Она помладше будет тебя, Анечка, но такая же…
— Только не говори, что любишь меня, как сестру, — прервала меня, прикусив губы: машина прыгала на ухабах, стеная и страдая от непомерных усилий.
Я решил промолчать и не спорить. Анечка напоминала девочку моего отрочества. Ту девочку, напомню, звали Ариэль. Ее папа тоже занимался проблемами космоса. Именно она научила меня смотреть в небо. Потом, как известно, Ариэль погибла — погибла в автомобильной катастрофе. Соседки сплетничали, что девочке оторвало голову. Это было неправда. Я видел Ариэль в гробу — она пребывала в полном порядке, если, конечно, не считать, что больше не жила и, следовательно, не могла смотреть в небо.
— Все у нас будет хорошо, — проговорил я. — И даже лучше.
Примирительный тон насторожил Анечку, она покосилась на меня, словно ожидая подвоха. Я рассмеялся: мои помыслы чисты, как листы из новой школьной тетрадки.
— Я уже не учусь, — заметила девочка, решившая, что я намекаю на её юный возраст.
— Век живи — век учись, — не был оригинальным я.
— Ты намекаешь, что я глупая?
Я вскричал, что нам лучше помолчать, ибо мы, болтающие на языке, великом и могучем, абсолютно не понимаем друг друга. Фыркнув, Аня заявила, что по русскому языку у неё была пятерка, а у меня, судя по всему, двойка. Я признался, что диктанты писал с такими невероятными ошибками, что у «русички» волосы дыбом вставали.
— И я не удивляюсь этому, — хмыкнула Анечка. — Мы с тобой знакомы меньше трех дней, а такое впечатление, что — целую вечность.
— Швырнула бабушка камешком, да мимо, — вспомнил я народную пословицу.
— Что? Какая бабушка? Я — бабушка?..
Конечно, мы знать не знали, что через четверть часа пойдет отсчет совсем нового времени. И этот дорожный треп будет вспоминаться нами, как приятное розовое сновидение.
Академик проживал в кирпичном высотном доме, единственном в городке. Окна на шестом этаже светились, и я успокоился: Аня оказалась права — её дед трудился во славу отечественной науки и думать не думал о времени.
Мы вошли в чистенький подъезд. У лифта находился обшарпанный столик и кресло для консьержки, которая отсутствовала по причинам понятным: ночью все спят и видят сны, а не шляются туда сюда, как это делали мы с Анечкой.
— У меня есть ключи от квартиры, — сообщила моя спутница, — но лучше позвоним, а то вдруг у деда, — скорчила рожицу, — дама.
— Шутишь?
— Какие могут быть шутки, — утопила кнопку звонка. — Он тоже ещё человек мужского рода.
Трель звонка вспугнула тишину элитного дома и всего мирного городка. Но странно — проходит минута, проходит другая… Внучка удивляется: обычно дед открывает сразу? Я передергиваю плечами: не прячет ли академик любовницу в шкаф? В тахту пихает, поправляет меня Анечка и вытаскивает из куртку ключи.
Мы ещё глупо шутили и посмеивались. Как позже выяснилось, это были последние минуты нашего ребячества.
Знакомый запах крови, похожий на запах разлагающихся морских водорослей, почувствовал ещё в прихожей. Силой задержав Анечку в коридоре, переступил порог кабинета. Он был заставлен книжными стеллажами, на стенах — фотографии в рамках, у открытой двери балкона — огромный письменный стол из моренного дуба. На полу в беспорядке кинуты бумаги.
Академик полулежал за столом, как тряпичная большая кукла. Кровь сочилась из рваной раны, чуть раньше она, верно, била фонтаном, а теперь…
Потом услышал звук отъезжающей машины — мощный фордовский мотор. Должно быть, убийца (или убийцы) находились в квартире, пока мы с Анечкой топтались у двери.
— Что это? — услышал придушенный голос девочки. — Де-е-ед! закричала. — Дедушка, — заплакала.
Затолкав девочку на кухню, набрал по телефону номер господина Фаста. Была у нас такая договоренность: в экстренном случае звонить только ему. Кажется, этот случай наступил?
— Да? — услышал сонный голос. — Дима? Что такое?
— У нас проблемы, — проговорил я.
— Какие? — зевнул мой ночной собеседник.
У меня много недостатков, я соткан из них, но есть одно безусловное достоинство: чувствую ложь. Товарищ Фаст переиграл, он не учился в театральном училище-школе МХАТ, и поэтому был неубедителен в своей скуке. Я коротко сообщил, что произошло в квартире академика Сироты А.А. и, закончив телефонный разговор, присел на корточки перед плачущей девушкой.
— У нас мало времени, — сказал я. — Слезам делу не помочь.
Аня смотрела на меня воспаленными глазами и не понимала, что хочу от нее. Я взял её руку и спросил:
— Откуда ты знаешь, что деда могли убить?
— Он сам мне сказал, — всхлипнула.
— Здесь что-то искали?
— Искали? — не понимала. — Деньги?
— Прости, а дед тебе ничего не передавал?
— Что передавал? — попыталась вырваться. — Его убили, а ты задаешь такие идиотские вопросы?
— Стой, — держал за руки. — Ты говорила: дед нашел решение. Говорила?
— Да.
— Где они?
— Н-н-не знаю, — зашлась в плаче.
— Все-все, — понял, что в данной ситуации бесполезно развязывать узелки проблемы, связанной с элементом 115. Будем только надеяться, что академик — старый лис, чувствуя, что могут произойти печальные для него события, надежно упрятал информацию по Новой Энергии. Возможно, наше с Анечкой полуночное появление в доме сыграло роковую роль: академика убили потому, что он знал в лицо тех, кому открыл дверь. Или убийцы проникли через балкон? Впрочем, сейчас это не самый главный вопрос. Если все происходящее в последние дни не воображение больного ума моего, то речь идет об информации, способной взорвать в буквальном смысле слова весь мир. Или дать её обладателю упоительную власть над всем человечеством. Картинку недалекого будущего я видел и отнесся к ней, как к фильму нестрашного ужаса. Однако теперь, когда в реальной жизни начинают происходить «запланированные» убийства, то простите-простите, есть над чем задуматься.
— Анечка, — сказал я. — Никому не говори о НЛО, не надо. Тебя не поймут.
