Впрочем, он с этим и не спорил. Как и я с ним, уверенного в том, что я есть человек Лиськина. Слава Богу, у меня хватило ума не утверждать обратное. Да, с эстрадным шоуменом я на дружеской, понимаешь, ноге и готов оказать посильное содействие в обмене «товара» на человека. Вопрос лишь в том: пойдет навстречу хитрый Лис. Уж очень осерчал на банкира, ему так неосторожно угрожающему военными действиями.
— Кстати, Игорь Петрович, а все-таки что это за программа «S»?
— Я знаю столько, сколько вы, Иван Павлович, — усмехнулся телохранитель. — Все покрыто мраком. И даже более того.
— Понятно, — вздохнул я.
— Каждый должен исполнять свою роль, мой друг, — проговорил секьюрити, — а то можно потерять надежду на будущее. Вместе с головой.
— Голова дается человеку одна и один раз, её надо беречь, — был я на удивление наблюдателен.
— Точно, — хекнул господин Фирсов. — И поэтому, уверен, мы договоримся.
— Вы о чем?
— Меняем девушку на материал, нас интересующий.
— Ну я не знаю… Согласится ли Лис?
— Думаю, жена его лучшего друга — хорошая цена, — прервал меня секьюрити и, к счастью для меня, был отвлечен шумом подъехавших авто.
К счастью, потому, что я хотел ляпнуть: о какой жене лучшего друга речь, да вовремя прикусил язык: блядь, Ваня, мало тебя били битой, ничему не учишься, особенно, когда надо думать позитивно. Как я мог забыть, что Александра жена господина Любошица, одного из новых и молодых кремлевских реформаторов. Вот в чем причина ошибочного умозаключения господина Фирсова относительно моих дружеских отношений с эстрадным, как он выражается, петрушкой. Да-да, солдафонский умишко не смог просчитать ситуацию до конца, решив, что мы все в одной упряжке. Смешно. Есть шанс выпутаться из этой истории без тяжелых последствий, как для собственного здоровья, так и для жизни. А для этого надо играть предлагаемую роль, не переигрывая, конечно, хотя очень хочется.
— Надеюсь, Игорь Петрович, пушку и аппарат?..
— Нам чужого не надо, Иван Палыч, — и придвинул по столу «Стечкин» и «Nikon». — За сутки управитесь, гражданин фотограф?
— Не знаю. Лучше больше, чем меньше, — продолжал я мыслить столь оригинально — после удара биты.
Главный телохранитель «Дельта-банка» рассмеялся — приятно, черт подери, иметь дело с человеком, обладающим таким тонким чувством юмора, и дал согласие на сорок восемь часов. Связь (телефонная, разумеется) через космос: звезда со звездою говорит.
Наше прощание было без печали. Выражая надежду, что мы находимся в родной Московской области, я спрятал под рубаху «Стечкин» (без обоймы) и повесил на шею «Nikon». Намек поняли — моя персона будет доставлена в столицу туда, куда она пожелает. К родному «Вольво»? Пожалуйста. Спасибо, на это сказал я, вы, господа, удивительно любезны, я ваш должник, и указал на одного из любителей размахивать бейсбольной битой, особенно это касается тебя, малыш. Тот осклабился, будто ему пообещали леденец. Болван, он не знал, что единственным моим достоинством было то, что я человек слова. При всем своем ёхановском, выражаясь сдержанно, раздолбайстве.
Поездка в теплой ночи была ничем не примечательная. Половина пути я провел с завязанными глазами, точно меня снимали в дешевеньком кинобоевике. Мои новые друзья, должно быть, решили, что тем самым они обеспечат безопасность как свою, так и спортивной базы «Трудовые резервы». Я же был научен ориентироваться на местности не только зрительно, и поэтому при желании мог без труда обнаружить нужный объект на планете. Чтобы не огорчать попутчиков своими фантастическими способностями, я скромно умолчал о них. Когда же впереди появился тяжелый гул невидимого мегаполиса, повязку с глаз содрали. Наверно, мои новые товарищи хотели, чтобы я полюбовался приближающимися искусственными огнями любимой столицы. Что я и сделал, размышляя о создавшейся ситуации. Создавалось впечатление, что узелки, которые мы вязали, неожиданно затянулись. На нашей же вые. Мы самонадеянно рассчитывали на фарт, а получили то, что получили. Положение трудное, но не безнадежное. Пока прийдется играть и жить по чужим правилам и законам. Утешает лишь то, что неприятель сам обмишурился. Это дает нам великолепный шанс передернуть, как карты, положение вещей. И обернуть ситуацию в свой толк. Единственное, что царапает душу: ставка слишком велика — жизнь Александры. Что доказывает определенную состоятельность и силу наших врагов. Они просчитали партию наперед и уверены в своей победе. Не будем их в этом переубеждать. Как говорится, пусть заблудшие сами ищут пути спасения в лабиринтах собственных козней.
С ветерком промчавшись по ночным и распутным от веселого и напряженного летнего гульбища улицам, наш лимузин застопорился у темной глыбы Бизнес-центра и, выплюнув из своего фордовского чрева меня с ушибленной потылицей, удалился прочь.
Пощупав шишкарь, я поплелся к «Вольво». Весь день милое авто было бесхозным и, если бы его угнали… Нет, никто не польстился на скандинавскую ржавую развалюху. Открыв дверцу, плюхнулся за руль. Что делать-то дальше, гражданин порнограф? Первый сет, как любят выражаться любители игры в большой теннис, проигран в чистую. Плохо. Надо перевести дух и, учитывая ошибки, выйти на травяную лужайку с новыми тактическими и стратегическими предложениями, поставив противника в глубокое недоумение. (Про известную позу Трендэленбурга лучше умолчать.)
По сотовому телефончику я связался с князем Сосо Мамиашвили. Нельзя сказать, что он обрадовался моему появлению в эфире, потому что орал, как полоумный, успев высказать все мыслимые претензии вплоть до проблемы расширения НАТО на восток.
— Вы чего там, — обиделся я, — белены объелись?
— Вах, какая белена?! — заорал мой друг. — Вы куда-то провалились, а нас тут с Софочкой…
— Что такое?! — обомлел я. — Прихватили?
— Какое там прихватили?! Обстреляли!
— Как это?!
— А вот так вот!
— Стоп! — завопил я, понимая, что наш разговор приобретает абсурдный характер. — Все живы- здоровы?
— Все живы и все здоровы, — последовал ответ. — Но «Победа», как решето…
Вспомнив родную матушку, я заявил, что скоро буду и тогда подробно обсудим создавшуюся ситуацию; единственный вопрос, который меня интересует: кто стрелял?
Князь ответил в экспрессивной форме, мол, конь в пальто, но скорее всего люди Лиськина, узревшие за своим боссом преследование старомодного драндулета.
Ситуация становилась увлекательной: нас поджимали со всех сторон. Или плохо работали мы, или хорошо — все остальные. Вот что значит покуситься на чужой горшок с кашей. Или на сладкий пирог. Не успеешь протянуть к ним руки, как протянешь ноги…
Ночная столица лежала в липком потном сне, только у освещенных подземок с брутальными малиновыми буквами «М», где теснились торговые палатки, существовал малотребовательный люд. Приятно было катить по пустынным улицам, даже не верилось, что поутру начнется вавилонское столпотворение. Эх, Ванечка, надо вести ночной образ жизни, и тогда не будет никаких проблем. Хотя бы на магистралях родного города.
Как позже выяснилось, моя мечта полностью реализовалась. Это я о ночном образе жизни. Мои же друзья бодрствовали, находясь в нервно-приподнятом настроении. Больше всех нервничал Костька Славич, ожидающий с минуты на минуту нападения противной стороны. Мой помятый видок с окровавленной шишей на затылке и отсутствие спутницы не принесли успокоения в общество. Началась банальная разборка наших полетов во сне и наяву. Я изложил суть новой проблемы, которую мы должны были решить в короткий срок, но без суеты и горячки.
— Ничего не понимаю, — сказал на это князь Мамиашвили. — Почему они пошли ва-банк?
— А я откуда знаю, — осторожно потрогал шишку. — Какая-нибудь многоходовая комбинация.
