Потом мой внедорожник приблизился к Крымскому мосту. Москва-река тянула свои холодные воды, где плавали ржавые баржи, рыбки-мутанты и ветошные утопленники. Осень покрывала Нескучный сад невесомой рыжью. Громадное «Чертово колесо» недвижно мглело во влажном воздухе.
— Приветствую вас, — встретил меня Y. у карусели с верблюдами-слониками-жирафами. — Ну и погодка, не так ли?
— Да, — ответил я и мы совершили неспешную прогулку по заасфальтированной площади, обходя лужи и катающих на роликах детишек.
После нашего содержательного моциона cексот тоже в стандартном стареньком макинтоше, но с красочным полиэтиленовом пакетом растворяется в праздничной толпе. Я же тороплюсь на новую встречу. Она должна произойти у гостиницы «Москва». Мой джип снова погружается в транспортную сель, и я имею возможность произвести несколько телефонных звонков. Первый — в атлетический клуб под романтическим названием «Геракл», второй — в Большой театр, программку которого я обнаружил в квартире моложавого извращенца, третий — полковнику Старкову.
— Есть информация, — говорит он. — Не по телефону. Встречаемся у лошади. Когда?
Я отвечаю: «плюс двадцать один», что означает — через три часа после наших переговоров.
Наконец прибываю к гостинице. Начинает моросить дождь. Провинциальный люд открывает зонтики. Ветер усиливается. Естественно, появившийся из ниоткуда сексот Z., шмыгает слабо сизым носом и проговаривает всю ту же фразу:
— Ну и погодка, не так ли?
Потом он проваливается сквозь землю, а я, переведя дух, уже мчусь в джиповом отсеке в атлетический клуб «Геракл». По телефону мне сообщили: господин Маков является его членом, что дает ему право посещать спортивный зал, бассейн, сауну в любое удобное время. Понятно, что я не надеялся сдернуть молодчика с тренажера «велосипед», расчет был более верный: найти кого-нибудь из его знакомых по совместному увлечению, взять того на прихват и получить по возможности полезную информацию.
То есть такой тотальный сыск предусматривает проверку всех мыслимых и немыслимых версий. Это помогает понять внутреннюю психомоторику объекта. Если надо будет, я и в Большой театр пойду. А почему бы и нет? То, что это мельпоменовское заведение «атлет» посещал, сомнений никаких. А вдруг мы столкнемся в гальюне с зеркалами. И потом — у меня есть прекрасный повод провести вечерок с Мариной. Надеюсь, ей все равно какие балетные танцульки смотреть.
Более того подозреваю, что этим культпоходом дело только начнется. В последние часы я успел узнать много интересного о местах, где горн, выразимся красиво, нижней трубы трубит сбор. Центральные места для однополых — у фонтана перед Большим театром, возле памятника героям Плевны, в Александровском саду — «под звездами» и в туалетах аэровокзала. У каждого пункта своя аура любви.
В сквере у Большого ищут духовного и телесного общения студенты театральных, хореографических училищ и прочих заведений, имеющих отношение к культуре и искусству. Заслуженный работник культуры — сокращенно: ЗАСРАК. Не есть ли это почетное звание — знаком специфической любви? У памятника героям Плевны — место знакомства богатых извращенцев. Что же касается параш аэровокзала, то там случается любовь буквально на лету. Ну и так далее.
Я подозревал, да и знал, что существует некий параллельный мир. Однако не до такой же степени, господа, цвета утренней морской волны. Убогие вы все и весь ваш е`род. Жалкие. Как бы вы ни тешили себя иллюзиями.
Я, например, не развлекаю себя иллюзиями. Я не лучше и не хуже других. Единственное, что меня отличает от многих: я понимаю свое несовершенство. И стараюсь работать над собой. И так, чтобы мой пир духа не портил окружающую среду — среду обитания, все больше похожую на зону, где мы все обречены делать вид, что живем — и живем счастливо.
… Атлетический клуб «Геракл» находился на Краснопресненской набережной — напротив Международного торгового центра имени красного капиталиста Хаммера. Удобно во всех смыслах: потренировал нижние мышцы, перешел дорогу, сыскал платежеспособного клиента с AIDS и никаких проблем.
Меня встретили радушно: мы всегда рады новым членам клуба, только уплатите в кассу пять тысяч баксов за год. Разумеется, платить за атлетическое фу-фу я не стал, чем очень огорчил марципанового менеджера Коcтю. Еще больше он огорчился, когда я начал задавать конкретные вопросы по господину Макову.
— Простите, — сказал менеджер. — А вы из каких органов?
— Из самых внутренних, — и помахал перед чужим носом удостоверением цвета пурпурных потрохов.
— Я должен вызвать управляющего, — на это сказал Костя и, взявшись за телефонную трубку, предложил: не желаю ли я пока ознакомиться с услугами их спортивно-оздоровительного центра?
А почему бы и нет? И в помощь мне передается херувимчик Эдик, и мы с ним идем на звуки лязга металла. В тренажерном зале, выкрашенном в модные кислотные цвета наркотического забытья, атмосфера всеобщего потливого азарта: на всевозможных спортивных снарядах молодые атлеты, у большинства которых выхоленные физии, а в физических движениях уверенность в завтрашнем дне.
— Одни мальчики, — резюмирую я. — А где девочки?
— У нас же мужской клуб, — ответствует Эдик. — По интересам.
Я плюю себе под ноги: интерес понятен — здесь проходят подготовку те, кто скоро пополнит ряды офицерского братства Армии любовников. Сколько подобных мужских клубов по интересам в столице? Черт знает что, такое впечатление, что интенсивно готовятся элитные кадры для захвата власти? Как был кремлевский небосклон не был совершенно залит васильковым цветом. Пока у нас государственный флаг трехцветный. Не случится ли такого, что в одно прекрасное утро граждане великой страны, проснувшись, обнаружат над куполом Администрации голубые хоругви? Армия любовников на марше, и только.
— Прошу вас, — голос херувимчика вывел меня из глубокой задумчивости. — У нас там ещё бассейн, сауна, бар, видеозал.
— Видеозал, как интересно, — сказал я. — Мой любимый мультик «Белоснежка и семь гномов», а твой, Эдичка? «Али-баба и сорок разбойников»?
На этом ознакомительная прогулка закончилась, меня вновь пригласили в дирекцию, где помимо улыбающегося менеджера, появились новые действующие лица: жирновато-лысоватый управляющий Рувим Шапиро и при нем два атлета, выполняющих роль вышибал.
— Мы не даем информацию о наших клиентах, — радостно сообщил самоуверенный донельзя управляющий. — Никому, тем более сотрудникам органов.
Я не люблю, когда со мной разговаривают сидя. Я стою, а некто, считая себя хозяином положения, покачивается в кресле на колесиках и несет вздор. Хотя, может, господин Шапиро решил, что имеет дело с очередным мелкотравчатым вымогателем в партикуляре, и посему особенно церемониться не следует. Я посчитал нужным убедить его в обратном, ударом ноги отправив кресло с жировым брикетом в угол, а остальным приказал лечь на пол и думать о приятном и вечном. Меня послушали: многозарядый «Стечкин» в руках убеждал мгновенно и лучше всех слов.
— Слушай, сионистик, — благодушно предупредил я Шапиро. — У меня времени мало, но пристрелить тебя, пидера, хватит.
Что-что, а умею убеждать строптивцев — добрым и проникновенным словом. Господин управляющий прекрасно понял, что лучше быть живым и богатым, чем кормить собой прожорливую подземную фауну. Он затряс жировыми складками и заявил, что я могу полностью положиться на него. Я посмеялся: пусть кто- нибудь другой это делает, а меня интересует конкретная информация по господину Макову.
— Костя, будь добры, — слабым голосом проговорил Рувимчик. — Посмотри по компьютеру, — и мне с испугом: — Ему можно?..
— Ему все можно, — ответил я. — Но осторожно.
Скоро мой джип уже накручивал километры по столичным проспектам. Предполагаю, что мой визит вежливости запомнился многим — корректностью: ведь я мог случайно кого-нибудь пристрелить. Повезло всем: и тем, кто мог получить пулю в лодыжку, и мне, мечтающему обнаружить гвардии сержанта Армии любовников.
