Похоже, мы зарыли жестянку под кустом, в кроличьей норе? В ней была монета в полкроны, серебряный шестипенсовик того же года, ювелирное украшение нашей матери и грошовый блокнотик с посланием к самим себе, выросшим. Мы обещали вырыть жестянку через двадцать пять лет? А через два дня опять зарыть, убедившись, что ее не украли? Мы были тогда детьми? И разве не был я счастлив?»
Берега сделались круче, лесистей, сблизились, подступая вплотную к краю воды, помеченному буями и маяками. Местами встречались доки, строились или разгружались суда под стрелами кранов. Крутые берега постепенно сгладились, и Ланарк приблизился к широкой долине, широкой чаше, заполненной городом, где бежала река к скоплению шпилей, башен и высоких белых домов. Орел-самолет покинул реку и сделал широкий вираж над покатыми холмами к югу, затем к востоку, затем к северу. Внизу мелькали жилища из опрятного камня, внутренние садики, где играли дети и колыхалось на веревках белье. В городе был выходной день: через незамутненный воздух на лужайках для игры в кегли и теннисных кортах виднелись игроки. Простор, красота этой картины, ее ясность в солнечном свете не просто поражали, но и казались знакомыми. Ланарк думал: «Всю жизнь, да, всю жизнь я хотел именно этого, хотя это место мне как будто хорошо знакомо. Не имена, с ними покончено, но места — места я узнаю. Если я жил здесь когда- то и был счастлив, как же я все это потерял? И почему возвращаюсь только сейчас?»
Временами ему слышался словно бы медленный взрыв, мягкое громыхание в городском центре, и, переведя взгляд, он замечал крохотные птичьи контуры, двигавшиеся туда-сюда. Накрытый вдруг тенью, он поднял глаза и увидел над головой, к востоку, большого орла с обозначением Z-1 на нижней части груди, пересекавшего его курс. Ланарк понял, что его собственный летательный аппарат кружит по спирали, снижаясь над городским центром. Он скользнул над лесистым ущельем еще одной, небольшой реки; рядом раскинулся парк, где прогуливался и загорал народ. Дети на поросшем травой склоне стали махать ему платками, и он подумал: «Скоро я увижу университет». Чуть погодя снизу показались два одинаковых прямоугольника, обрамленных плоской крышей с башенками. Он подумал: «Скоро будет река с большим портовым бассейном, кранами и товарными складами», но на сей раз ошибся. Узкая речка влилась в главное русло, которое разошлось на медлительные рукава, но их окружали тропинки и деревья на подступах к гигантскому стадиону. На его дорожках шли состязания в беге и прыжках, в центре, на сочной траве, отдыхали атлеты в красочных спортивных костюмах, на заполненных трибунах волной нарастали аплодисменты. Птицелет Ланарка присоединился к еще пяти или шести, кружившим вверху. Один за другим птицелеты садились на белый брезентовый прямоугольник с рисунком в виде красных, голубых и черных колец-мишеней, расстеленный перед главной трибуной. Громкоговоритель вещал:
— …и вот Поски, Подгорный, Палеолог и Норн выходят на последний круг; в тот же миг — бац! — опускается на мишень премьер Костоглотов из Скифской Народной Республики; Норн и Палеолог оттесняют — да, оттесняют — Подгорного со второго места; они идут вровень, разрыв между ними и Поски все меньше и меньше.
Разразился гром аплодисментов.
— …К мишени ныряет Тольтек из Тиауанако, и одновременно Поски оказывается на третьем месте, а в лидеры выходит Норн, за ним следует Палеолог, затем Поски и намного от них отставший Подгорный; а вот на мишень приземляется провост Унтанка — простите, лорд-провост Большого Унтанка, и тут же Норн, да. Норн, да, Норн из Туле рвет финишную ленточку, по пятам преследуемый Палеологом из Трапезунда и Поски из Крымской Татарии.
Орел-самолет Ланарка с глухим стуком опустился на брезент и замер, слегка раскачиваясь. Шестеро мужчин в пыльниках оттащили его на несколько ярдов в сторону, к ряду таких же машин, стоявшему около узкой и длинной платформы. Ланарк взял портфель и выбрался на платформу с помощью девушки в алой юбке и блузке, спросившей поспешно:
— Вы делегат из Унтанка?
— Да.
— Сюда, пожалуйста, вы на полминуты опоздали. Вслед за девушкой он спустился по ступенькам, пробрался мимо отдыхавших атлетов, пересек гаревую дорожку, пока пустую, и нырнул в дверь под террасами главной трибуны. Привыкнув смотреть на небо, Ланарк растерялся, когда ступил в узкий коридор с искусственным освещением. Он решил, что бы ни случилось, ничему не удивляться и сохранять позицию невозмутимого скептика. Они вышли в зал с открытыми лифтами по стенам. Девушка впустила его в один из лифтов.
— Поднимайтесь в административную галерею, там вас ждут. Багаж оставьте мне; я прослежу, чтобы его доставили в вашу комнату в делегатской деревне.
— Нет, простите, это очень важные документы.
Ланарк оглядел ряд кнопок на блестящей металлической панели и нажал ту, рядом с которой было написано «АДМИНИСТРАТИВНАЯ ГАЛЕРЕЯ». Пока лифт шел вверх, Ланарк удовлетворенно рассматривал свое отражение в гладкой панели. Он стал старше, но выглядел еще достойней, чем в туалете при ризнице. Отросшая за время путешествия аккуратная бородка, седая и остроконечная, делала его похожим на капитана, щеки были гладкие и розовые, весь облик — холеный и бодрый. Дверь лифта открылась, и Уилкинс, нисколько как будто не изменившийся, пожал Ланарку руку со словами:
— Провост Сладден? Я не ошибаюсь?
— Нет, Уилкинс. Меня зовут Ланарк. Мы знакомы.
Уилкинс вгляделся пристальней:
— Ланарк! Бог мой, так это вы. А что случилось со Сладденом?
— Он бьется над очень опасной санитарной проблемой. Региональный комитет Большого Унтанка предпочел, чтобы город представлял я.
Уилкинс криво улыбнулся:
— Этот человек — настоящая лиса; экологическая лиса в девятом поколении. Ну ладно, ладно. Занимайте очередь, занимайте очередь.
— Уилкинс, наша экологическая проблема грозит обернуться катастрофой. У меня в этом портфеле лежит несколько отчетов, показывающих, что вскоре начнется мор и…
— У нас сейчас светский прием, вопросы общественного здравоохранения будут обсуждаться в понедельник. Занимайте очередь и поздоровайтесь с нашими хозяевами.
— Хозяевами?
— Представитель исполнительной власти Прована и лорд и леди Монбоддо. Занимайте очередь, занимайте очередь.
Они находились в широком изогнутом коридоре, упиравшемся в двойные стеклянные двери; по нему непрерывно двигалась очередь. Ланарк заметил женщину в серебряном сари и смуглого мужчину в белой мантии, но большинство было одето в строгую форму или деловые костюмы и глядело настороженно, как важные люди, не выказывающие дружелюбия, но готовые в рамках разумного откликнуться на таковое со стороны других. Присоединиться к подобной толпе было делом несложным. У стеклянной двери громкий голос называл прибывающих:
— Сенатор Сеннахериб из Нью-Алабамы, Бриан де Буагильбер, Великий Тамплиер Лангедока и Апулии, губернатор Западной Атлантиды Воннегут…
У двери Ланарк, с удовлетворением услышав: «Лорд-провост Ланарк из Большого Унтанка», пожал руку мужчине с ввалившимися щеками, который произнес:
— Тревор Уимз из Прована. Рад, что вы смогли прибыть.
Представительная женщина в голубом твидовом платье, протягивая ему руку, спросила:
— Путешествие было приятным?
Уставясь на нее, Ланарк выдохнул:
— Катализатор.
— Зовите ее леди Монбоддо, — сказал Озенфант, стоявший рядом с нею. Он порывисто пожал Ланарку руку. — Время меняет все ярлыки, вы ведь и на своем примере в этом убедились.
Ланарка взяла за руку какая-то девушка в алой юбке и блузке и повела вниз по ступенькам.
— Привет, меня зовут Либби. Вам, наверное, нужно подкрепиться. Принести вам что-нибудь из
