шевельнет, чтобы ее спасти.
Я обвиняю вас в том, что непрекращением жестокости по отношению к животным вы способствуете разложению человечьих душ.
Боюсь, что все это пустая риторика. Нашим политикам ведома лишь «одна, но пламенная страсть» — борьба за власть. Иные проблемы их мало волнуют.
Примечания
1
В то время биржа существовала официально.
2
В основу рассказа положены действительные события. Но это не хроника, не документальная проза, а беллетристика, со всей присущей ей свободой вымысла. — Примеч. автора.
3
В последнее время мне приходит на мысль, что советские люди среди прочих потерь лишились и страха смерти. Смотрите, с какой легкостью у нас объявляют голодовку (крайняя, отчаянная мера протеста на Западе), которая, правда, мало чем отличается от обычного дневного рациона. Все рвутся в драку: мужчины, женщины, дети — и лишь делают вид, что возмущены льющейся повсеместно кровью. И мы не хотим пальцем пошевелить, чтобы выйти из гибельного экономического провала. Пусть иностранцы голову ломают, наше дело сторона. И на похищенный в дни путча атомный ящик никто внимания не обратил, хотя весь мир задним числом трясется от ужаса — планета была на шаг от термоядерной катастрофы. Грядущий голод тоже никого не волнует, в поле на уборку вышли только подневольные армейцы. По ночам небо пронизается апокалиптическим багрецом, воздух тяжел, как в склепе, а нам всё до лампочки (Ильича), и слезинкой не затуманится наш очумелый и равнодушный взор.
