было никакого шума мотора, они просто пропали, и все.
Кэкстон почувствовал жутковатый холодок по спине.
— А я был в нем? — спросил он.
— Вы были в нем, — сказал Джимми.
Тишину, последовавшую затем, прервала женщина, сказавшая громко:
— Хорошо, Джимми, можешь идти играть. Она повернулась к Кэкстону.
— Знаете, что я думаю? — спросила она.
С усилием Кэкстон поднялся.
— Что?
— Они занимаются мошенничеством, все они вместе. Выдумка про ее отца, который делает все эти штучки… Не могу понять, как мы попались на это. Он просто ходил здесь, покупал старый лом. Но, учтите, — признание пришло почти неохотно, — у них есть несколько удивительных вещей. А загвоздка вот в чем. Пока что у них всего несколько сотен поделок. Так вот, они продают их в одном месте, затем воруют и перепродают в другом.
Несмотря на то, что он был погружен в свои мысли, Кэкстон уставился на нее. Он и раньше сталкивался со странной логикой людей, во всем видящих какие-то преступления, но его всегда поражало то, каким вызывающим образом игнорировались факты ради убедительности какой-нибудь бредовой теории.
— Не вижу, где здесь выгода. А как же доллар, который вы получили за каждую украденную вещь?
— Ой, — сказала женщина. Лицо ее вытянулось. Затем она деланно удивилась. А потом, когда поняла, что ее идея разбита, на ее лице вспыхнул сердитый румянец. — Все равно какая-то махинация, — отрезала она.
Кэкстон понял, что пора заканчивать беседу. Он поспешно сказал:
— Вы не знаете, никто не едет в Инчни? Я бы хотел, чтобы меня подбросили, если возможно.
Смена темы разговора сделала свое дело. Румянец сошел, и женщина задумчиво сказала:
— Нет, не знаю. Но вы не волнуйтесь, выходите прямо на шоссе и вас подвезут.
Вторая машина подобрала его.
7
Когда сгустились сумерки, он сидел в отеле и думал о ее отце и машине, полной изделий искуснейшей работы. Она продает их как сувениры, по штуке. Он покупает старый металл. Потом появляется этот непонятный старик, который скупает проданное — тут он вспомнил про снимок Келли — или уничтожает его. Наконец, странная потеря памяти у агента по торговле по имени Кэкстон, вышедшего на поиск происхождения одного проектора.
Где-то сзади раздался мужской голос, в котором слышалось отчаяние:
— Ну посмотрите, что вы сделали. Вы же порвали… И тут же другой голос — спокойный, зрелый, звучный:
— Прошу прошения. Вы говорите, что заплатили за это доллар? Конечно, я заплачу. Возьмите — и примите мое сожаление.
В наступившей тишине Кэкстон поднялся и обернулся. Он увидел высокого, красивого седого мужчину в тот момент, когда тот поднимался со своего места рядом с молодым человеком, глядевшим на обрывки фотографии. Старик направился к турникету, ведущему на улицу, но первым там оказался Кэкстон, который сказал тихо, но требовательно:
— Одну минуточку, пожалуйста. Мне нужно объяснение того, что произошло со мной, когда я попал в трейлер Селани и ее отца. И мне кажется, что вы — тот человек, который может мне его дать.
Старик остановился. Глядя в серые, полыхнувшие огнем глаза, Кэкстон чувствовал, как ему в лицо врезался и с неослабевающей силой проникает в мозг острый взгляд. Тут Кэкстон испуганно вспомнил слова Келли о том, как этот человек привел их в поезде в замешательство одним лишь убийственным взглядом, но для других мыслей времени уже не было. Старик по-тигриному сделал выпад и схватил Кэкстона за запястье. В этом прикосновении почувствовался металл, и от него по руке Кэкстона прошел жар. Тихим, но властным голосом:
— Сюда, в машину.
Кэкстон едва помнил, как залезал в длинную, сверкающую крытую машину. Все остальное — темнота…
Он лежал на спине на жестком полу. Кэкстон открыл глаза и с секунду, ничего не понимая, смотрел на возвышающийся над ним свод. Потолок был по меньшей мере триста футов в ширину, и почти четвертую его часть занимало окно, через которое был виден серо-белый неясный свет, словно какое-то невидимое солнце упорно старалось пробиться сквозь негустой, но устойчивый туман.
Широкая полоса окна шла через центр потолка прямо вдаль. «Вдаль!» Раскрыв рот, Кэкстон резко сел. Какие-то мгновения разум не принимал то, что видели его глаза.
У коридора не было конца. Он простирался в обоих направлениях, пока не превращался в какое-то неясное, размытое пятно мраморно-серого цвета. Там же был балкон, галерея и вторая галерея, на каждом этаже был свой боковой коридор, отделенный перилами. Кроме этого — бесчисленные блестящие двери и через небольшие промежутки — ответвления коридора, каждое из которых наводило на мысль о других обширных пространствах этого громадного здания.
Очень медленно, уже после того, как прошло первое потрясение, Кэкстон поднялся на ноги. Воспоминание о старике, и о том, что произошло, камнем лежало на душе. «Он посадил меня в свою машину и привез сюда», — подумал Кэкстон.
Однако почему он здесь? На всем пространстве Земли такого здания не существовало.
По спине пробежал холодок. Ему потребовались определенные усилия, чтобы дойти до ближайшей из длинного ряда высоких, резных дверей и открыть ее. Что он ожидал там увидеть, он не мог сказать. Но первой реакцией его было разочарование. Это был офис, большая комната с ровными стенами. Вдоль одной стены стояли несколько прекрасных шкафов. Противоположный от двери угол занимал огромный стол. Несколько стульев, два удобных на вид дивана и еще одна узорная дверь завершали картину. В комнате никого не было. Стол был безупречно чист. На нем не было ни пылинки и ни признака жизни.
Вторая дверь оказалась запертой, или же засов был для него слишком мудреным.
Снова оказавшись в коридоре, Кэкстон ощутил напряженную тишину. Его туфли щелкали пустым звуком. И дверь за дверью открывались в тот же официальный, но пустой офис.
Прошло полчаса по его часам. Затем еще полчаса. А затем он увидел вдали двери. Сначала это было всего лишь светлое пятно. Затем оно приняло сверкающие очертания, превратилось в стекло, вставленное в окрашенную раму. Дверь была много больше пятидесяти футов в высоту. Когда он всмотрелся через стекло, он увидел огромные белые ступени, ведущие вниз, в легкий туман, сгущавшийся где-то через двадцать футов, так что нижние ступени были невидимы.
Кэкстон с беспокойством осмотрелся. Что-то здесь было не так. Туман, скрывающий все, сгущался с каждым часом. Он встряхнулся. Возможно, там внизу была вода, тепловатая вода и поток холодного воздуха — поэтому образовывался густой туман. Он представил себе некое здание длиной в десять миль, стоящее около озера и навечно погруженное в серый туман.
«Выйти отсюда!» — неожиданно подумал Кэкстон.
Запор на двери был на нормальной высоте. Но трудно было поверить в то, что он сможет свернуть такую махину таким сравнительно маленьким рычагом. Открылась она легко, мягко, как прекрасно отлаженный механизм. Кэкстон вышел в туман и стал спускаться по ступенькам, сначала быстро, а затем со все большей осторожностью. До воды было не дойти. Сотая ступенька была последней, а воды все не было. Не было ничего, кроме тумана: ни основания ступенек, ни земли.
На четвереньках, почувствовав неожиданное головокружение, Кэкстон развернулся и пополз вверх по лестнице. В голове у него все кружилось, словно у нетренированного человека, повисшего на веревочной лестнице, которую неожиданно толкнули.
Он оглянулся назад. Это было совершенно случайное движение головы — тело его дернулось, голова свободно повернулась… и он увидел комнату.
Кэкстон остановился. Но это тоже был неконтролируемый жест. Образ промелькнул в его голове как фантазия, и если бы у него были силы, то это было бы только фантазией. Если бы у него была сила, он полез бы и дальше, и вся сцена исчезла бы, как исчезает сон. Но он ловил воздух ртом от слабости и страха,
