— Спасибо, господин майор.
Брэй отдал Саттеру честь, вытянув руку как можно прямее и щелкнув каблуками, как следовало делать перед офицерами такого типа. Потом он вышел из комнаты пятясь и с самым почтительным в мире видом. Саттер, который прекрасно понял его поведение, в этот момент всем сердцем ненавидел. Брэя, но и не подозревал, что распоряжение, которое он только что получил, было выдумкой, существовавшей только в изобретательном уме лейтенанта. Такое было выше понимания майора Саттера.
Тот же спектакль Брэй разыграл перед майором Луфтелетом. В этом майоре не было ничего особенно неприятного. Это был один из самых безликих и посредственных людей. Было трудно понять, как он при своем тупоумии мог попасть в разведку. Его единственным преимуществом были некоторые познания в технике. Луфтелет был педантичен, обращал много внимания на мелкие детали информации, и его страсть придираться к мелочам иногда злила сослуживцев.
Брэй, снова сделав вид, что вопрос задает Мортон, пожелал узнать подлинное назначение здания, в котором Марриотт устроил свой командный пункт, и почему оно построено в поселке, явно не имеющем стратегического значения.
Старый офицер сидел за одним из местных письменных столов, деревянным и украшенным тонкой резьбой. Несколько секунд он сосредоточенно молчал, словно созерцая глубины своей души. От майора исходило ощущение сверхчувствительности, словно внутри него находился кто-то другой, выдающийся человек, который знает больше, мыслит яснее и обладает более острыми чувствами, чем обычные смертные.
Брэю стало немного грустно, когда после такой подготовки из уст майора Луфтелета прозвучал высокопарный и неумный вопрос:
— Какова ваша квалификация, лейтенант, что вы вообще решаетесь говорить о таких специальных технических вопросах?
— Господин майор, моя квалификация не играет роли. Разумеется, я кое-чему учился и имею институтский диплом, как все здесь. Но с вашим отчетом буду знакомиться не я, а полковник Мортон.
После этого лицо майора довольно долго отражало смесь противоречивых чувств. Казалось, он сомневался, что кто бы то ни было может понять то, что знает он, однако во взгляде майора было смирение человека, который в конце концов понял, что на этом свете нет правды. Наконец все его тело приняло позу, выражавшую понимание, что в мире существуют офицеры выше его, которые занимают важные посты; может быть, эти офицеры и не имеют достаточной квалификации для своих постов, но все же занимают их И Луфтелет покорно и тихо ответил:
— Очень хорошо! Я составлю… э-э… краткое изложение функций, которые может выполнять это здание. Скажите полковнику, что это будет не технический отчет того уровня, который я мог бы представить лицу с такой же высокой квалификацией, как моя, — с важностью добавил он, — но…
Луфтелет остановился на середине фразы, и Брэй быстро произнес:
— Господин майор, я уверен, что вы не слишком низко оцениваете многосторонние научные познания полковника Мортона и его способность понимать сложные чертежи электронной аппаратуры.
Эти слова, казалось, испортили Луфтелету настроение: майор помрачнел и покачал головой. Брэй воспользовался его молчанием, чтобы отдать честь и выйти из комнаты.
Что теперь? Оставалось, конечно, только ждать.
Брэй уселся в своем крошечном кабинете, который про себя называл бывшим чуланом для метел, и попытался понять, сделал ли он что-нибудь полезное.
Размышляя над этим, он следил, как стрелки стенных часов медленно двигались вперед. Так продолжалось с 12.23 до 18.10.
В тот момент, когда наступивший вечер окрасил Диамондиану в серый цвет, Брэю пришла в голову очень простая мысль: его задачу можно решить только хитростью, и он был поражен, что не нашел этого решения раньше.
Когда Брэй объяснил свой план Струзерсу, секретарь подскочил на месте и запротестовал:
— Лейтенант, я вам клянусь, что если вы не будете соблюдать осторожность, то в рекордный срок добьетесь, что полковника вышлют с этой планеты!
— Нам нужна помощь, и единственный способ ее получить — это задействовать силы порядка,
Брэй велел Струзерсу снова отвезти себя в больницу. Там он имел короткую беседу с неким доктором Фондье, врачом-диамондианцем, и тот сильно рассердился, узнав, что пациент самовольно покинул больницу, хотя даже не был зарегистрирован в ней официально.
Именно доктор Фондье в своем негодовании задействовал те силы порядка, что привели Брэя и солдат Земной Федерации к дому, который, по мнению лейтенанта, должен был находиться под усиленным наблюдением.
12
Согнувшись пополам, Мортон вылез из машины и вздрогнул: земля вокруг него была усеяна трупами ирсков.
— Вернемся в дом, — пробормотал он. Солдаты и техники оказались там раньше их: когда полковник и лейтенант входили в особняк, те уже поднимались из подвального этажа, вынося другие трупы — убитых ирсками диамондианцев. Мортон узнал тела Джордже и Пьетро — единственных людей, которых он видел в этом доме, кроме Изолины, и единственных известных ему людей, связанных с ней.
Изолины здесь не было, поэтому Мортон послал Брэя и одного из солдат на верхние этажи, чтобы найти ее. Изолины не оказалось и там. Это было ударом для Мортона. Он встревожился, сам поднялся по лестнице в сопровождении Брэя и внимательно обыскал комнату Изолины, выясняя, нет ли какого-нибудь тайного хода, по которому она могла убежать. Когда он обнаружил «черную» лестницу, выходившую во двор, это предположение сменилось другим, более правдоподобным и усилившим его тревогу: «А если она вышла отсюда и наткнулась на убегающих ирсков?»
Но взвод пехотинцев Земной Федерации, посланный осмотреть узкую улочку за особняком, не нашел там ни одного трупа. Это утешило полковника.
Теперь у Мортона наконец появилось время проанализировать свои чувства. Он с огорчением пришел к: выводу, что Изолина, отдавшись ему, достигла своей цели: сейчас он беспокоился именно о ее судьбе.
Мортон понял, что его покорили не воспоминания о ее жгучих ласках, а ее врожденная честность и ум. Прямые вопросы, которые она задала убийцам, показывали, что она быстро справилась со страхом. Это было достаточно смешно, но он подсчитал, что если цифра, которую Изолина сама назвала ему, верна, то за пять лет у нее было от шестисот до семисот любовников, и все же у него не хватало сил упрекать Изолину.
— Где бы она ни была, — сказал он вслух, — если она знала, куда пойти, и смогла сделать это, она должна действовать рационально. У этой молодой особы есть голова на плечах, и она поступает так, как ей подсказывает разум. Значит, если мы сможем угадать, какие выводы в высшей степени умная молодая диамондианка могла сделать из того, что ей известно о событиях этой ночи, мы узнаем, куца она направилась отсюда.
Мортон почувствовал на себе удивленный взгляд Брэя.
— Кажется, эта молодая женщина произвела на вас впечатление, полковник, — заметил лейтенант.
— По тому рассказу, который я услышал от вас о вашей поездке в имение Феррарисов, я решил, что на вас она тоже произвела впечатление, — отбил удар Мортон.
Это была чистая правда.
— Для диамондианки Изолина… — заговорил Брэй. Мортон неуверенным тоном прервал его:
— Куда вас приведет рациональный анализ, если он будет основан на том, что я вам сказал?
Брэй неохотно признался, что в этом случае он не может действовать рационально.
Поскольку этот короткий диалог не дал никаких результатов, оба замолчали. Потом Брэй снова заговорил:
— Эта история с Лозитином… Судя по тому, что вы мне только что рассказали, мы должны как можно скорее найти его и расспросить.
— Хорошая мысль, — одобрил Мортон.
— Возможно, я смог бы поехать туда завтра. Как называется этот поселок?
