— Слушай, Володя, — как можно спокойней сказал я, — тебе не кажется, что ты задаешь дурацкие вопросы. На них так сразу не ответишь. Это все равно, что подходить к каждому и интересоваться, почему он любит смотреть на звезды. Почему тянет людей в космос? Зачем я приехал в зону?
Я не знаю — так получилось. И что жду от всего этого — тоже не знаю. Никто тебе не разложит все по полочкам. Все придет в свое время, не торопи события. И потом, Неля сказала, что на контакт надо идти спокойными, расслабленными, только тогда что-нибудь получится, а тут ты, как пружина заведенная… Так что кончай хандрить и давай начинать.
— Я только докурю…
Луна светила по-прежнему, и на очищенном от травы пятачке земли, окруженном белеющими палатками, было очень светло.
Несколько минут я вглядывался в ночной, настороженный лес, но никого и ничего не увидел.
Взяв за точку отсчета костер, я кадр за кадром заснял всю панораму лагеря, потом лес, небо.
Пленка кончилась, и я поднял кинокамеру…
Володя снимал со штатива, но, как мне показалось, вяло и неохотно.
Через полчаса он вновь сидел у костра и курил. Я продолжал снимать черноту и пустоту вокруг себя до двух часов ночи.
Спать совершенно не хотелось.
У костра я перезарядил фотоаппараты, кинокамеру, налил чаю. Володя от чая отказался.
Глядя на него, я подумал: а может, не такой уж дурацкий вопрос: зачем я приехал в зону? Однако зачем-то я здесь. Значит, именно это и надо было выяснить. Но как — этого я себе не представлял.
— Ну что, — я встал, — пора и на поляну… Ох, Татьяну же забыли разбудить.
Я побежал к палатке, только хлопнул по брезенту, как Татьяна отозвалась — сказала, что уже проснулась и сейчас выйдет.
Захватив аппаратуру, мы двинулись по тропинке в лес.
Нас сразу обступила темнота. Листва была густая, и лунный свет почти не добирался до земли.
Шли на ощупь, стараясь не зацепиться за корневища и ветви кустарника.
Вскоре глаза немного привыкли к мраку.
Пробираясь за Субботиным, я вдруг почувствовал странную боль в правом виске — с каждым шагом она становилась все ощутимее. Меня вновь охватило волнение, по телу побежала дрожь. В груди что-то напряглось и сжалось — я не мог избавиться от чувства, что сейчас все начнется… Володя остановился на самой опушке.
Поляна была залита лунным светом. Выходить на нее нам было строго-настрого запрещено. Предупредили, что пойдет мощнейшая, опасная для нас энергетика.
Субботин установил штатив, проверил фотоаппарат и начал ожесточенно тереть бороду.
— Ты чего? — шепотом спросил я.
— Знаешь, — тоже шепотом ответил он, — борода словно наэлектризована. Давай поздороваемся и начнем.
Мы громко поприветствовали наших космических «братьев», еще раз напомнили, что находимся здесь с ИХ разрешения, и начали снимать.
Кадр за кадром обрабатываю широкую поляну, небо, деревья. Руки немного подрагивают, да и сердце никак не может успокоиться.
Вокруг — тишина, только мы, топчась на месте, шуршим травой.
Субботин стрекочет автоматом — пленку уже не экономит. Вот опять перезаряжает аппарат.
Может, сегодня ему улыбнется удача?
— Ну вот, надо же!..
Отчаянный глухой возглас Володи заставил меня вздрогнуть. Я шагнул к нему. Он крутил в руках винт от штатива, с помощью которого крепится фотоаппарат.
— Столько лет служил безотказно, а тут в первый же день…
— Сделать ничего нельзя? — спросил я.
Он только раздраженно махнул рукой и положил штатив на землю.
Теперь с выдержкой в минуту уже не поснимаешь.
Удрученный, он продолжал фотографировать с рук.
Скоро у меня в двух фотоаппаратах закончилась пленка. Курить тянуло невыносимо.
Володя, словно прочитав мои мысли, вытаскивает пачку и протягивает мне.
— Ты что-нибудь видел? — спрашивает он.
Я, прикуривая, отрицательно мотнул головой. И кто его за язык тянул? Два слова сказал — настроение сразу упало. Сколько людей, просто гуляющих по улице, наблюдают НЛО или самих НЛОнавтов всех мастей, кое к кому они даже домой являются побеседовать, а тут объявили о пролете большого инопланетного корабля — и никаких зримых следов! Обидно!..
Удивительна все-таки человеческая психология. Давно ли я терзался сомнениями, беспокойством от сознания того, что придется неизвестно с кем контактировать; что уже достаточно примеров, когда встречи с «инопланетянами» кончались далеко не безобидно; что в Космосе существуют не только добрые, но и злые силы и предельная осторожность в общении с НЕЧТО, неизвестным и даже в малой степени непознанным, — главное условие, чтобы не навредить самому себе и другим.
И вот все разом забыто, отброшено, грудь теснит обида на НИХ…
Почему ОНИ не могут показаться? Именно мне, а не кому-нибудь другому?!
Страха мы, действительно, не испытывали. Было лишь нестерпимое желание увидеть, услышать, ощутить!..
Мы молча курили, до боли в глазах всматриваясь в черноту леса, в чистое звездное небо, в пустынную темноту поляны, в середине которой застыло черным пятном одинокое дерево.
Вокруг уже уменьшившегося и побледневшего диска луны подрагивало серебристое сияние.
Затоптав окурок, я взял кинокамеру и, снимая, через окошечко видоискателя в том же порядке прошелся по хорошо изученным местам.
И вдруг…
Сказать, что я замер и перестал дышать, — значит не сказать ничего — на фоне деревьев я увидал движущиеся туманные силуэты!
Опустил камеру, потер глаза — лес стоял непроницаемой стеной, ни на которой, ни за которой ничего и никого не было видно.
Субботин все так же продолжал снимать над поляной.
Мысли мои путались, состояние какое-то двойственное.
Я столько прочитал о всяческого рода контактах, что, кажется, уже мог отличить невероятное действительное от действительно невероятненького, сплошь придуманного…
Но, верно говорят, одно дело судить других, и совершенно иное самому оказаться в подобной ситуации.
Я не знал, что и думать, вернее, не знал, могу ли я верить своим глазам, дважды видевшим за один вечер то чреду странных портретов, то движущиеся туманные силуэты?
Разум отказывался верить!
Но, с другой стороны, ведь именно меня и Субботина пригласили фотографировать — значит, то, что я видел в видоискатель кинокамеры, может быть вполне нормальным? Ведь в конце концов для того мы сюда и призваны, чтобы зафиксировать Контакт, ведь это нам и обещано!
Я вновь прильнул к окуляру и повел камерой по кромке темного леса.
Четкие, хотя и туманные, силуэты, похожие на людские, вновь возникли в том же квадрате.
Они шли цепочкой, словно спускались по лестнице.
Двое последних держались за руки.
Мне показалось, что один из них — женщина.
Всего силуэтов было семь или восемь.
Они шли, как будто прощупывая прочность опоры под ногами, — были похожи на призраков, возникших ниоткуда и уходивших в никуда.
Сердце бешено колотилось.
