отправиться маленький слан?
Она попыталась придать своему голосу нотку сострадания.
— Твоя бедная дорогая мамочка захотела бы, чтобы ты делал то, о чем тебя просят. Она не любила людей. Я сохранила газету, чтобы показать тебе. Сам увидишь — они прикончили ее, как собаку, когда она пыталась скрыться от них. Принести тебе?
— Нет! — в отчаянии закричал Джомми.
Скрипучий голос продолжал:
— Ты не хочешь причинять зла миру, который так безжалостно поступил с тобой? Не хочешь, чтобы они заплатили за все? Не хочешь, чтобы они раскаялись в своей злобе? Тебе не страшно?
Он упрямо молчал. Старуха захныкала:
— У Бабуси слишком тяжелая жизнь для старухи… слишком тяжелая. Если ты не поможешь, ей придется вновь заняться погаными делишками. Ты прочел в ее мозгу, чем она занималась. Но она обещает отказаться от непотребных делишек, если ты согласишься помогать ей. Подумай об этом! Она забудет обо всех своих способах выжить в этом жестоком мире.
Джомми понял, что проиграл.
— Вы — старая грязная мерзавка! — медленно процедил он, — И когда-нибудь я вас прикончу!
— Значит, до того времени остаешься! — Бабуся не скрывала торжества.
Она потирала руки, пальцы шуршали, словно змеиная кожа.
— Ты будешь делать все, что скажет Бабуся, иначе она тут же сдаст тебя полиции… Добро пожаловать в мой скромный дом, Джомми. Добро пожаловать. Ты будешь чувствовать себя лучше, когда проснешься. Бабуся надеется на это.
— Да, — голос Джомми слабел, — мне будет лучше.
.
Он заснул.
Через трое суток Джомми прошел вслед за старухой на кухню. Это была пустая комнатенка. Джомми старался не замечать грязи и царящего там беспорядка. Старуха была права. Какой бы ужасной ни представлялась его будущая жизнь здесь, но эта лачуга, затерянная в глубине бедного квартала, была идеальным убежищем для юного слана. А ведь ему надо было ждать целых шесть лет, только тогда он сможет отправиться к тайнику, где отец спрятал свои секреты. К тому же ему еще предстоит долгий путь, пока он сможет заняться теми важными делами, которые ему были предназначены.
Распахнулась задняя дверь, и то, что он увидел, оборвало его размышления. Джомми застыл, глядя на открывшуюся глазам убогость. Такого он не ожидал!
Двор был завален хламом и каким-то искореженным железом. Ни единой травинки, ни единого деревца тут не было — унылый голый клочок земли, обнесенный оградой из ржавой проволоки, протянувшейся от одного полусгнившего столба к другому. В глубине двора чудом уцелел полуразвалившийся сарай. Из открытой двери торчала лошадиная морда.
Но взгляд Джомми уже ушел за пределы двора, почти не замечая неприятных деталей. Он миновал изгородь, прошел сарай. Позади была небольшая рощица, а за ней зеленый луг, полого спускавшийся к большой реке. Она уже не сверкала — заходящее солнце не касалось ее вод своими огненными пальцами.
Но даже луг — походя он отметил, что тот был частью поля для гольфа, — только на мгновение задержал его взгляд. На другом берегу реки начиналась страна мечты, волшебный пейзаж, истинный рай, созданный руками садовника. Деревья заслоняли перспективу, и Джомми различил лишь краешек этого эдема со сверкающими фонтанами, террасами и клумбами. Но через этот кусочек парка тянулась белая аллея.
Аллея! Горло Джомми сжалось. Прямая лента уходила вдаль и исчезала в тумане. Но далеко-далеко, на границе зрения, которое намного превышало остроту зрения обычных людей, Джомми заметил дворец.
Он видел лишь часть этого удивительного здания. Оно вздымалось на три сотни метров, а над ним еще на сто пятьдесят метров взмывала башня. Сказочное творение! Сто пятьдесят метров хрупкого кружева сверкали всеми цветами радуги, здание было прозрачным, блестящим, фантастическим. Оно было построено в древние времена, роскошное и утонченное.
Шедевр архитектуры сланов, который пришлось отдать победителям.
Зрелише было слишком прекрасно. От него болели глаза, голову терзали колючие мысли. Девять лет он прожил на окраине города, ни разу не увидев этого чуда, этого творения его расы! Теперь, созерцая дворец, он силился понять, почему мать никогда не хотела ему его показывать. «Тебе будет тяжело, Джомми. Великолепный дворец сланов принадлежит теперь Киру Грею и его проклятым приспешникам. К тому же он находится в той части города, где против нас приняты особые меры предосторожности. У тебя еше будет время увидеть его».
Теперь он сожалел, что мать не привела его сюда раньше. У него было ужасное ощущение потери. В минуты отчаяния этот памятник, воздвигнутый его народом, только бы придал ему мужества.
«Люди, — говорила мать, — никогда не откроют всех тайн этого дворца. Он полон секретов, забытых комнат и ходов, чудес, о которых почти забыли и сами сланы. Кир Грей не подозревает об этом, но все оружие и все машины, которые безуспешно искали люди, спрятаны там».
Скрипучий голос резанул слух. Джомми с сожалением оторвался от созерцания сказочного зрелища и увидел Бабусю. Она впрягала лошадь в расхлябанную тележку.
— Хватит мечтать! — приказала она, — И не забивай башку пустыми мыслями. Дворец и парки не для сланов. А теперь лезь под тряпки и сиди там тихо. В конце улицы стоит шпик, которому пока не стоит знать, что ты здесь. Поехали, надо поспешить!
Взгляд Джомми последний раз остановился на дворце. Значит, это чудо не для сланов! Его охватила странная дрожь. Однажды он явится туда и отыщет Кира Грея. И тогда… Он дрожал от ярости при мысли об этих людях, убивших его отца и мать.
Глава 5
Громыхая, тележка выкатилась в город. Она содрогалась снизу доверху на выбоинах, пока ехали переулками, и Джомми казалось, что от тряски у него отрывается голова. Дважды он пытался привстать, и дважды старуха укладывала его на дно тележки своей клюкой.
— Веди себя спокойно! Бабуся не хочет, чтобы видели, какие на тебе хорошие одежки. Сиди под этой попоной.
Старая залатанная попона воняла лошадиным потом, и Джомми едва не рвало от едкого запаха. Наконец тележка остановилась.
— Вылезай, — сказала Бабуся, — и отправляйся в большой магазин. На подкладку пальто я пришила тебе большие карманы. Набей их товаром, но так, чтобы не было заметно.
Еще ничего не соображая, Джомми ступил на тротуар. Немного постоял пошатываясь. Наконец слабость прошла.
— Вернусь через полчаса, — сказал он.
Она склонила к нему жадное лицо. Черные глаза сверлили.
— Постарайся, чтобы тебя не схватили, и подумай хорошенько, что лучше брать.
— Можете не беспокоиться, — уверенно ответил Джомми. — Прежде чем что-либо взять, я мысленно оглянусь вокруг, проверяя, не смотрят ли на меня. Это не трудно.
— Вот и ладненько! — Морщинистое лицо расплылось в улыбке. — И не волнуйся, если Бабуси здесь не будет, когда вернешься. Я пойду в винную лавку напротив принять лекарство. Теперь Бабуся может и полечиться, ведь о ней заботится юный слан; а лекарство ей очень нужно, чтобы согреть старые косточки. Бабуся отправляется за лекарством.
Он нырнул в толпу у магазина и ощутил, как его сознание затопил страх, необычный гипертрофированный страх. Раскрыв свой разум, он долго вслушивался. Он чувствовал волнение
