никого, кроме индейцев, нет нигде, и дичь всех пород обильна. Тогда шаман говорит индейцам, чтоб те сказали всем индейцам, чтоб те плясали не переставая — тогда придет к ним добрая пора. Индейцы же, которые не пляшут, которые не верят в это слово, не вырастут высокими, а будут чуть выше фута ростом и такими пребудут всегда. А иные станут деревом и будут преданы огню.
Когда племена тетон-сиу после войн 1876–1877 гг. сдались, они лишились долины реки Паудер и Черных холмов. Следующий шаг правительства состоял в смещении западной границы Великой резервации сиу со 104-го на 103-й меридиан, таким образом была отрезана 50-мильная полоса земли, примыкающая к Черным холмам, — клин богатой минералами земли между рукавами реки Шайен. В 1877 г. после того, как правительство выгнало индейцев сиу из Небраски, им было оставлено лишь каменистое плато, имевшее форму наковальни, между 103-м меридианом и рекой Миссури — 35 тыс. кв. миль земли штата Дакота, которую топографы, отмечавшие границы, нашли практически не имеющей никакой ценности.
Кое-кто из правительственных чиновников хотел перевести всех индейцев тетон на Индейскую территорию; другие хотели основать агентства вдоль реки Миссури. После решительных протестов Красного Облака и Пятнистого Хвоста был наконец достигнут компромисс. Оглалов Красного Облака поселили в юго- западном углу резервации, расположенной возле Уаз-Аханхан, в районе Пайн-Ридж. Здесь различные группы оглалов разбивали постоянные лагеря вдоль ручьев, текущих на север к Уайт-Ривер, — Йеллоу-Медисин, Порьюпайн-Тейл и Вундед-Ни. К востоку от Пайн-Ридж на реке Литл-Уайт-Ривер поселились Пятнистый Хвост и его брюль-тетоны; их агентство называлось Роузбад. Для остальных племен сиу были организованы еще четыре агентства — в Лоуэр-Брюль, Кроу-Крик, Шайен-Ривер и Стандинг-Рок. Агентства оставались в этих местах почти столетие, но почти все 35 тыс. кв. миль Великой резервации сиу были постепенно отобраны у индейцев.
Пока тетоны устраивались в своих новых поселках, огромная волна эмигрантов из Северной Европы хлынула в восточную часть Дакоты, надвигаясь на границу Великой резервации сиу, проходившую по реке Миссури. Возле местечка Бисмарк, на Миссури, железной дороге, которую прокладывали в западном направлении, преградила путь резервация. Поселенцы, продвигавшиеся в Монтану и на северо-запад, требовали прокладки дорог через резервацию. Предприниматели, стремящиеся нажиться на продаже дешевой земли эмигрантам, вынашивали планы уничтожения резервации.
В былые дни индейцы сиу с оружием в руках удерживали таких торгашей от проникновения на свою территорию, но теперь у них не было оружия, не было лошадей, они даже были не в состоянии прокормить и одеть себя. Их величайший военный предводитель, оставшийся в живых, — Сидящий Бык — жил изгнанником в Канаде. Он и три тысячи его сторонников были свободны, имели оружие и лошадей. Возможно, они когда-нибудь вернутся.
Так же как Джеронимо, когда он был на свободе в Мексике, Сидящий Бык, живший в Канаде, был для правительства Соединенных Штатов отвратительным и грозным символом непокорности. Военные с маниакальным упорством пытались принудить предводителя хункпапов и его сторонников вернуться под их контроль. Наконец в сентябре 1877 г. военное министерство договорилось с правительством Канады о том, что специальная комиссия во главе с генералом Альфредом Терри пересечет канадскую границу и в сопровождении королевской канадской конной полиции проследует в форт Уолш. Там Терри должен был встретиться с Сидящим Быком и пообещать ему полное прощение в том случае, если он сдаст все огнестрельное оружие, отдаст лошадей и отведет своих людей в агентство хункпапов возле Стандинг-Рок на территории Великой резервации сиу.
Сидящий Бык поначалу не хотел встречаться с Однозвездным Терри. «Какой толк разговаривать с этими американцами, — сказал он комиссару конной полиции Джеймсу Макледу. — Все они лгуны, что бы они ни говорили, им нельзя верить». И только благодаря настойчивым уговорам комиссара Макледа, который надеялся выпроводить Сидящего Быка из Канады, этот хункпап 17 октября пошел в форт Уолш на совет.
Однозвездный Терри произнес короткую вступительную речь:
«Вы-единственная группа, — сказал он, — которая не сдалась. Мы прошли не одну сотню миль, чтобы передать вам послание Великого Отца, который, как мы вам прежде говорили, хочет жить в мире со всеми своими людьми. Пролито слишком много белой и индейской крови. Настало время прекратить кровопролитие».
«А что мы такого сделали? От чего вы хотите нас удержать? — сказал в ответ Сидящий Бык. — Мы не сделали ничего дурного. Это все те люди, что были на вашей стороне, принудили нас совершать все эти беззакония. Нам некуда было больше идти, и мы укрылись в этой стране… Я хотел бы знать, зачем вы пришли сюда… Вы пришли, чтобы лгать нам, но мы не желаем слушать вашу ложь. Я не хочу, чтобы ко мне обращались с такими речами в моем доме во владениях Великой Матери, [королевы Виктории]. Ни слова больше. Возвращайтесь домой, откуда вы пришли… Вы согнали меня с той части земли, которую вы мне отдали. Теперь я пришел сюда, чтобы остаться здесь со своими людьми, и я намерен остаться здесь».
Сидящий Бык разрешил говорить нескольким своим сторонникам, в том числе одному индейцу санти и одному йанктону, которые присоединились к его группе. Их свидетельства лишь подтверждали предыдущие замечания Сидящего Быка. Затем он сделал нечто совершенно необычное; он пригласил на совет Женщину, Говорящую Один Раз. Кое-кто из индейцев рассказывал впоследствии, что он намеренно оскорбил Терри, позволив женщине говорить в совете с гостем. «Я из вашей страны, — сказала она, обращаясь к Терри, — и хотела вырастить там своих детей, но из-за вас я не успела их вырастить там. Теперь я пошла в эту страну, чтобы растить детей и хоть чуть-чуть пожить спокойно. Это все, что я должна была вам сказать. Я хочу, чтобы вы ушли туда, откуда пришли. Я среди своих, и они помогут вырастить детей».
После этой встречи Однозвездному Терри стало ясно, что вновь еще раз обращаться к Сидящему Быку бесполезно. Последней его надеждой был комиссар полиции Маклед, согласившийся разъяснить позицию канадского правительства по отношению к хункпапам. Маклед сообщил Сидящему Быку, что правительство королевы считает его американским индейцем, укрывшимся в Канаде, а британским индейцем он стать не может. «Ничего подобного вы не можете ожидать от правительства королевы, — сказал он, — разве что защиту при условии, что вы будете вести себя хорошо. У вас одна надежда — бизоны, но пройдет несколько лет, и этот источник продовольствия перестанет существовать. Вы не должны переходить границу с враждебными намерениями. А если так случится, вашими врагами будут не только американцы, но и конная полиция и правительство Великобритании».
Ничто из сказанного не заставило Сидящего Быка изменить свое решение. Он останется в стране Бабушки.
На следующее утро Однозвездный Терри отправился обратно в Соединенные Штаты. «Присутствие этой большой группы весьма враждебно настроенных по отношению к нам индейцев в непосредственной близости от границы, предупреждал он военное министерство, — постоянно угрожает спокойствию на нашей Индейской территории».
Изгнанники во главе с Сидящим Быком оставались в Канаде четыре года, и, будь правительство этой страны более сговорчивым, они бы так и жили до конца своих дней в степях Саскачевана. Однако с самого начала правительство королевы рассматривало Сидящего Быка как потенциального возмутителя спокойствия, и к тому же гость дорого обходился, так как приходилось содержать дополнительные подразделения конной полиции для наблюдения за ним. Иногда он становился мишенью парламентских насмешек. Так, 18 февраля 1878 г. в палате общин был поднят вопрос о том, сколько дополнительных расходов приняло на себя правительство «вследствие перехода нашей границы Сидящим Быком».
Сэр Джон Макдональд: «Как это Сидящий Бык мог перейти границу?»
Мистер Маккензи: «Он не мог, пока не встал». Сэр Джон: «Какой же он тогда Сидящий Бык?»
Такого уровня достигало обсуждение в канадском правительстве вопроса об изгнанниках сиу. Индейцам не оказывали никакой помощи, им не давали даже еду и одежду; а в суровые зимы индейцы страдали из-за недостатков жилищ и одеял. Крупная дичь была в редкость, постоянно не хватало мяса или шкур для одежды и вигвамов. Казалось, молодые больше страдали ностальгией, чем старые. «Мы начали тосковать по родине, где мы всегда были счастливы», говорил один из молодых оглалов. Пока шло время,
