лишь из-за своей нечеловеческой гордыни, которая не позволяла ему жить с мыслью, что кто-то его жалеет.
Могильщик снова кивнул.
– Ди, это была настоящая драма. Человеческая драма, в которой, уж так случилось, и лисы играли свою роль. Но мы не должны взирать на все с точки зрения нашего ограниченного человеческого мирка. Существуют и другие миры, которые шире нашего, Ди. С точки зрения мира, принадлежащего лисам, произошла лисья драма, в которой немногим человеческим существам была отведена второстепенная роль.
– Может быть, вы и правы, сударь. Похоже, что история началась сорок лет назад, когда мать Шафран еще совсем девочкой принесла в дом черного лисенка. Не знаю.
Судья вытянул длинные ноги.
– Впрочем, знаю одно, что чертовски устал. Собеседник покосился на него.
– Да, вам бы не мешало отдохнуть, Ди. И у вас, и у меня, у каждого еще долгий путь впереди. Очень долгий и многотрудный.
Откинувшись на спинку кресла, могильщик посмотрел на луну выпуклыми, немигающими глазами.
