постучал в лакированную дверь с причудливой золоченой резьбой.
Дверь открыла высокая костлявая женщина. лет пятидесяти в длинном темно-коричневом халате. Неопрятные волосы небрежно стягивала голубая лента. Пока она чопорно кланялась, судья спросил:
– Как давно вы обнаружили тело?
– Примерно час назад, – ответила служанка резким, скрипучим голосом. – Когда принесла на галерею корзину с едой.
– Вы там к чему-нибудь прикасались?
Женщина невозмутимо взглянула на судью глубоко посаженными горящими глазами:
– Только к его запястью. Он был мертв, но тело еще не остыло. Сюда, пожалуйста!
Судья Ди с Тао Ганем следом за прислугой нырнули в узкий коридор, оставив ее сына в садике.
Женщина привела их в зал с круглым сводчатым потолком, освещенный тусклым серебряным светильником в одном углу и раскаленными углями медной жаровни – в другом. На треножнике над жаровней побулькивал сосуд с каким-то лекарственным отваром. Горячий, влажный воздух, пронизанный отвратительным запахом этого снадобья, почти удушал.
Судья изумленно уставился на возвышение из резного черного дерева в дальнем конце зала. На нем стоял колоссальный позолоченный трон, а там, утопая среди бесчисленных шелковых подушек, прямо и совершенно неподвижно восседала худенькая женщина – лишь тонкие пальцы высохших рук перебирали на коленях янтарные четки. На ней был роскошный халат из золотистой парчи, расшитый зелеными и красными фениксами. Седые волосы позаботились уложить в аккуратную, хотя и причудливую прическу и заколоть длинными золотыми шпильками с головками из драгоценных камней. Стену за троном скрывало огромное шелковое покрывало с изображением пары фениксов. По обе стороны трона стояли две красные лакированные подставки с опахалами.
Судья Ди многозначительно взглянул на Тао Ганя. Феникс был священным символом императрицы, тогда как дракон с пятью лапами символизировал императора. А два стоячих опахала являлись исключительной привилегией особ императорской крови. Тао Гань закусил губу.
Служанка торопливо просеменила по мраморному полу и что-то шепнула неподвижной фигуре на троне.
– Подойдите ближе, – приказал надтреснутый, безжизненный голос.
Судья приблизился к возвышению. Теперь он заметил, что глаза госпожи И смотрят как-то странно, «в никуда». Судя по всему, ей было вряд ли немного больше пятидесяти, но болезнь и горе наложили явственный отпечаток на некогда красивое лицо. Разглядел Ди и то, что краски халата выцвели, а кое-где прорехи скрывали неумело прилепленные большие заплаты. Вышивку испортили уродливые пятна плесени, а лак на троне местами треснул и осыпался.
– Это единственное место, где можно достойно принять господина верховного судью, дабы он мог лично расспросить о подлом убийстве вельможи, – изрек лишенный выражения голос.
– Я только выполняю свой долг, госпожа, – спокойно ответил судья Ди. – И приношу вам свои искренние соболезнования. А поскольку хочу тотчас же начать поиски убийцы, прошу вашего разрешения воздержаться от надлежащих церемоний. – Госпожа И чуть склонила голову, и он спросил: – Нет ли у вас каких-нибудь догадок насчет личности преступника?
– Разумеется, коротко бросила хозяйка дома. – Это Е, наш заклятый враг. Он уже долгие годы вынашивает план уничтожения дома И.
Заметив недоумение судьи Ди, Тао Гань быстро подошел к нему.
– Сто лет назад владения семейства Е располагались на другом берегу реки, – шепнул он. – Род их уже лет шестьдесят как угас.
Судья вопросительно взглянул на служанку. Та пожала плечами, подошла к жаровне и, присев, начала перемешивать лекарство двумя медными палочками.
– Е приходил сюда сегодня? – осведомился судья Ди.
– Посещения мужской половины меня не касаются, – холодно отозвалась госпожа. – Спросите военачальника Ху.
Уголки ее губ начали подергиваться. Янтарные четки, прошелестев, упали с ее коленей на пол. Женщина встала с трона и какой-то странной, угловатой и дергающейся походкой спустилась с возвышения, ступая на край каждой ступеньки мыском крошечной вышитой шелковой туфельки.
Неожиданно госпожа И опустилась на колени перед судьей и, воздев руки в мольбе, воскликнула вдруг обретшим глубину и полнозвучие голосом:
– Отомстите за моего мужа, достопочтенный господин! Он был великим и прекрасным человеком. Пожалуйста!
По впалым щекам покатились слезы. Служанка быстро подошла к хозяйке, помогла ей подняться и дала выпить какого-то снадобья из маленькой фарфоровой чашечки. Старая госпожа погладила ее сухонькой лапкой, а когда вновь заговорила, голос совсем утратила миг окрасившие его чувства:
– Я приказала военачальнику Ху и его воинам помочь вам в поисках убийцы. Вы можете идти.
Судья с жалостью взглянул на безвременно увядшее лицо. Уже повернув к двери, он вдруг увидел, что служанка делает какие-то знаки за спиной своей госпожи, указывая при этом на Тао Ганя. Очевидно, женщина хотела, чтобы его помощник задержался. Судья Ди кивнул в знак согласия и вышел.
– Ведите меня на галерею! – велел он привратнику.
Следуя за юношей но выщербленным полам бесчисленных покоев и длинных безлюдных коридоров, судья ощущал, как с каждым шагом его подавляет все более нестерпимая тяжесть, словно он волок на себе чудовищный груз здешних покрытых вековой копотью и сажей потолочных балок. Встреча с достойной сострадания больной телом и духом старой знатной особой, ведущей мрачное существование среди реликвий иллюзорного прошлого, потрясла Ди до глубины души. Однако еще более его удручала жутковатая, полная непонятной угрозы атмосфера этого старинного, покинутого людьми дворца. На долю секунды судья представил себя призрачным гостем вполне реального мира, существовавшего сто лет назад, зловещего века грубого насилия и отвратительной кровожадности. Может быть, здесь прошлое и впрямь обрело власть над настоящим? Или мертвецы минувших времен встают, дабы присоединиться к неуспокоенным душам жертв чумы, и эта бесплотная орда мало-помалу захватывает вымершую столицу! Не в этом ли причина непонятных страхов и дурных предчувствий, охвативших судью раньше, когда он со своего высокого балкона смотрел на пустынный город?
Ди не без труда взял себя в руки, отер со лба холодный нот и по пятам за юношей вскарабкался по узкой лестнице. Распахнув двустворчатую дверь, привратник отступил, пропуская судью в плохо освещенную галерею.
– Вы можете вернуться в покои госпожи И, – разрешил судья.
От двери он увидел мужчину в зеленом домашнем халате, откинувшегося на спинку кресла у стола, поставленного посреди галереи. Свет оплывающей на столе свечи бросал жутковатые отблески на страшно изувеченное лицо. Ди остановился и, прислонясь спиной к двери, стал оглядывать необычную картину. Вымощенная красными плитами галерея представляла собой длинный и узкий прямоугольник длиной примерно в шесть чжанов. Внешнюю стену, лицом к которой стоял судья, через равные промежутки прорезали вертикальные щели вроде тех, какими пользуются лучники, отбивая нападения врагов на крепость. Вдоль стены шел ряд покрытых красным лаком колонн. В середине прямоугольника, позади стола, за которым сидел мертвый хозяин дома, четыре выступа образовывали нечто вроде павильона. Высокие окна наглухо закрывали занавеси из полосок бамбука. Ближайшую к судье стену украшали панели из темного дерева. Напротив стола располагалось довольно странное возвышение (поверхность его отделяло от пола расстояние примерно в один чи. Судья прикинул, что на нем мог бы устроиться небольшой оркестр, хотя в галерее лучников это было совершенно неуместно. За возвышением виднелась низкая, покрытая толстой циновкой постель – скорее для сидения, нежели для сна. Если не считать полудюжины стульев, расставленных между колоннами, больше никакой мебели в галерее не было. Судья подумал, что в старину эта галерея являла собой важную стратегическую точку, ибо отсюда было очень удобно следить за движением по каналу и мосту. Выступы и павильон, очевидно, пристроили позже для уюта, чтобы превратить караульный пост в покой.
Судья Ди медленно подошел к столу и, внимательно осмотрев тело, против воли поморщился. Он видел смерть в самых разных обличьях, но от такого кого угодно могло стошнить. Часть черепа вдавилась
