После отбоя все ребята из нашей спальни набились в нашу с Верном каморку за перегородкой, и Геккон начал рассказ. С тех пор как Верн из солидарности сдался властям и принял порку вместе со всеми, его рейтинг скакнул до небес. Никто больше не зовет его Человеком Дождя. Геккону понравилось быть в центре внимания, и он украсил свой рассказ множеством драматических и утрированных деталей, чтобы произвести впечатление на Рэмбо и Жиртреста, которые тут же потребовали, чтобы он пересказал историю еще раз. Геккон с удовольствием удовлетворил их просьбу.
По его словам, они вломились в кабинет биологии, чтобы украсть лабораторных крыс мистера Картрайта и скормить их своему питомцу Роджеру. Они показали нам свои синяки и в мельчайших подробностях описали порку, устроенную Глоком. Наше собрание прервали Джулиан и Берт, которые пришли осмотреть зады пострадавших. Сделав серию фотографий, Берт приказал нам ложиться в кровати, выключил свет и шлепнул Джулиана по заднице. Джулиан взвизгнул, как поросенок, и парочка с хихиканьем выбежала из спальни.
Прежде чем лечь спать, мы пожали руки Геккону и Верну. Рэмбо похвалил их за отвагу и пренебрежение школьными правилами. Те заулыбались как идиоты, бесконечно гордясь своими достижениями. Прежде чем выключить фонарик, Верн пожал Роджеру лапу и похвалил его за то, что тот был «храбрым котиком». Роджер заурчал, почесал ухо и облизнул свои яйца.
21 марта, вторник
Полдня рассчитывал на калькуляторе Саймона, сколько секунд осталось до каникул. Задача оказалась невозможной, так как время не стоит на месте. В школе только кажется, что это так.
22 марта, среда
07.20. Одетые в парадную форму, члены Безумной восьмерки прошагали вдоль галереи мимо часовни, свернули на тропинку и вошли в ворота, ведущие к дому директора. Под лимонным деревом Рэмбо остановился и подмигнул нам.
Мы шли на завтрак с Глокеншпилем (школьная традиция со времен основания). Лутули строго наказал вести себя прилично и не позорить корпус. Жиртрест предварительно позавтракал в столовой, чтобы за директорским столом не вести себя как свинья.
Жена Глока — толстая женщина с бородавкой на подбородке — поприветствовала нас у двери и проводила в директорский особняк. Мы очутились в красивой большой гостиной, стены которой были обиты деревянными панелями. Во главе стола сидел Глокеншпиль и читал «Файненшл Таймс». Подняв глаза, он произнес:
— Ну вот, наконец очередь дошла и до Безумной восьмерки.
Саймон вежливо рассмеялся в ответ, и мы расселись за столом, чувствуя себя как на иголках. Верн с Гекконом совсем засмущались и попытались слиться со стульями. Глок сурово оглядел нас и мрачно улыбнулся:
— К сожалению, с большинством из вас мне пришлось встречаться при менее приятных обстоятельствах. — Геккон откашлялся, чтобы скрыть смущение, и чуть не подавился. Я взмолился, чтобы его не вырвало — это выглядело бы совершенно неуместно!
Директор попросил нас всех назвать свои имена. Когда я встал и представился, он поднял бровь и сказал:
— Так это ты, значит, Мильтон?
Он посмотрел на меня так, будто ожидал большего, и повернулся к Гоблину.
Удивительно, но завтрак прошел без задоринки: Жиртрест отказался от второй порции, Геккона не стошнило, Верн не дергал себя за волосы, Рэмбо был любезен, Бешеный Пес — вежлив, Гоблин помылся, Саймон выглядел презентабельно, как всегда, а я… я был просто собой. Глок оказался вовсе не таким страшным, как мы его представляли, и, как ни удивительно, у него даже было чувство юмора. Обеспокоенный Пи-Джей Лутули поджидал нас у корпуса. У него словно гора с плеч свалилась, когда мы сообщили, что все прошло хорошо. Он даже торжествующе выбросил кулак в воздух и вздохнул с облегчением. Такое впечатление, что наш староста с ужасом ждал этого дня уже давно.
Жиртрест отменил собрание по делу Макартура, потому что плохо себя чувствовал. Якобы из-за завтрака у Глокеншпиля у него начался понос.
23 марта, четверг
Ева попросила Рэмбо задержаться после уроков, чтобы отрепетировать сцену, которую они потом собираются показать всему классу. Рэмбо официально записан в учительские любимчики. Гоблин считает, что тут дело нечисто.
11.00. Наконец удача! Весь корпус толкался у доски, чтобы прочесть объявление.
Тут же организовали матч по тач-регби с участием всех наших. Пятьдесят мальчиков выкатили на поле в состоянии чрезвычайного возбуждения и два часа носились по мягкому ковру из оранжевых и бурых листьев.
Всего несколько часов отделяют меня от свободы!
24 марта, пятница
Проснулся задолго до подъема. Мой тяжелый металлический чемодан лежит собранным в шкафчике. У других сумки тоже собраны. Чтобы убить время, стал играть в гляделки с Роджером. Тот не выдержал моего невозмутимого взгляда, потерял ориентацию и атаковал шкафчик Верна. Наконец я услышал шаги мальчика, бегущего через поле. Через несколько секунд загудела сирена, и вся школа тотчас вскочила на ноги.
08.00. На последнее школьное собрание мы явились в радостном осеннем настроении. Повсюду слышался смех. Даже Глок казался довольным, что ему несвойственно. Без сомнений, его грела мысль о предстоящих трех неделях покоя и тишины. Сделав несколько объявлений, он напомнил нам, что даже на каникулах мы являемся лицом нашей школы и потому должны вести себя прилично в любой ситуации.
Затем он развернул листок бумаги и сказал:
— Как многие из вас знают, в этом году у нас будет большое представление — пьеса «Оливер», которую мы ставим совместно со школой святой Катерины. (Кто-то засвистел, и Глок смерил нарушителей убийственным взглядом.) Режиссером назначен мистер Ричардсон, который в течение последних шести недель проводил тщательный отбор. В результате роли распределились таким образом: Феджин — мистер Эдли. (Папаша в роли Феджина! У меня вспотели ладони.) Нэнси — миссис Уилсон. (Значит, Ева будет играть Нэнси. У меня в животе все перевернулось.) Билл Сайкс — ваш покорный слуга. (Глок в роли психопата
