Мургатройд заморгал глазами, посмотрев на дверь, за которой исчезла девушка. Затем забрался на руки к Кальхауну, будучи абсолютно уверенным, что это доставит тому удовольствие. Устроившись поудобнее, он на некоторое время затих. Затем произнес: «Чи!»
— Да, ты прав, — отозвался Кальхаун. — Она не с Вельда, но при данных обстоятельствах есть только одно место, которого она боится больше, чем Орида. Это Дейра. Хотя я сомневаюсь, что она побоится совершить посадку на этой планете.
Мургатройду нравилось, когда с ним разговаривали. Ему нравилось также делать вид, что он, как человек, ведет беседу.
«Чи! Чи!» — ответил он убежденно.
— Несомненно, — согласился Кальхаун, — она делает это не из личного интереса. Она считает, что то, что она делает, гораздо важнее, чем ее собственная жизнь, Мургатройд…
«Чи?» — спросил тормаль.
— На Ориде есть стада диких животных. Бесчисленные стада крупного рогатого скота. Подозреваю, что кто-то время от времени производит забой большого числа голов этих животных. Согласен? Не кажется ли тебе, что в последнее время там забивается слишком много животных?
Мургатройд зевнул, еще удобней пристроившись на груди у Кальхауна.
«Чи!» — ответил он уже совсем сонным голосом.
Пока Кальхаун изучал чрезвычайно насыщенную информацию, зверек заснул. Наконец космическому врачу удалось обнаружить данные о среднем уровне естественного прироста поголовья одичавшего крупного рогатого скота на планетах, где у него нет естественных врагов.
Обычное дело — прежде чем начать обживать планету, ее заселяют полезными представителями земной фауны и флоры. Формы земной жизни могли сыграть дьявольскую шутку с экологическими системами этих планет, и все ради благополучия Человечества. Конечно, семейства микроорганизмов и привычная растительность делали более практичным обживание человечеством других миров со всех точек зрения. Но иногда результаты этих вмешательств оказывались более чем странными и даже непредсказуемыми.
И все-таки эта причина не могла заставить сотни людей как сумасшедших набиться в корабль, который не мог обеспечить их жизнедеятельность. В результате — массовая смерть во время полета в подпространстве.
Когда Кальхаун решил подготовить запасной надувной матрац, он уже подсчитал, что всего лишь дюжина голов скота, выпущенного на свободу на планетах со схожими с Оридом условиями, положит начало десяткам, а то и сотням тысяч голов скота гораздо быстрее, чем предполагалось.
Медицинский корабль продолжал лететь в абсолютной темноте и тишине со скоростью, которую невозможно даже представить.
Когда на следующий день девушка появилась в командном отсеке, она довольно странно посмотрела на Кальхауна. Мургатройд в свою очередь вновь с большим интересом уставился на незнакомку. Кальхаун вежливым кивком головы поздоровался с девушкой и продолжил свои занятия, прерванные ее появлением.
— Я могу позавтракать? — спросила она неуверенно.
— Если мы с Мургатройдом можем, то почему не можете вы?
Девушка молча занялась приготовлением пищи. Кальхаун выглядел как хорошо воспитанный человек, который отвечает, если к нему обращаются, но у которого слишком много дел, чтобы обращать внимание на незаконных пассажиров.
Около полуночи по корабельному времени девушка спросила:
— Когда мы прибудем на Орид?
Кальхаун рассеянно ответил ей, словно думал о чем-то другом.
— Что… Как вы думаете, что там произошло?
— Не знаю, — ответил Кальхаун. — Но в любом случае я не согласен с властями Вельда. Я не считаю, что это зверство спланировано «синекожими».
— А… кто такие «синекожие»? — спросила девушка.
Кальхаун повернулся вполоборота и пристально посмотрел на нее.
— Когда вы лжете, — сказал он спокойно, — результат получается обратный тому, которого вы добиваетесь. Вы прекрасно знаете, кто такие «синекожие»!
— Но меня интересует, что думаете о них вы? — ответила девушка.
— В давние времена человечество страдало от болезни, которая называлась оспа. Когда люди выздоравливали, как правило, они оставались как бы мечеными. На коже в некоторых местах оставались шрамы в виде ямок. Тогда на Земле думали, что рано или поздно все заболеют оспой, а многие умрут от этой болезни.
Кальхаун помолчал немного и продолжил:
— Эти отметины не передавались по наследству в отличие от болезни «синекожих». А в остальном картина похожая. «Синекожий» — человек, который выздоровел, но вследствие болезни его кожа покрылась синими пятнами. И ничего другого!
— Вы думаете, эти пятна человеческого происхождения?
— Еще не было случая обратной эволюции. Возможно, у питекантропа дядя был обезьяной, но ни один питекантроп не превратился обратно в обезьяну.
Вдруг девушка повернулась и отошла от Кальхауна. Но в течение всего дня посматривала на него. Он продолжал загружать себя различной работой для поддержания умственного здоровья. На следующий день без всякой подготовки она спросила:
— Вы верите в то, что с целью распространения эпидемии именно «синекожие» отправили на Вельд корабль, битком набитый мертвыми?
— Нет, не верю, — ответил Кальхаун.
— Почему?
— Потому что достижение этой цели было маловероятно. Имея на борту только мертвых, корабль никогда не смог бы достичь той точки, где посадочная решетка могла его захватить и посадить на Вельд. Поэтому никакого толку от этого не было бы. А живым переносчикам болезни было бы бессмысленно скрывать, что они заражены. Они. могли бы попросить о помощи, но прекрасно понимали, что будут моментально умерщвлены, как только выяснится, что они жертвы болезни. Поэтому и от этого не было бы никакого толку. Нет, корабль не предназначался для распространения эпидемии.
— Вы друг «синекожих»? — спросила девушка с сомнением в голосе.
— В рамках здравого смысла, — ответил Кальхаун. — Я друг всего человеческого рода. Но вы, по- моему, совершаете ошибку. Произнося слово «синекожие», вы должны чувствовать определенный дискомфорт, как если бы речь шла о термине, который каждый воспитанный человек не должен употреблять. Вы вели себя по-другому. Ладно, оставим это. Я хочу вам сообщить, что завтра мы совершим посадку на Орид. Если вы захотите сказать мне правду, у вас будет немного времени на это.
Девушка прикусила губу. Еще дважды пыталась она что-то сказать, но так и не решилась. Кальхаун только пожимал плечами. Он уже составил для себя мнение об этой девушке. Это мнение не было окончательным, но он понимал, что девушка, родившаяся и выросшая на Вельде, никогда не захотела бы отправиться на Орид, узнав, что большая группа шахтеров с этой планеты предпочла умереть в корабле, чем остаться там. А все, что было неприятным для жителей Вельда, уж конечно же — дело рук «синекожих»! На Вельде никто и думать не смел о том, чтобы отправиться на Орид! А особенно в данной ситуации!
Перед выходом медкорабля из подпространства девушка очень осторожно сказала:
— Вы были очень добры. Я хотела бы вас поблагодарить. М-м… У меня нет уверенности в том, что я доберусь до Орида живой.
Кальхаун удивленно поднял брови.
— Я бы хотела рассказать все, что вы хотите узнать, — сказала она с нотками раскаяния. — Вы в самом деле очень достойный человек… Но есть одно «но»…
Кальхаун язвительно прервал ее:
— Вы уже сказали мне очень много. Например, что родились не на Вельде. Выросли не там. Народ
