написанный мною для нового испаноязычного издания – выпущенного в 1994 году издательством «Си-Мар», - которое было встречено доброжелательно и нашло положительный отклик в лоне христианской общины; мы верим, что это вступление бросает луч света, помогающий лучше разобраться в теме, так волнующей современное общественное мнение, и, более того, лучше понять воспоминания и размышления вслух, которыми делится команданте Фидель Кастро Рус, отвечая на вопросы фрея Бетто.
А для наших друзей из далеких краев, кому предназначается русское издание, открыты пути толкования, предлагаемые на страницах этого интервью, и пусть складывается – если это возможно – союз объединяющий верующих и агностиков, чтобы вместе, по-братски, с любовью и величием, противостоять несправедливости, от которой повсюду страдают люди; и пусть зреет в них убеждение, что – независимо от религиозной веры и философского воспитания – тем, кто посвятил свою жизнь борьбе за бедных и обездоленных, обещано блаженство.
Эусебио Леаль Спенглер
[X1]Бартоломео
де лас Касас (1474 – 1566) испанский монах-доминиканец, гуманист, публицист и историк, миссионер в ряде стран, захваченных конкистадорами; выступал в защиту порабощенных индейцев, обличал жестокость и аморальность конкисты.
[X2]Антонио Монтесинос (? – 1545) – испанский священник, миссионер, защитник индейцев.
[X3]Симон Боливар (1783 – 1830) – руководитель борьбы за независимость испанских колоний в Латинской Америке.
Пути к встрече
Пути к встрече
Проект этой книги возник у меня в 1979 году. Я предложил моему доброму другу и издателю Энио Силвейре идею книги, которая называлась бы «Вера при социализме».
Для ее осуществления мне пришлось бы поехать в социалистические страны, чтобы встретиться с христианскими общинами, живущие в условиях системы, которую расписывают как материалистическую и атеистическую. Многочисленные дела в конце концов, отвлекли меня от этой идеи, не говоря уже о том, что осуществление ее потребовало бы больших затрат.
Сразу после победы Сандинистской революции пастырские центры, существующие в Никарагуа, пригласили меня помочь при организации встреч и практик, особенно с крестьянами. Я стал ездить в эту страну два-три раза в год, чтобы оживить проведение дней духовного уединения, читать лекции по знакомству с Библией и помогать христианским общинам согласовывать жизнь по вере с политическими обязанностями. Я выполнил программу, организованную при содействии СЕПА (Центра по сельскохозяйственному воспитанию и развитию) и состоявшую из семи пастырских встреч с крестьянами в горах Дириамба, в Эль-Крусеро. Эти поездки сблизили меня со священниками, которые служат народному правительству Никарагуа. 19 июля 1980 года я участвовал в качестве официального гостя в праздновании первой годовщины революции. Ночью, по окончании торжеств, падре Мигель д’Эското – министр иностранных дел – привез меня в дом Серхио Рамиреса, вице-президента республики. Тогда я впервые смог поговорить с Фиделем Кастро, которого видел утром на массовом митинге, где он выступал.
Я помнил, какое впечатление произвела на меня го беседа со священниками, состоявшаяся в Чили в ноябре 1971 года, - я прочел о ней в политической тюрьме
Сан-Пауло, где отбывал четырехгодичный срок «по причинам национальной безопасности». Тогда он сказал, что «в революции есть ряд моральных факторов», которые являются решающими, наши страны очень бедны, чтобы суметь дать человеку большие материальные богатства; но революция действительно дает ему чувство человеческого равенства, дает ему чувство человеческого достоинства».
Он рассказал, что во время протокольного визита, который он нанес кардиналу Сильве Энрикесу в Сантьяго-де-Чили, он говорил ему «об объективной необходимости освобождения, которую испытывали наши народы, о необходимости объединить для этого христиан и революционеров». Что «Куба не заинтересована в этом специально, поскольку в нашей стране нет проблем такого плана, но в обстановке, существующей в Латинской Америке, долг и цель революционеров и христиан, многих из них – скромных мужчин и женщин из народа, сплотить ряды в процессе освобождения, которого нельзя избежать».
Кардинал подарил кубинскому руководителю экземпляр Библии, спросив его: «Может быть, вам это неприятно?» - «Что же тут неприятного?» - ответил Фидель. – «Ведь это великая книга, я читал ее, изучал ее ребенком, но теперь освежу в памяти многое, что меня интересует». Один из священников спросил его, что он думает об участии священников в политике. «Как может, например, - думаю я, - любой духовный руководитель в человеческом обществе не принимать во внимание материальные проблемы людей, их человеческие проблемы, их жизненные проблемы? Разве эти материальные человеческие проблемы не зависят от исторического процесса? Не зависят от социальных явлений? Мы пережили все это. Я всегда смотрю назад на эпоху первобытного рабства. В ту эпоху и возникает христианство». Он отметил, что христиане перешли от стадии, когда их преследовали, к другим стадиям, когда они стали преследователями», и что инквизиция «была эпохой обскурантизма, когда она сжигала людей». Так вот, христианство может быть «не утопическим, а реальным учением, и не духовным утешением для страдающего человека. Могут исчезнуть классы, может возникнуть коммунистическое общество. Где тут противоречие с христианством? Совсем наоборот: произойдет новая встреча с христианством первых лет, в его самых справедливых, самых человечных, самых моральных аспектах».
Говоря перед чилийскими священниками, Фидель вспомнил время, когда был учеником католических колледжей: «Что происходило в католической религии? Большие послабления. Она была чисто формальной. Не имела никакого содержания. И почти все воспитание было пронизано этим. Я учился у иезуитов. Они были людьми праведными, дисциплинированными, требовательными, умными и с характером. Я всегда говорю это. Но я узнал также, насколько неразумным было то образование. Однако вам здесь, между нами, я скажу, что существует много общего между целями, которые превозносит христианство, и целями, которые ставим мы, коммунисты; между христианской проповедью смирения, воздержанности, самопожертвования, любви к ближнему и всем тем, что можно назвать содержанием жизни и поведением революционера. Ибо что мы проповедуем людям? Чтобы они убивали? Чтобы они крали? Чтобы они были эгоистами? Чтобы они
