Разумеется, партизан, боец военной части становится более дисциплинированным, больше пропитывается духом коллективизма; человек в подполье несколько более индивидуалист, он обычно более одинок, более изолирован. Я бы сказал, что открытая борьба более способствует созданию духа братства, дисциплины, коллективизма, чем борьба в подполье.
Второе проявление сектантства, с которым предстояло бороться, - это тенденция, проявлявшаяся в отношении нашей организации ко всем остальным организациям, менее сильным, более мелким. Подобного следовало избегать не только по отношению Народно-социалистической партии – после «Движения 26 июля» она была партией, имевшей больше всего организованных сил и пользовавшейся влиянием в кругах рабочих, хотя наше движение, наша партизанская армия обладала огромным престижем среди трудящихся страны, несмотря на то, что все синдикаты были в руках Батисты, то есть синдикалистское руководство. В день 1 января как раз когда уже происходит уже упомянутый государственный переворот в столице, мы выступаем с призывом к всеобщей революционной забастовке – той же, что мы планировали пять с половиной лет назад, когда атаковали Монкаду, основная идея была та же. Мы приказали войскам продолжать наступление и попросили трудящихся страны, народ прекратить всякую деятельность, крайне дисциплинированно вся деятельность была парализована, в стране ничего не работало. В свою очередь, сотрудники радиостанций, и телевидения включили «Радио ребельде» - радио главного командования – в сеть всех радиостанций и телеканалов страны. Единственное, что работало, было телевидение и радио, подключенные к «Радио ребельде». Мы могли говорить теперь со всем народом, потому что то были единственные службы, не прекратившие работу. То есть на трудящихся оказывалось большое моральное воздействие.
Конечно, у Народно-социалистической партии был наибольший опыт партийной работы, она была лучше организована политически, имела больше старых членов; мы были более узкой группой новых членов, которые провели всю эту борьбу, хотя многие наши молодые товарищи прекрасно проявили себя на данном этапе. Затем был Революционный директорат, организация, выросшая из рядов студентов, лидером которой был именно Хосе Антонио Эчеверриа, а после его смерти – другой товарищ, Фауре Чомон. Это уже были три организации, участвовавшие в борьбе.
Однако имелись также все остальные партии и организации, которые были против Батисты, хотя и не участвовали в вооруженной борьбе. И я переговорил со всеми организациями, со всеми партиями, даже старыми и дискредитированными партиями, которые были отстранены от власти. Даже в отношениях с ними мы хотели избегать сектантства и подняли знамя единения всех сил.
Скажем, если девяносто пять процентов народа было с революцией и «Движение 26 июля» могло поддерживать восемьдесят пять или девяносто процентов населения, пусть остальные поддерживались десятью или пятью процентами, мы сказали: нам нужны эти пять процентов, нам нужно единство; потому что в революции единство – вопрос не только количественный, но и качественный; я не стану подсчитывать, составляют ли остальные партии десять-пятнадцать процентов сил. Нет. Я говорю: остальные партии придают революции одно важное качество – единство и принцип единства. Если принцип единства не превалирует, это не только отделяет тебя от остальных партий, но и приводит к расколу внутри твоей собственной организации, когда там начинают возникать тенденции, критерии антагонизмы, порой даже классовые; ведь наше движение было более разнородным, наше движение характеризовалось тем, что оно было всей большой массой, Амазонкой народа в узком русле, и в этой Амазонке было все, люди из одних слоев и из других.
Этот принцип единства мы применили в отношении всех организаций. Можешь быть уверенным, что тот, кто не остался с революцией, не остался с революцией потому, что не захотел, а не потому, что не имел возможности остаться с ней. Мы дали возможность всем. Но тут начинают действовать несогласие, амбиции, обиды, начинается раскольническая и подрывная политика Соединенных Штатов, начинаются столкновения интересов, и, что вполне логично, многие из этих партий начинают склоняться в пользу интересов Соединенных Штатов и в пользу интересов реакции. Остаются в основном три организации, действительно обладавшие в период борьбы наибольшим престижем: «Движение 26 июля», Народно- социалистическая партия – бывшая коммунистическая – и Революционный директорат – политическая организация студентов. И мы сразу же начинаем координацию, прежде всего координацию.
Это было непросто, потому что потом возникло сектантство. Мы боролись против нашего сектантства, но НСП по-настоящему не боролась против своего сектантства, и возникло сектантство, которое привело к дискуссиям и критике, и которое в определенный момент было необходимо искоренить. В директорате тоже были, возможно, некоторые проявления сектантства, но только в первые дни.
Постепенно между этими силами действительно возникают отношения единства и сотрудничества, как в низах, так и среди руководителей, так что через несколько месяцев после революции мы начинаем также создавать руководство коллективного типа, в котором представлены различные силы. В этой организации, конечно, присутствовали, основные кадры, там был Че, там был Рауль, там был я, группа товарищей, пришедших из Повстанческой армии и из «Движения 26 июля», и товарищи из других организаций.
Следуя традиции, принцип коллективного руководства быстро устанавливается и после революции, так что когда организации еще не были объединены структурно, у нас уже снова было коллективное руководство с первых дней революции, и на заседаниях этого руководства мы анализировали и обсуждали почти все меры. То есть с самого начала революции мы создали руководящий орган, и этот принцип сохраняется до сегодняшнего дня, потому что затем настал интеграции всех сил, исчезновения отдельных организаций и создания единой организации. И тогда сначала возникает ОРО – Объединенные революционные организации; это было первое.
В тот период существовали проявления сектантства. Народно-социалистическая партия была более однородной, чем наша организация, потому что она вышла из рабочей среды, и уровень политического образования там был выше; наша организация отличалась большей разнородностью, и внутри нее имелись некоторые трудности и тенденции. Тут начинается очень интенсивная деятельность империализма. Поскольку число руководящих кадров у нас было относительно небольшим, иногда надо было назначить кого-то на определенный политический пост, который требовал большого доверия
к человеку, и приходилось обращаться к коммунисту с большим стажем. Иногда мы чувствовали себя увереннее, чем если бы выбрали другого товарища – с меньшим стажем, менее образованного политически.
Они действительно дали кадры, которые были чрезвычайно полезны. В сущности, они не привели за собой большую массу, хотя у них было много членов, но это нельзя сравнивать с массой членов нашего движения; тем не менее, они очень помогли
с руководящими кадрами, в этом заключается преимущество иметь старые кадры. Вспомни, что с момента создания нашего движения до его победы едва ли прошло шесть лет. Мы не могли сказать, что у нас было движение, в котором люди состояли бы по пятнадцать, двадцать, двадцать пять лет. Народно- социалистическая партия была создана десятки лет назад, ее члены имели хорошую идеологическую подготовку; они поставляли кадры. Конечно, наше движение также поставило многих руководителей, большинство руководителей дало наше движение, но они поставили ценные кадры. И директорат тоже.
К революции примкнули также сторонники других организаций; их лидеры уехали, но скромные рядовые члены остались. Из очень узкого числа сочувствующих, которыми они располагали, часть пошла с революцией. Я говорю очень узкого, потому что сам революционный процесс, с этим морем народа, которое он нес за собой, практически покончил со всеми традиционными партиями. Иные могли бы сказать: у меня есть сто сторонников или двести; а за революцией шли миллионы людей. Мы применили основной принцип – принцип единства, и другой основной принцип – коллективное руководство, мы всегда придерживались его, всегда придерживались.
Как я тебе рассказал, были проблемы. В определенный момент то самое обстоятельство, что Народно- социалистическая партия имела очень надежные кадры, потому что речь шла о старых ее членах, породило определенное сектантство в прежней коммунистической партии. Эта проблема шла издалека; она появляется
не с объединением, а еще в период подполья и борьбы против Батисты, уже тогда внутри старой партии возникают иные из этих явлений по вине некоторых людей с амбициями, сторонников неправильных методов, которые, используя условия подполья, начали брать на себя чрезмерные полномочия. И когда
