произойти – что самое вероятное, - если одна страна или группа стран, находясь
в отчаянном положении, решат односторонне приостановить выплату, и другие последуют за ними.
Но просто отмена долга не решила бы проблем третьего мира. В подобных обстоятельствах, когда мы не просим, а отдаем, когда мы не протягиваем руку, чтобы просить денег, а опускаем руку в карман, чтобы вынуть деньги и отдать их промышленно развитым странам, когда мы действительно можем взять на себя инициативу, когда у нас есть неотложная необходимость объединиться, мне кажется, что правильно, стратегически правильно объединиться, взять инициативу в свои руки и заявить не только о решении проблемы долга, но и проблем протекционизма, демпинга, неравного обмена; короче говоря, заявить об установлении нового международного экономического порядка, уже одобренного Организацией Объединенных Наций. Это единственный случай в истории, политические руководители, которые не видят этого, возьмут на себя огромную ответственность перед историей. Я надеюсь, что они это увидят, поймут, поставят вопрос в правильных терминах и будут бороться за решение обеих задач сразу. Мы должны предпочесть конкретные, реальные и окончательные решения агонии; ясное решение проблемы, разумное и эффективное решение проблемы крестному пути.
Я думаю, мы уже долго шли вверх по склону; мы не только вытерпели муки крестного пути, но и муки Сизифа – человека, который все время шел в гору, вкатывая камень, и, когда уже подходил к вершине, камень снова скатывался назад. Так это хуже крестного пути, потому что, идя крестным путем, быстро достигаешь вершины, а мы идем очень долго все вверх и вверх и всегда отступаем и снова оказываемся внизу. Крестный путь предпочтительнее мук Сизифа; и если у нас уже был крестный путь, у нас также должно быть и воскресение.
Мы говорим именно об этом: надо найти окончательное решение проблемы.
Но произойдет то, что я тебе сказал: империализм и капиталистически развитые страны постараются избежать решений, разделить народ, раздать немного тут, немного там, чтобы у каждого был свой большой крестный путь, и даже не крестный путь, а эти огромные мучения: толкать камень вверх по склону и никогда не достичь вершины.
И естественно однажды народы спросят: «Ну, так и до каких же пор мы будем жить в этих условиях?» - и станут искать выход. Но повторяю, я предпочитаю упорядоченное решение, внутренне единство, внешнее единство, реальное и окончательное решение проблем зависимости и отсталости.
Потому я думаю, что у Бразилии и у нас есть много общих интересов. Однако мы не оказываем давления в вопросе установления дипломатических отношений.
Мы говорим бразильцам, как говорили уругвайцам и другим, что в плане формальных отношений пусть они делают то, что более соответствует их непосредственным экономическим интересам. Мы знаем, что они договариваются и передоговариваются насчет своих долгов, и янки, которые являются крупными кредиторами, при мысли
об этих возможных отношениях начинают выходить из себя. Мы не хотим, чтобы из-за Кубы эти страны оказались в трудном положении. У Кубы нет этих проблем, и Соединенные Штаты уже не в состоянии причинять нам большие неприятности. Мы можем ждать без нетерпения и спешки, чтобы эти страны выбрали самый подходящий момент для восстановления дипломатических отношений. Я думаю, что так по- настоящему доказывается искренняя и бескорыстная политика нашей страны. Нам от ожидания нет никакого вреда; они должны рассматривать вопрос о своих отношениях с Кубой в плане, который действительно наиболее способствовал бы демократическим процессам и решению их самых насущных экономических проблем. Такова наша позиция.
Фрей Бетто. Спасибо, Команданте. Последний вопрос я задаю с мыслью
о бразильской молодежи. Из ста тридцати трех миллионов жителей Бразилии около восьмидесяти миллионов имеют возраст менее двадцати пяти лет. Большая часть этих молодых людей горячо восхищается двумя вашими близкими товарищами – Камило Сьенфуэгосом и Эрнесто Че Геварой. Я попросил бы вас поделиться личными впечатлениями об этих революционерах.
Фидель Кастро. Это трудно сделать в сжатой форме, но я могу сказать тебе в двух словах, что Че был человеком большой личной и политической честности, большой моральной целостности.
Фрей Бетто. Сколько вам было лет, когда вы познакомились с ним?
Фидель Кастро. С Че я познакомился, когда вышел из тюрьмы и уехал в Мексику; это было в 1955 году. Он уже установил контакты с некоторыми находившимися там товарищами. Он приехал из Гватемалы, где пережил драму интервенции ЦРУ и Соединенных Штатов, свержение Арбенса[X4] , преступления, совершенные там; не знаю, было ли это через посольство, но каким-то образом он сумел уехать. Незадолго до того он получил свой диплом врача и раз или два уезжал из Аргентины; он объехал Боливию, другие страны. На Кубе даже живет аргентинский товарищ, который ездил с ним, его зовут Гранадо, он ученый исследователь, работает здесь с нами. Он сопровождал Че
в одном из путешествий. Они добрались до Амазонки, были в лепрозории, вроде двух миссионеров, уже дипломированные врачи.
Фрей Бетто. И он был моложе вас?
Фидель Кастро. Думаю, что Че был моложе меня, может года на два. Кажется, он родился в 1928 году.
Он закончил медицинский факультет. Изучал марксизм-ленинизм, самоучкой, изучал очень серьезно, очень убежденно. И жизнь учила его, опыт того, что он видел повсюду, так что когда мы встретились с Че, он был уже сложившимся революционером; кроме того, большой талант, большой ум, большая способность к теоретическому мышлению. Поистине печально, что он умер молодым и не смог запечатлеть в трудах и книгах свои революционные идеи. Он очень хорошо писал, очень хорошим слогом,
в реалистической и выразительной манере, скажем, прямо как Хемингуэй, немногими словами, находил нужное, точное слово. Ко всему этому присоединялись еще и исключительные человеческие качества – товарищество, бескорыстность, альтруизм, личная храбрость. Конечно, мы не знали этого, когда познакомились с ним. Нам нравился этот человек, аргентинец – поэтому мы называли его Че, - который говорил о гватемальских делах. Как он сам рассказывает, после недолгих разговоров мы решили, что он примкнет к нашей экспедиции.
Фрей Бетто Вы назвали его Че, или его уже звали так?
Фидель Кастро. Кубинцы, находившиеся там, звали его Че; если бы там был другой аргентинец, его тоже называли бы Че, как обычно называют аргентинцев. Дело
в том, что Че приобрел такую известность и такой престиж, что завладел этим прозвищем. Так его называли товарищи, и по этим именем узнал его я.
Он был врачом и вошел в нашу экспедицию как врач; он не ехал как солдат. Конечно, он получил подготовку, некоторые инструкции для партизанской борьбы. Он был дисциплинированным, хорошо стрелял; это ему нравилось, и спорт тоже нравился. Почти каждую неделю он старался подняться на Попокатепетль, это никогда ему
не удавалось, но он пробовал снова и снова. У него была астма, и надо высоко ценить все его упорство и физические усилия, потому что он страдал астмой.
Фрей Бетто. Он готовил также хорошо, как вы?
Фидель Кастро. Ну, думаю, что я готовлю лучше, чем готовил он. Не скажу, что я лучший революционер, но что я лучший повар, чем Че, - это да.
Фрей Бетто. В Мексике он готовил хорошее мясо.
Фидель Кастро. Он понимал некоторый толк в жареном мясе по-аргентински; такое жаркое можно делать только на воздухе, в поле. В мексиканских тюрьмах, где мы сидели вместе за нашу революционную деятельность, моим делом было готовить рис, фасоль, спагетти в разных видах. Я
