что много раз видела писанные с него картины. Теперь же она видела его воочию, весь окутанный сизой дымкой, и от восторга не находила слов — такое ощущение мощи и незыблемости исходило от этой громады. Колин только молча улыбался, дивясь ее восторгам. Он чувствовал, что устал, нескончаемый мелкий дождь навевал тоску, хотя он с детства привык к такой погоде, а замок — что ж, это, конечно, грозная крепость, но она просто стоит без дела, нависая над остальным городом, и какой может быть от нее прок?
Дверь им отворил Энгус, старый слуга, прослуживший семейству Кинроссов всю жизнь.
— Ох, милорд, — проговорил он. — О Господи, смилуйся над нами, грешными. Ох, и барышня тоже здесь, с вами. Ох, так оно еще хуже, совсем беда, беда-то какая!
Колин замер на пороге. Он боялся узнать, в чем дело, но все же спросил:
— А откуда ты прознал про эту барышню, Энгус?
— Ох, Господи, спаси и помилуй, — сказал Энгус и стал рвать свои седые волосы, прямые, длинные пряди которых свисали по обе стороны его круглого лица.
— Надеюсь, вы не против, что я позволил себе зайти? Ваш слуга не желал впускать меня, но я был настойчив, — произнес Дуглас Шербрук, появляясь за спиной Энгуса. Он улыбался, не разжимая зубов. — Ну, входи же, окаянный ублюдок, чего стоишь? А тебя, сестрица Синджен, я скоро угощу хорошей оплеухой.
Синджен взглянула на своего рассвирепевшего брата и улыбнулась. Это далось ей нелегко, но она все же сумела изобразить на лице улыбку, потому что появление Дугласа вовсе не было для нее неожиданностью. А вот Колин явно изумился, это заметно по его виду. А ведь она его предупреждала, черт бы побрал его твердолобость! Она сделала шаг вперед.
— Привет, Дуглас. Прости меня, пожалуйста, за то, что я причинила тебе столько беспокойств, но я боялась, что мне не удастся тебя убедить. Знаешь, ты бываешь очень несговорчивым. Добро пожаловать в наш дом. Да-да, Дуглас, в наш дом, потому что я теперь замужем, и притом во всех смыслах, которые вкладывают в это слово. Так что если в твои планы входило аннулировать наш брак, то можешь об этом забыть. И я была бы тебе признательна, если бы ты отказался от попыток убить моего мужа, потому что я слишком молода, чтобы быть вдовой.
— Тысяча чертей! Так я тебе и поверил! — Рядом с Дугласом стоял еще один ее брат, Райдер, и вид у него был самый кровожадный. Этот был красен до корней волос в отличие от Дугласа, который, будучи взбешен, никогда не краснел и не жестикулировал, а просто стоял как столб и орал. — Значит, это и есть тот самый гнусный охотник за приданым, который украл тебя из-под носа Дугласа?
— Да, это он, — процедил Дуглас сквозь зубы. — Тысяча чертей, какой он тебе муж? Прах тебя возьми, Синджен, у вас не было времени обвенчаться. Мы с Райдером гнались за вами во весь опор. Ты врешь, Синджен, признайся, что ты нам все наврала, и мы прямо сейчас же поедем с тобой обратно в Лондон.
Колин наконец вошел в свой дом и вскинул руки:
— Замолчите все! Джоан, отойди. Если твои братья хотят убить меня, они это сделают, сколько бы ты ни пыталась защитить меня, потрясая перед ними своими юбками. Энгус, пойди приготовь нам что-нибудь из еды и напитков. Моя жена хочет пить, и я тоже. Джентльмены, или убивайте меня прямо здесь, или пойдемте в гостиную.
В этой сцене так явственно проступали уже знакомые черты, что Синджен невольно улыбнулась:
— Вся разница в том, что здесь нет подставки для тростей.
Однако эта фраза нисколько не отвлекла внимания Дугласа. Он по-прежнему взирал на Колина холодно и высокомерно, и вид у него был непреклонный, как у палача.
— Райдер, позволь представить тебе моего мужа, Колина Кинросса. Как видишь, он умеет орать так же громко, как ты или Дуглас, и внешне немного похож на Дугласа, только он красивее, остроумнее и у него больше здравого смысла.
— Вздор!
— Откуда тебе знать, вздор это или не вздор? Ведь ты его впервые видишь. Колин, позволь представить тебе моего брата Райдера.
— Какая интересная у нас получается встреча, — ответствовал Колин.
Не сводя с него изучающего взгляда, Райдер зарычал:
— По этому Колину Кинроссу никак не скажешь, что он таков, каким ты его расписала! Здравого смысла у него ровно столько же, сколько и у Дугласа, и уж никак не больше! Черт побери, Синджен, сестренка, ты сваляла ужасного дурака! Должен тебе сказать, что…
— Пойдем-ка лучше в гостиную, Райдер. Ты можешь с тем же успехом все сказать мне там.
С этими словами Синджен повернулась к Колину и вопросительно подняла бровь.
— Сюда, джентльмены, — сказал он. Пройдя через тесную прихожую, где пахло плесенью и в ноздри забивалась висящая в воздухе пыль, он отворил узкую дверь и ввел гостей в комнату, убранство которой человек снисходительный, пожалуй, охарактеризовал бы как изысканно-обветшалое.
— Ах, Боже мой, — промолвила Синджен, обводя гостиную взглядом, — здесь достаточно просторно, но, Колин, дорогой, надо будет непременно купить новые шторы и новый ковер — ведь этим, наверное, будет уже лет восемьдесят. А обивка на стульях расползается прямо на глазах.
— Да замолчи же наконец!
— Ах, Дуглас, прости. Больше не буду надоедать тебе своими хозяйственными заботами. Пожалуйста, садись. Как я уже говорила, добро пожаловать в мой новый дом. Колин сказал, что ему целых двести лет.
Дуглас посмотрел на Колина:
— Ты уже здоров? — Да.
— Ты можешь поклясться, что вполне излечился и окреп? — Да.
— Вот и хорошо, чтоб тебе пропасть! — И Дуглас прыгнул вперед, протягивая руки к горлу Колина Кинросса. Но тот был вполне готов к такому повороту событий.
Они оба рухнули на выцветший ковер, подняв густое облако пыли, и, яростно сцепившись, покатились, пиная друг друга ногами.
Синджен обратила взор к Райдеру — тот, прищурясь, наблюдал за потасовкой, и его красивые голубые глаза свирепо блестели.
— Райдер, мы должны их разнять. Это у них уже вторая драка. Все это было бы просто бездарной мелодрамой, не будь это так опасно. Райдер, пожалуйста, помоги мне. Ведь здесь творится сущая нелепица. Послушай, вы же цивилизованные люди…
— Забудь о цивилизованности. Если каким-то чудом твоему, с позволения сказать, мужу удастся нокаутировать Дугласа, то ему тут же придется иметь дело со мной.
Синджен завопила:
— Тысяча чертей! Прекратите! Но это ничуть не подействовало.
Она в смятении огляделась, ища глазами что-нибудь такое, что можно было бы пустить в ход. Как назло, вокруг не было видно ни благословенной подставки для тростей, ни какого-либо иного предмета обшарпанной мебели, которым она могла бы стукнуть Дугласа по голове.
Наконец она увидела подходящую вещь. Спокойно взяв низкую табуретку с мягким сиденьем, стоявшую за диваном, она размахнулась и что было силы огрела ею Дугласа по спине. Тот взвыл, рывком повернулся и уставился на свою сестру, которая вновь занесла табуретку над головой.
— А ну слезь с него, Дуглас, не то я раскрою твою упрямую башку!
— Райдер, займись нашей идиоткой-сестрицей, пока я буду приканчивать этого ублюдка.
Но этому не суждено было свершиться. Пыхтение, кряканье и брань разом смолкли, когда рядом грохнул ружейный выстрел. В комнате он прозвучал оглушительно, будто это пальнули из пушки.
В дверном проеме стоял Энгус с дымящимся мушкетом (Мушкет — стариннее короткоствольное ружье с раструбом.) в руках. В потолке гостиной зияла огромная дыра.
Синджен выронила из рук табуретку, и та с глухим стуком упала на пол. Она посмотрела на дымящуюся дыру в потолке, окруженную черным ободком пороховой пыли, и, повернувшись к Дугласу, сказала:
— Хватит ли моего приданого, чтобы заделать вот это?
Глава 6
Энгус молча стоял в углу гостиной, держа мушкет наготове и не спуская настороженных глаз с непрошеных гостей, которым он уже сказал все, что хотел:
— Не взыщите, милорды, только эта вот леди еще не очень крепко приросла к семье Кинроссов, так что если кто-то здесь схлопочет пулю в шею, то это точно будет один из вас, хотя вы и приходитесь ей родными братьями. К тому же оба вы — английские ферты, и уже от одного этого у меня страсть как чешутся руки.
«Ну, все, тут уже ничего не поделаешь», — подумал Райдер, когда до него дошел смысл сказанного, не предвещавший ничего хорошего ни ему, ни Дугласу.
Теперь Колин и Синджен сидели рядышком на обшарпанном диване, крытом выцветшей голубой парчой, а Райдер и Дуглас — на таких же обшарпанных стульях, стоявших напротив. Пол между ними не был застлан ковром. Все четверо молчали.
— Мы поженились в Гретна-Грин, — объявила Синджен.
— Черта с два! — ответил на это Дуглас. — Даже ты, Синджен, не такая дура, чтобы везти его в Гретна-Грин. Ты наверняка сообразила, что я немедленно брошусь туда, и потому отправилась в другое место.
— А вот и нет. Сначала мне в голову и впрямь пришла такая мысль, но потом я поняла, что туда ты как раз и не поедешь, а двинешься прямиком в Эдинбург и быстро отыщешь там дом Колина. Как видишь, Дуглас, я знаю тебя как облупленного.
— Все это не имеет ровно никакого значения, — вмешался Райдер. — Ты сей же час едешь с нами домой, соплячка.
Колин удивленно поднял черную бровь:
— Соплячка? Вы называете соплячкой леди Эшбернхем, мою супругу?
Синджен увещевательно похлопала его по руке, как и подобает заботливой жене, желающей успокоить разгневанного мужа.
— Дорогой, моим братьям понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к моему новому положению. Уверяю тебя, в конце концов, Райдер уразумеет, что к чему, только дай ему немного времени — скажем, год или два.
— Мне вовсе
