- Вот! - Веня многозначительно поднимает палец. - Старше шестидесяти не води, это важно. Только младше. В любых количествах.
- Кстати. Ты мне вчера так и не рассказал: девушки-то у меня были? спрашиваю осторожно. - Или хотя бы одна девушка? Неужели монахом жил?
- Ну, пожалуй, не монахом. Но ничего заслуживающего внимания не припоминаю. По крайней мере, ничего продолжительного... Вот когда ты только-только появился в поле моего зрения, в девяносто втором, летом, тогда у тебя, кажется, случился некий выдающийся роман. Но в ту пору мы были едва знакомы, поэтому я не в курсе. Знаю только, что ты казался мне очень счастливым и очень невыспавшимся... Раиса говорила, что время от времени на склад звонила женщина с красивым хриплым голосом. Спрашивала тебя. Пару раз Райка видела во дворе некое умопомрачительное, по ее словам, белокурое привидение и подозревала, что это - твоя гостья. Потом, осенью, ты стал выглядеть более отдохнувшим и менее счастливым. Впрочем, не могу сказать, что ты походил на страдальца... Примерно тогда, перед Новым Годом, мы с тобой и подружились. Затеяли аферу с твоими фотографиями, выдумали их мертвого автора - ну, все это я тебе уже рассказывал вчера. Надеюсь, ты хоть что-то запомнил. Ибо исполнять эту песнь о Гильгамеше по второму разу - нема дурных.
- Да нет, - говорю, - все в порядке, твой монолог попал в хорошие руки... Мне бы теперь про это 'белокурое привидение' хоть что-нибудь разузнать. Она - единственное, что я хоть немножко помню. То есть, помню, что была некая удивительная женщина; помню, что она не ушла от меня, а просто исчезла, пообещав, что будет мне сниться - и это все. Ни имени, ни, ясен пень, адреса. Никаких подробностей: ни лица не помню, ни тела, даже на уровне 'блондинка-брюнетка' не могу ее классифицировать. Глухо! Но я знаю, что она - очень важная подробность. Возможно, единственно важная.
- Тут я тебе не помощник, - Веня пожимает плечами. - Сам виноват, не фиг было партизаном жить.
Тут он прав, конечно.
- Сейчас я на пару часов оккупирую твой телефон и как следует поработаю, - деловито говорит мой опекун, расправившись с последним глотком кофе и чуть ли не пятнадцатым по счету бутербродом. - А ты пока собирайся. Может, в процессе найдешь еще что-нибудь интересное, кто знает...
Он уединяется на кухне с телефонным аппаратом и тут же начинает орать, рычать и хохотать, как свихнувшийся ученый попугай, а я приступаю к следующему этапу расследования. Рассовать по сумкам одежду и обувь - дело нехитрое; самое любопытное в этом процессе - обыск карманов, где, впрочем, не обнаруживается ничего сверхъестественного, кроме нескольких визиток, да мятых записок с именами, телефонами и даже адресами. Их складываю в отдельную стопку. Как-нибудь на досуге надо будет позвонить по всем этим номерам, сказать: привет, это Макс, - и послушать, что мне ответят. Да и по адресам поездить не помешает. Чем черт не шутит, может быть найдется среди них некий заповедный участок пространства, где... Стоп. Не мечтать! Это приказ.
Выключаю компьютер, кое-как, путаясь в проводах, отсоединяю системный блок от монитора. Заворачиваю эти сокровища в клетчатый плед: кажется, он все-таки мой, а не хозяйский. Завершающий этап - книги. Их в доме немеряно, они обнаруживаются не только на книжных полках, на, за и под диваном, но и на подоконниках, на полу, на антресолях. Везде. Начинаю понимать, что отведенная на сборы 'пара часов' - краткий миг по сравнению с вечностью, которая требуется мне для упаковки собственной библиотеки.
Обреченно вздыхаю, но достаю с антресолей пару пустых коробок - очень своевременная находка! - и берусь за дело.
Теоретически говоря, книги могут поведать о своем владельце куда больше, чем, скажем, блокнот, ежедневник и даже интимный дневник, какового у меня, увы, отродясь не было. Но сейчас я бы предпочел несколько дополнительных конкретных деталей глобальному абстрактному знанию о собственном внутреннем мире. Потому книги исследовал скорее на предмет записок, визиток и прочих закладок: такой разгильдяй, каким я себя ощущал, должен был совать что попало куда попало, в том числе и в книги. Отчасти ожидания оправдались: в толстом томе Уайлдера хранились мои сбережения (по счастию, отнюдь не жалкие). Под суперобложкой 'Избранного' Борхеса обнаружился древний блокнот, вдоль и поперек исписанный именами и координатами каких-то родственных душ. 'Книга перемен' таила несколько линованных страничек с коряво начертанными гексаграммами - вероятно, результаты гаданий, с которыми надо бы разобраться отдельно, ежели будет на то досуг и соответствующее настроение. Двухтомник 'Мифы народов мира' показался мне особенно примечательным: никаких записок там не нашлось, зато названия отдельных глав были помечены карандашными подписями, по большей части - именами. В частности, над статьей 'Ипполит' я обнаружил имя 'Веня'.
Прочитал статью, пожал плечами: если подразумевается тот самый Веня, который сейчас насилует мой телефон, значит, я ничего не понимаю.
Ни-че-го-шень-ки! Ладно, потом... Все - потом.
Прочие книги кидаю в коробки без дополнительного обыска. Веня здесь со мной трое суток сидеть, небось, не будет. А оставаться в одиночестве я пока не готов.
Очистив полки, обнаруживаю тайник: выдвижной ящичек в глубине книжного шкафа. Открываю. Обретаю своего рода клад: кожаный мешочек с рунами, самодельная шкатулка с колодой карт Таро, и еще одна карточная колода, испещренная какими-то дурацкими многозначительными надписями, вроде: 'Это не то, о чем думают варвары', 'Запасной рай' и 'Становитесь в очередь'. Ну да, ну да, я ведь у нас оракул, ни дня без прорицания, ни ночи без пророчества... Под стопками карт покоится самодельная книжка-брошюрка, склеенная из машинописных страниц. Екклесиаст - м-да, ничего себе самиздат, да еще и с дарственной надписью: 'Максу, лекарство от жизни'...
Там же - сложенный вчетверо кусок оберточной бумаги с загадочными надписями: 22.02.62; Ужгород, семья воен.; с/ш only; серд. приступ; Фрай.
Еще один долбанный ребус... Впрочем, Веня вчера рассказывал, что несколько лет назад мы с ним сочинили некоего мертвого фотографа, моего тезку с немецкой фамилией Фрай, специально для выставки серии душераздирающих фотографий, о создании которых я, разумеется, тоже ни фига не помню... А это, наверное, его краткая биография. Можно будет проверить догадку, как только Веня по телефону наговорится всласть - ну и отлично! Хоть что-то можно сделать не когда-нибудь потом, а очень, очень скоро.
Напоследок уступаю искушению, повинуюсь внезапному порыву, открываю наугад самодельную книжечку, дареное 'лекарство от жизни'. Веня говорил, что гадать на книгах, можно сказать, моя основная специализация. Ну вот, сейчас и проверим. Неплохо бы, конечно, получить дельный совет, или хоть грозное предостережение: я же как котенок слепой пока. Тычусь носом, не знаю куда, нахожу там неведомо что - а толку-то от таких находок? Отчаянно устремляюсь перстом куда-то в нижний край страницы, читаю: 'Нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это - доля его...'
- Что ж, - говорю себе. - Если это действительно пророчество - не так уж плохо. Буду наслаждаться своими делами. Во всяком разе, попробую.
- Ты меня звал? - из кухни высовывается Веня.
- Нет. Просто всякий уважающий себя шизофреник обязан время от времени обсуждать с собой, любимым, текущие проблемы. Стараюсь соблюдать правила игры.
- А, - понимающе кивает он. - Ты как, собрался? Потому что можно бы и отчаливать помаленьку.
- Считай, что собрался... Барахла куча, и это мне не нравится. Такси, что ли, по телефону заказать?
- Такси ему... Ишь, барин! А 'Ниву' свою я на фига тебе сбагрил? Правильно, чтобы ты меня катал, когда я в похмелье... Вон она у мусорного бака стоит - сладкая парочка!
- Значит, у меня еще и машина есть, - радуюсь. - Повезло с кармой. А ведь мог бы и прокаженным сиротой в средневековом Китае родиться... Думаешь, я помню, как приводить ее в движение?
- Практически уверен, что да. Это же память тела, а не башки твоей дырявой.
- Ладно, попробую, - обещаю без особого энтузиазма. - Мне бы еще ключи от нее найти...
Ключи от машины обнаруживаются в кармане старой джинсовой куртки, которая мирно дремлет на вешалке в коридоре. Зато ключей от квартиры нет нигде. Я нарочно перерыл все щели, вплоть до холодильника, еще раз перетряхнул карманы упакованных уже вещей - пустой номер! Невелика беда, конечно: дверь можно просто захлопнуть. Но мне происходящее показалось своего рода знаком,
