тысячи раз по сравнению с их начальными размерами. Без какого-либо искажения, напротив, каждая картинка тотчас прошла цифровую обработку. После этого я задействовал три разновидности фильтров: смягчающие, для затушевывания очертания суботражений, комбинированные, для контрастного выделения некоторых форм, и окрашивающие, для облегчения визуального восприятия. Я показал вам отражения из обоих глаз: как вы можете убедиться, они расположены в определенном порядке, занимают соответствующие места, и, главное, общая картина совпадает вот с этим.
И ловким жестом фокусника он сует мне под нос открытку.
– Это картина известного мексиканского художника Мигеля Кабреры, написанная в 1760 году и изображающая, в полном соответствии с рассказами очевидцев, так называемый эпизод «Чуда с розами». Видите: здесь все те же действующие лица, их расположение, размеры, черты лица и одежда полностью совпадают с той сценой, что я воссоздал в роговицах Девы.
– Воссоздал каким образом, Кевин?
– Морфингом.
– Получается, что у меня перед глазами потенциальные изображения, разработанные компьютерной программой?
Он кивает.
– Другими словами, создание силуэтов действующей по принципу аналогии системной программой. Она анализирует пятна и истолковывает их. Если вы дадите ей фотографию облака, она разглядит на ней дом, собаку или карту Африки.
– Случайные толкования исключены, – нисколько не смущаясь и источая святую уверенность, отвечает он. – Я работал с самыми авторитетными системными программами на рынке: APL, Micrografx, Photomorph…
Моя нога натыкается под столом на его ногу. Поскольку он не отнимает своей, я следую его примеру, не улавливая ни единого отголоска тому в его невозмутимом голосе:
– …И в завершение я применил сверхточный математический код, который обычно использую в НАСА для обработки фотографий из космоса. Исходя из характерных цифр каждого отражения, я произвел арифметические операции, действующие как оптические фильтры, для выделения фигур, действительно присутствующих на изображении, путем выявления их очертаний. Чему вы улыбаетесь?
– Наречию «действительно».
– Не понимаю, что вас так шокирует. Что мне удалось обнаружить отражения тринадцати человек на роговице диаметром в восемь миллиметров?
Наткнувшись пальцем на неожиданную выпуклость, я понимаю, что все это время гладила ножку стола. Я убираю ногу.
– Это не вопрос размера, Кевин, а вашего подхода. Я думаю, что вы обнаружили все то, что обнаружили, потому, что
– С чего вы взяли? Я не задавал никаких параметров поиска программам!
– Да, но вы отбрасывали любые толкования, не вписывающиеся в ваше
Он пожимает плечами и закрывает папку:
– С вами невозможно разговаривать.
Я ласково кладу руку на его запястье:
– Простите меня, Кевин. Я лишь провоцирую вас. Если уж у меня не получается вас возбуждать.
Он отнимает руку, давит несуществующего комара у себя на затылке и возвращается пальцами в мою ладонь.
– Не надо так думать, Натали. С моральной точки зрения вы задали мне непростую задачу.
– Почему?
– Если вы непременно хотите называть вещи своими именами…
Его многоточие и прикованный к колоколу взгляд могут в равной степени означать как состояние эрекции, так и удручающее отсутствие таковой. На всякий случай я благодарю его.
– Не за что. В этом нет сексуального подтекста. Я хочу сказать: не подумайте, что дело в вас, но… меня не влечет к вам в физическом плане.
– Простите меня. Спокойной ночи.
Он удерживает мои пальцы, разводит их и загибает один за другим.
– Вы заблуждаетесь относительно моих намерений.
– Что же, покажите их мне!
В ответ на мою приторную улыбку он с досадой морщится:
– Да нет же, я серьезно… Чем вы меня невообразимо взволновали, так это тем, что я могу показывать вам свои работы, наконец-то могу поговорить о том, что мучает меня последние три года, в неофициальной обстановке. С Венди исключено даже затрагивать эту тему. Она не выносит это мое увлечение, все то время, что я отдаю изображению.
– Она ревнует вас к Деве?
