немыслимо, это знал всякий, и тем не менее великан принялся подкапывать дверь, горстями извлекая снизу почву и камешки. Запустив пальцы в щель, он потянул. И дверь сдвинулась с места! Тогда великан отыскал прочный сук, вставил его в зазор и как следует надавил. Дверь поддалась. Бросив сук, он протиснулся внутрь дома.
Уина долго разглядывала брошенную ветвь. Она вновь, как в юности, смотрела на ручей, журчавший позади серого дома. Тогда возникла задача: ей не хотелось идти до реки, чтобы искупаться. Нашлось и решение: поставить препятствие и ждать, пока образуется запруда.
Уина нагнулась к ветви, провела пальцами по грубой коре, ощупала место, где дверь ободрала кору до зеленого луба. Растерла сок между пальцами. Пахнуло свежестью.
Морлоки… вот в чем заключается теперь задача, подумала она. Где же решение?
Гигант вновь появился снаружи, лицо его было испачкано.
— Пусто, — проговорил он. — Что же случилось с вашим народом? Теми, кто построил эти удивительные здания?
Великан махнул рукой. С места, на котором они стояли, видно было с полдюжины других зданий. Некоторые служили домами, где ночевали элои. Другие походили на то бурое здание, возле которого они находились — заброшенное, бесполезное, темное место, куда элои никогда не заглядывали.
— Мы не строим, — пояснила она. — Дома эти находятся здесь с того самого дня, когда был рожден мир.
Великан покачал головой.
— Нет, Уина. Дома эти были построены людьми. Твоим народом, как я подозреваю, тысячи лет назад. Потомками моих современников.
С печальным выражением лица он проговорил, обращаясь скорее к себе самому, чем к Уине:
— Что же случилось с ними?
К полудню Уина слишком утомилась и уже не успевала за великаном. Она вернулась в серый дом, чтобы поесть. В задумчивости она жевала плод, освещенная теплым светом, вливавшимся в окна, расположенные под самым потолком серого дома. Юноша, знакомый Уине, (хотя она никогда не разговаривала с ним), сел рядом с ней.
— Ты беседуешь с великаном? Что ты услышала от него?
Она внимательно поглядела на юношу. Он был моложе ее на год или два. Ясные глаза, полные любопытства, каких она никогда не видела на лицах элоев. За все дни, проведенные ею с великаном, никто из элоев не заинтересовался этим странным незнакомцем.
— Он задает много вопросов, — объяснила она.
— О чем?
— А почему ты хочешь это знать?
Вокруг них ели, играли, занимались праздной болтовней другие элои.
Юноша посмотрел в землю.
— Прости, если я обеспокоил тебя. Просто… ну, иногда… мне хочется побольше узнать о том или другом.
Оба они умолкли. Уина ощущала, что юноша готов броситься наутек.
— Мне тоже, — призналась она.
Он с признательностью поглядел на нее.
— В самом деле? А мне казалось, что я один такой.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Блити.
— Рада познакомиться с тобой, Блити.
Весь остаток дня она отвечала на его вопросы, пока не наступил вечер, и тогда Уина вышла из дома, чтобы найти гиганта, по-прежнему предпочитавшего ночевать вдали от серого дома, не опасаясь ни морлоков, ни приближения новой луны.
На пятый день знакомства с Уиной великан прошествовал к одному из входов, который использовали морлоки, — невысокой круглой стенке, ограждавшей бездонную шахту, прикрытую прочным каменным куполом. Подобных в округе насчитывалась не одна дюжина.
— Я вернусь, Уина, — сказал он и поцеловал ее в лоб.
Сперва Уина не поняла его намерений, однако когда великан перекинул ногу через стенку, она вцепилась в рукав его рубашки.
— Нельзя спускаться вниз. Там морлоки!
Отмахнувшись, он исчез в шахте. Содрогаясь всем телом, Уина поглядела вниз, великан уже спустился на изрядное количество футов. Он улыбнулся ей и продолжил спуск. Уина провожала его взглядом до тех пор, пока он не исчез во мраке. Снизу доносился размеренный гул, и она ощущала течение втягиваемого в шахту воздуха.
До этого самого мгновения она полагала, что ее интерес к гиганту вызван желанием почерпнуть новые знания, однако, вглядываясь во тьму, Уина поняла, что волнуется за него. Она не хотела, чтобы он погиб.
Сев на траву возле купола, она решила ждать. Вскоре явился Блити и уселся с нею рядом. Очевидно, он украдкой следил за ними.
— Он вернется? — спросил паренек.
— Разве такое возможно? — Уина сорвала травинку и туго обернула ее вокруг пальца, так, что та лопнула.
— Ведь он великан, — проговорил Блити с уверенностью. Уина ощутила легкое удивление.
— В самом деле, — отозвалась она, не веря, впрочем, в то, что незнакомец вернется.
— Он научит нас защищаться от морлоков.
Ошеломленная, Уина поглядела на Блити. Ей самой в голову приходили подобные мысли, однако услышать подобное от элоя!..
Тем не менее она не верила в его возвращение до того самого мгновения, когда рука великана появилась на краю стенки, а потом он выбрался наружу и мешком повалился на траву.
Со слезами радости Уина принялась целовать его лицо и руки, а великан смеялся и прижимал ее к себе. Затем он откинулся на спину и уснул. Уина сидела возле него и держала за руку, пока он не проснулся.
В тот день после полудня гигант приступил к своим исследованиям с удвоенной энергией. Он ничего не говорил Уине, однако его явно тревожило нечто увиденное под землей. В каждом из зданий он обследовал двери и разбитые окна. Во многих из них обнаруживались проделанные морлоками ходы, и он с отвращением выбирался оттуда. На этот раз, увидев, что Уина устала, он взял ее на руки и усадил на плечо.
Уина обхватила рукой его голову. Гигант твердым шагом удалялся от серого дома, длинные ноги его пожирали расстояние с потрясающей скоростью. Спустя какое-то время она поняла, что он направляется к далекому сооружению, огромному зеленому зданию, которое не посещал ни один из элоев. Впрочем, скоро солнце опустилось за холмы, и воздух сделался прохладным.
— Нам пора возвращаться, — сказала она. Над головой на потемневшем небе уже вспыхивали первые звезды. Она крепко держалась за голову великана, но он молчал. Незнакомец как будто не знал усталости. Уина подумала, что им, возможно, придется идти всю ночь. Сумеют ли морлоки догнать великана? И посмеют ли наброситься на него? Ведь он уже спускался в их логово и вернулся, не получив даже царапины; может быть, его вообще нельзя ранить. Вероятно, морлоки попросту боялись его — как трепетала перед ними она сама.
Думая обо всем этом, Уина наблюдала наступление ночи. Может быть, у гиганта вовсе не было своей собственной тайны. Если защитой ему служил только собственный рост, ей оставалось лишь вернуться к реке и утопиться. Она вспомнила то умиротворяющее мгновение, тот успокоительный голос воды, когда течение забрало ее с собой. А потом припомнился первый удушающий глоток. Уина поежилась. Неужели
