Мальчуган вошел с пистолетом в гостиную, направил дуло на отца и сказал: «Бах-бах! Папа, ты убит!:» И отец упал. Затем прицелился в мать и сказал: «Бах-бах! Мама, ты убита!» И мать упала. Точь-в- точь как в их обычных играх.
Но родители не вставали, и мальчик не знал, что делать. Должно быть, что-то не так. Он забросил пистолет подальше, как только мог, и упал на колени перед телом отца. «Встань, папа! Встань! Я больше не хочу играть!»
О, мои друзья! Вы видите, что сделал грех со Спасителем? Вы видите, что сделал грех с этим некогда прекрасным миром? Вы видите, что он причиняет тем, кого вы любите? Вы видите, что он делает лично с вами?
Что же нам остается, как ни отбросить грех подальше и упасть на колени перед Спасителем? Что нам остается, как ни дать волю слезам и сказать Ему, что мы не хотим больше играть с грехом?
Именно этого Он ждал — ждал все эти годы! И именно этого ждали вы. Не так ли?
Перекрашивание Голгофы
Египетский фараон Рамсес II считал, что битва при Кадеше была всего лишь небольшой стычкой, из которой он, разумеется, вышел победителем. Но это привычная пустая фараонская похвальба. Битва при Кадеше была вовсе не стычкой, а одним из наиболее значительных сражений в истории, и Рамсес не только не победил, но еле-еле унес оттуда ноги.
На массивных колоннах и стенах величественного дворца в Карнаке Рамсес снова и снова описывает свои столкновения с царем хеттов. Постоянно вспоминают страну хеттов и ассирийцы. Но историки не догадывались о правде. Считалось, что хетты были каким-то малочисленным племенем, и никто не задавался вопросом, как могло это незначительное племя сражаться с двумя крупнейшими государствами, причем на протяжении столь длительного периода. И выяснилось, что хетты были отнюдь не племенем, а третьей по масштабам империей той эпохи и их царство простиралось от Черного моря до Дамаска.
Но что бы там ни говорили, Рамсес полагал, что он вполне способен справиться с хеттами. По крайней мере, ему надо отдать должное за храбрость.
Одна из египетских надписей, посвященных битве при Кадеше, описывает Рамсеса как «неустрашимого воителя, положившего конец хвастливости хеттов». Он был «сын бога Ра, поправший царство хеттов своей стопою… Он был подобен быку с острыми рогами… могучему льву… шакалу, одним прыжком покрывающему круг земли… прекрасному богоподобному соколу». Кроме того, существовала поэма, в которой описывалась эта замечательная победа Рамсеса.
В настоящее время известно, что все приведенные утверждения есть самая бесстыдная пропаганда. Но ей верили более трех тысячелетий!
Дело в том, что Рамсес позволил двум вражеским лазутчикам, подосланным в его расположение хеттским царем, ввести себя в заблуждение. Эти люди, утверждавшие, что дезертировали из хеттского войска, сообщили Рамсесу, будто царь хеттов уже отступил из страха перед фараоном. А так как Рамсес был весьма падок на лесть, он отдал приказ идти вперед, его войско попалось в ловушку, а ему самому еле-еле удалось спасти свою жизнь.
Ловкий фокус, не правда ли? Проиграть сражение, но убедить мир в победе. И пользоваться успехом на протяжении трех тысячелетий. Я точно не знаю, кто первый додумался до подобной уловки, но не могу избежать следующего сравнения. Битва при Кадеше состоялась примерно в 1300 г. до Р. X., а около 31 г. по Р. X. повелитель павших ангелов — мы называем его сатаной — вознамерился использовать тот же прием. Он проиграл битву бесконечно более важную, чем битва при Кадеше, и о нем тоже можно сказать, что ему едва удалось унести ноги. Но возраст его рассказа о вселяющем ужас успехе приближается в наши дни к двухтысячелетней отметке, и лишь сравнительно немногие догадываются об истине!
Эта история берет начало на Голгофе, известной как «место черепа», вероятно, из-за сходства скальных образований этой холмистой местности с человеческим черепом.
Распятый на кресте Иисус из Назарета только что умер. И я живо представляю себе сатану, мятежного князя, сидящего неподалеку в полном унынии. Он проиграл сражение и отлично понимал это; более того, сатана понимал, что его конец предрешен!
Вы, наверное, ожидали, что он будет ликовать? В конце концов, именно сатана был главным инициатором казни.
Да, он страстно желал, чтобы Иисуса распяли, но я не уверен, что он хотел, чтобы Иисус умер. Дьявол, вероятно, хотел довести Иисуса до предела, хотел заставить Его заглянуть в лицо смерти, надеясь, что Он сдастся и возвратится на небеса.
Понимаете, целью сатаны было расстроить план спасения человека. От Вифлеема до Голгофы падший ангел неотступно сопровождал Иисуса, пытаясь лишить Его чувства мужества, заставить оступиться, согрешить — хотя бы единственным словом; сатана всячески пытался принудить Его сдаться.
Вначале он полагал, что Господь, конечно, не станет тревожиться о павшем человечестве. Плач одинокой заблудшей планеты не должен был, по мнению сатаны, вызывать глубокого сочувствия в душе Всемогущего. Эгоистичному уму мятежника казалось непостижимым, что Сын Божий примет беду людей так близко к сердцу, что даже спустится на Землю и умрет вместо человека, чтобы тот мог жить. Эгоизм с трудом понимает любовь. По-видимому, сатана считал, что как только он проделает свои жалкие делишки, Иисус обязательно отступит и откажется от Своего замысла спасти людей, и уж тогда человечество будет обречено на уничтожение. Ничто не доставляет мятежному ангелу большего удовольствия, чем массовое уничтожение.
Сатана знал, что Иисус мог без труда совершить чудо и уйти от Своих врагов. Он знал, что Иисус, если бы захотел, мог легко сойти с креста и позволить десяти тысячам ангелов унести Себя на небо прямо на глазах Своих мучителей.
Но Иисус не отступил. Он не сошел с креста. Он оставался там до конца и позволил грехам мира уничтожить Свою жизнь. Сатана не был глупцом и сразу же понял, что разоблачен. Перед лицом всего мироздания он предстал как убийца, уничтоживший своего собственного Создателя. Отныне он не мог больше рассчитывать на сочувствие непавших миров, ибо лишился этой возможности навеки.
С той поры сатана возненавидел крест, и его ненависть не поддается описанию. Но там, в тени орудия смерти, предрешившего его судьбу, сатану осенила та же самая идея, которой когда-то воспользовался Рамсес, чтобы утешить свое самолюбие. Что ж, он проиграл сражение, но ведь можно создать видимость победы. Он состряпает собственную версию событий на Голгофе и перекрасит крест. Он даст ложную интерпретацию распятия, исказит ее смысл и будет способствовать всеобщему заблуждению посредством массированной пропаганды.
Изначально бунт сатаны был направлен против власти Господа, против Его правления и Его Закона. При первой же встрече с нашими прародителями в Едеме сатана нагло подверг сомнению данный Господом запрет. И в последние дни, согласно книге Откровение, именно власть Господа станет предметом разногласий. Еще останутся люди, признающие власть Господа и исполняющие Его заповеди, вот именно на них и обрушится гнев мятежного ангела
Взбунтовавшись, Люцифер развернул агитацию за отмену Божественного закона. Но разве мог Господь отменить Закон, являющийся точным отражением Его собственного характера, Закон, на котором зиждется Его правление? Как мог Господь изменить столь важный, совершенный, неизменный и священный Закон, нарушение которого даже ради спасения собственного Сына было недопустимо?
Согласитесь, разве не странно звучат рассуждения о том, что крест аннулировал Закон или, во всяком случае, ослабил его? Можете ли вы поверить, что Господь позволил Своему Сыну умереть, поскольку Закон не подлежал изменению, а затем передумал и изменил его, как только Его Сын умер? Едва ли!
Спросите у апостола Павла, и он ответит вам, что Закон Божий «свят, и заповедь свята и праведна и добра»
