17
Когда Балое на следующий день приехал из Асуана, Рая встречала его на «лендровере». Она приветствовала его на причале с необычным радушием, поинтересовалась самочувствием и тем, все ли дела он успел завершить. В конце концов она сказала, что сегодня состоится долгожданный совместный ужин в казино, чему до этого всегда находила отговорки.
Внезапная обходительность Раи привела Жака Балое в смущение. Он подозревал, что что-то случилось, но не подавал виду. Чем больше Балое терял самообладание и нервничал, тем больше успокаивалась Рая. И когда он достал черный чемодан, с которым ездил в Асуан, Рая будто невзначай спросила:
– Ну что, Смоличев назначил премию за мою голову?
Это прозвучало как гром среди ясного неба. Балое вздрогнул. Он повернулся к Рае, но так и не смог взглянуть ей в глаза.
– Смоличев? Вознаграждение? Не знаю, о чем ты.
Рая молчала, всем своим видом показывая, что отговорки Балое ее не удовлетворили и она ожидает четкого ответа на поставленный вопрос.
– Тебе известно?… – тихо спросил он, и в то же мгновенье ему стало ясно, что в ее руки попали документы из его шкафа. – Ты шпионила за мной! – прошипел он.
Рая рассмеялась.
– Игра, в которой ты, очевидно, чемпион! Я знаю, КГБ платит неплохо, но он не компенсирует трудоемкость, он оплачивает только результат. Очевидно, твое содержание влетает Смоличеву в копейку…
По нервозности Балое Рая поняла, насколько сильно он взволнован, намного больше, чем она сама, хотя речь шла о ее судьбе. Это придало девушке сил, и она твердым, уверенным голосом повторила:
– Смоличев назначил награду за мою голову?
Балое пожал плечами.
– Не знаю. В этот раз я не встречался со Смоличевым.
Лицо Раи покраснело от злости, и она закричала:
– Ты ничтожная, грязная сволочь, Балое! Но кроме того, ты еще и редкий трус. Почему ты все прямо не скажешь? Мне некуда деваться, жизнь меня не балует. Выкладывай, какие у Смоличева насчет меня планы?
В глазах Балое читалась мольба. Он знал: что бы он сейчас ни сказал, она ему не поверит. И где-то глубоко в душе даже понимал ее.
– Я не был у Смоличева, – ответил он. – Ты сама знаешь, что к этому человеку трудно попасть, к нему приглашают. Я не был в числе приглашенных, я вообще был не на «даче». И никого из КГБ не информировал, где ты находишься! – И, увидев насмешливую улыбку Раи, добавил: – Клянусь!
Рая не поверила ему. Взбешенная, она обозвала Балое последней тварью, которая способна ради денег продать свою тень.
Как он мог доказать, что говорит правду? За последние дни и недели он тысячу раз обдумывал, как бы отказаться от работы в КГБ. Он даже и не думал нажиться за счет Раи. Но она ему, конечно же, не поверит. И он мог это понять.
Некоторое время они молча сидели напротив друг друга за голым письменным столом. И, не догадываясь об этом, думали одно и то же. Разве они не полагались друг на друга? Был бы у одного шанс, если бы другой проговорился?
Конечно, Рая была во власти Балое. Сдай он девушку, это означало бы для нее конец. И наоборот: Рая могла рассказать, что Балое – агент КГБ. Это не стоило бы ему жизни, но пару лет тюрьмы он бы заработал, а это уж точно означало конец карьеры журналиста. В столь сложной ситуации Рая вела себя уверенней. Если предположить, что Балое сказал правду и не выдал ее, тогда у нее на руках были все козыри и она могла надеяться на лучшее. Балое приперли к стенке. Он понял, насколько сильной и непоколебимой могла быть эта женщина, ее сила и несокрушимость пугали его. Балое еще не дорос до Раи и чувствовал это.
Балое примостился на краешке стула, посасывая сигарету и глядя в окно. Он начал говорить, и это звучало как исповедь.
– Я это делал не по своей воле, – выпустив дым через нос, издалека начал он. – Я приехал сюда, в Абу-Симбел, не добровольно, как все. Но тогда это казалось мне единственной возможностью…
Он перевел взгляд с окна на Раю. Балое ожидал, что она набросится на него и начнет допытываться, при каких обстоятельствах он сюда попал. Но Рая, сдерживая любопытство, смотрела на него, не говоря ни слова.
Это сделало француза разговорчивее, и он продолжил:
– Я был уважаемым человеком в Тулоне, главным редактором тулонской газеты. Но потом у меня случился роман с молодым редактором литературного отдела, его звали Пьер. Я был влюблен, по крайней мере первое время, первые два года. Но люди меняются, и чувства проходят. Я думал, что могу любить только мужчин, однако выяснилось, что я ошибался. Отношения с матерью Пьера подтвердили мои подозрения. Мы тайно занимались любовью в случайных местах: на скамейке в парке, в лифте между этажами или в машине перед супермаркетом. Мы любили друг друга! Я не мог рассказать об этом Пьеру, и он узнал обо всем от матери. Он возненавидел меня и начал шантажировать. Он вымогал все больше денег, и я был уже не в состоянии обеспечить его запросы. Если я не платил, он угрожал, что объявит о наших отношениях, и, конечно, это значило бы конец моей карьеры.
Рая растерянно взглянула на него. Все-таки этот парень вызывал сострадание. Но у нее не выходило из головы, почему он так активно проявлял интерес именно к ней. Балое искал сильных женщин – женщин, которые бы им управляли, а не наоборот.
– А как ты попал в КГБ? – спросила она.
Балое заново прикурил сигарету, выпустил дым и ответил:
– Это было в тот же год. Я поехал с другими журналистами в Москву, и на Красной площади со мной заговорила незнакомая женщина. Она была дьявольски красива и спросила, не приглашу ли я ее пообедать. Я ответил: «Почему бы и нет?» Я не мог отказаться от такого приключения! Впоследствии выяснилось, что она преследовала совсем иную цель. Она предложила мне работать на советскую разведку за приличные деньги. Представьте себе! А они чертовски были мне тогда нужны.
– У нас все происходит по одному и тому же сценарию, – рассмеялась Рая. – Теоретически может быть, что мы уже встречались. Тогда, пять лет назад.
– Ты?
– Да, я тоже проводила такие вербовки.
Балое покачал головой и продолжил:
– История с Пьером и его матерью выпила из меня все соки, и я решил все бросить и начать жизнь заново. Я услышал об Абу-Симбел и обратился в «Grands Travaux de Marseille», французскую фирму- партнера в этом проекте. С тех пор я здесь.
– А Пьер и его мать?
– Все прошло. Конечно, я больше не плачу ему. Теперь он не может мне навредить. Но случилось нечто странное. Вместо угроз Пьер стал посылать мне письма с пламенными признаниями в любви. Он попросил у меня прощения за недостойное поведение и вернул все деньги до последнего сантима.
– А его мать?
Балое запнулся и печально произнес:
– Она назвала меня трусом, слабаком… Остальные слова я не хотел бы вспоминать. С тех пор я о ней больше ничего не слышал…
Хотя Рая этого и не показала, но история Жака тронула ее. Однако еще до того как она успела задать следующий вопрос, Балое продолжил:
– Конечно, я поехал в Абу-Симбел и для того, чтобы отделаться от КГБ. Куда там! Теперь я стал представлять для них еще больший интерес. И они выбили из меня согласие работать здесь на них. Теперь ты все знаешь.
Один знал судьбу другого, и в этих судьбах было много общего. А ничто так не сближает, как одинаковая судьба.
18
