замечательно провести время. Может, он угостит ее бокалом «Пикколо»?
Надеясь, что она отстанет, Бродка согласился, но вскоре понял, что ошибся, ибо блондинка принялась рассказывать о себе и — что еще хуже — задавать вопросы: откуда он, случайно ли оказался здесь, нравится ли она ему или он больше любит парней — в последнем случае ему нужно только перейти дорогу.
Пока блондинка жизнерадостно щебетала, Бродка не сводил внимательного взгляда с «Роте Гимпель». И действительно, прошло совсем немного времени, и он увидел у ресторана напротив Агостиноса Шлегельмильха. Бродка с облегчением заметил, что тот пришел пешком. Когда Шлегельмильх выйдет из заведения, он сможет пойти за ним. Заговаривать с Агостиносом в ресторане или на улице казалось Бродке слишком рискованным: этот тип может повести себя так же, как и во время их последней встречи, а то и вовсе, чего доброго, попросит своих дружков помочь избавиться от Бродки.
Он знал, что Шлегельмильх — ловкий малый и подступиться к нему было практически невозможно. Страх Агостиноса перед тайной организацией, которую он расценивал как более опасную, чем мафия, казался Бродке преувеличенным. Вероятно, страх был наигранным — исключительно для того, чтобы избавиться от него. Бродка почти не сомневался, что он каким-то образом стал поперек дороги Шлегельмильху или Титусу, — а возможно, даже им обоим.
Бродка расплатился по счету заранее, дав назойливой блондинке щедрые чаевые, которые немедленно исчезли в глубоком декольте блузки. Затем он стал ждать, не сводя глаз с заведения на противоположной стороне улицы.
Перед «Роте Гимпель» царило оживление, люди приходили и уходили, и Бродка начал опасаться, что может проглядеть Шлегельмильха. Однако тот, кого он искал, вскоре появился в дверях и пошел в сторону центра города. Бродка покинул ресторан, пересек улицу и последовал за Шлегельмильхом на небольшом расстоянии.
Недалеко от Терезианума[7] Шлегельмильх повернул на Майерхофгассе и, пройдя около пятидесяти метров, исчез в открытом подъезде. К счастью, Бродка поспешил и успел поймать входную дверь, прежде чем она захлопнулась. Но Агостиноса и след простыл.
Это был старинный подъезд с широкими каменными ступенями и красивыми поручнями. Посередине находился лифт, драгоценная реликвия эпохи Сецессион, заслуживающий особого внимания: обитая красно-коричневым деревом кабина, двери и боковые окошки которой были сделаны из шлифованного, украшенного цветочными узорами стекла.
Слева от входа Бродка увидел выкрашенную в зеленый цвет дверь в квартиру. Когда-то там, вероятно, жил швейцар, но теперь такая жилплощадь стала слишком дорогой, чтобы предоставлять ее служащим.
Бродка даже не поверил своим глазам, когда увидел табличку рядом с дверью, на которой было написано: «Шлегельмильх». Александр прислушался, но из квартиры не доносилось ни звука. Он снова отошел к лифту и спрятался за ним, размышляя, как узнать у этого типа место пребывания Титуса. Единственное, что пришло ему на ум, это предложить Шлегельмильху деньги.
Пока Бродка думал, как ему поступить, дверь квартиры тихонько приоткрылась и показалась голова Агостиноса. Он, вероятно, хотел удостовериться, что все чисто. Затем сделал несколько шагов по направлению к входной двери и бесшумно открыл ее.
Из своего укрытия за лифтом Бродка наблюдал за тем, как Шлегельмильх приложил указательный палец к губам. В тот же миг в дом вошла сначала одна темная фигура, затем другая, третья — в общем, добрый десяток мужчин, женщин и детей не старше десяти лет. У некоторых были сумки, у других — узелки.
Внезапно у Бродки словно пелена с глаз упала. Агостинос Шлегельмильх никогда даже не намекал, чем занимается, чтобы заработать на жизнь. Теперь все было ясно: он был «тягачом».[8] Вернувшись в отель, Бродка рассказал Жюльетт о своем открытии, и они вместе придумали план.
Жюльетт настояла на том, чтобы Бродка взял ее с собой, поскольку она, как женщина, одним своим присутствием может разрядить обстановку, если вдруг ситуация выйдет из-под контроля.
Вечером следующего дня Бродка вместе с Жюльетт отправились в «Роте Гимпель».
Тот, кто думает, будто в заведениях для голубых женщины — нежеланные гости, глубоко заблуждается. К Жюльетт отнеслись с вежливой предупредительностью, пусть и осыпали не совсем теми комплиментами, к которым она привыкла. Они заняли место за столиком в дальнем конце зала, откуда хорошо был виден вход, и выпили один из прекрасных коктейлей, которые здесь подавали.
Около девяти в зале появился Агостинос, одетый, как всегда, в темно-синий костюм и красный галстук. Прежде чем он успел занять место, к нему подошел Бродка и пригласил за свой столик.
Шлегельмильх был очень удивлен и не скрывал своей настороженности.
— Как ты вообще сюда попал? — спросил он.
Бродка пристально посмотрел на бывшего сокамерника и улыбнулся.
— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — заявил он. — Но мы можем договориться. Присаживайся, нам необходимо кое-что обсудить.
Он подвел Шлегельмильха к столику и представил ему Жюльетт как свою спутницу жизни, что вызвало у Агостиноса еще большее недоверие. Однако он все же сел, заказал красного вина и спокойно произнес:
— Слушаю.
— Для начала скажи, где Титус, — сказал Бродка.
Шлегельмильх уставился на него со смешанным чувством удивления и гнева. Жюльетт испугалась, что этот тип, решив, что они пытаются одурачить его, бросится на Бродку, обещавшего сделку. Однако Шлегельмильх лишь молча пригубил вино и только потом встал, собираясь уйти. Но Бродка решительно усадил его обратно.
— Где Титус? — повторил он и добавил: — Если ты не ответишь на мой вопрос, из нашей сделки ничего не получится.
— Да что ты заладил про сделку? — не сдержавшись, вспылил Агостинос.
— Ну как же, — сказал Бродка, — ты продаешь мне свою тайну, а я продаю тебе свое молчание.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Бродка. Если ты не хочешь выражаться яснее, то разговор окончен. У меня есть дела поважнее.
Бродка украдкой огляделся, затем придвинулся поближе к Шлегельмильху и негромко произнес:
— Наверняка очень выгодно провозить людей из России, Украины, Ирана, Пакистана, Албании и бог знает откуда еще на золотой Запад. Думаю, будет очень жаль, если тебе придется оставить столь доходное занятие.
Агостинос Шлегельмильх не проронил ни слова. Он взял свой бокал и сделал большой глоток. По его лицу было видно, что он растерял всю свою уверенность. Проведя тыльной стороной ладони по губам, Агостинос наконец сказал:
— Уважаю, Бродка. Я от тебя такого не ожидал. Правда, не ожидал.
Бродка воспользовался случаем и стал давить сильнее.
— Кстати, устранять меня или Жюльетт — или нас обоих — было бы бессмысленно. Я оставил у адвоката запечатанный конверт, который откроют только в случае моей кончины. В этом письме — все подробности о наших взаимоотношениях.
Конечно, это было неправдой, но звучало достаточно убедительно. Шлегельмильх отпустил узел галстука и недоверчиво покачал головой.
— Кажется, я действительно недооценил тебя, Бродка. — Агостинос криво улыбнулся и добавил: — Ну хорошо. Что тебе нужно от Титуса?
— Немного информации, ничего больше. Титус кое-что рассказал мне, и я подозреваю, что он знает о структуре организации, которая преследует меня. Можешь считать, что ты тут вообще ни при чем. От тебя требуется только связать меня с Титусом. Он должен встретиться со мной.
— А если он не захочет?
Бродка пожал плечами.
