– С Морисом и со мной, мы находили стволы деревьев, все изрезанные секатором. Деревьям было больно. Он молодые яблони губил, кору им резал.
– Ты уверен в том, что говоришь? – спросил Луи, останавливая Клемана, чтобы тот перестал кружить вокруг стола.
– Это были следы секатора. Чик. Он его всегда лично в руке держал. Но у меня не было дознательств ни про деревья, ни про женщину. Но его голос, он на меня накричал, я уверен, это его голос был.
Луи на минуту задумался и тоже начал ходить вокруг стола.
– Ты его с тех пор не видел?
– Самолично нет.
– Ты бы его узнал?
– Ну да, а как же!
– Ты говоришь, что узнал его голос. А голос по телефону в Невере и в Париже? Может, это был он?
Клеман остановился и прижал пальцем нос.
– Ну, что? Слух у тебя хороший, и ты знаешь его голос. Это он тебе звонил?
– По телефону все не так, – проворчал Клеман. – Там голос не в воздухе, а в пластмассе. Нельзя понять, кто говорит.
– Это мог быть он?
– Я не могу сказать. Я не думал о нем, когда телефон говорил. Я думал о хозяине ресторана.
– Ты уже девять лет не слышал его голос… ты знаешь, как его имя… Секатора?
– Да нет, не помню уже.
Луи вздохнул с легкой досадой. Кроме директора и одного из насильников, Клеман не помнил имен. Но нужно было отдать ему должное: он смог вспомнить всю историю и связно ее рассказать, а ведь прошло уже много лет. Будет нетрудно заполнить пробелы, если Клеман говорил правду. А Луи верил ему.
Он аккуратно сложил свои записи и сунул их в карман, пытаясь представить, что должен был чувствовать насильник, которого облили струей ледяной воды. Боль, унижение и ярость. Вода унизила его мужское достоинство, и он вряд ли желает добра тому, кто с ним так обошелся. Даже в примитивном мозгу долго будет царить ненависть и жажда мести. Луи уже давно не сталкивался с такой нелепой и в то же время столь очевидной причиной для мщения. Он повернулся к Клеману и улыбнулся ему:
– Теперь можешь идти спать, если хочешь.
– Я не устал, – неожиданно заявил Клеман.
Перед уходом Луи сообразил, что в доме нет никого, кто мог бы присмотреть за Клеманом. А поскольку ни в чем нельзя быть уверенным, нельзя было рисковать и позволить ему улизнуть. Луи хотел было подняться посмотреть, дома ли старик Вандузлер, но боялся оставить Клемана даже на три минуты. Он посмотрел на швабру, которой Люсьен стучал в потолок, вызывая Марка. Он не решался ее взять. Воспользоваться этой штукой означало поддаться странным обычаям этого дома и выставить себя дураком. Но выбирать не приходилось
Луи взял швабру, четыре раза стукнул в потолок и прислушался. Стукнула дверь. Старый сыщик спускался вниз. Ничего не скажешь, связь работала безотказно.
Луи остановил Вандузлера-старшего на лестнице.
– Можно доверить тебе Клемана, пока остальные не вернутся?
– Конечно. Ты что-нибудь разузнал?
– Возможно. Скажи Марку, что завтра я еду в Невер. Я позвоню ему вечером. Вам еще можно звонить в кафе на углу?
– Да, до одиннадцати вечера.
Луи проверил номер телефона и пожал руку старому сыщику.
– До скорого. Приглядывайте за ним получше.
Глава 18
Луи встал непривычно рано, в семь часов, и в половине одиннадцатого его машина уже подъезжала к окраинам Невера. Было тепло и солнечно, и он в приподнятом настроении миновал дорожный указатель департамента Ньевр. Много лет назад он часто бывал здесь по службе, и теперь был очень рад снова увидеть Луару, и сам удивился этой радости. Он уже забыл эту легкую дымку, сквозь которую взору открывались острова реки. И множество птиц, парящих над водой. Но ему хватило одного взгляда, чтобы все это вспомнить. Луара обмелела, стали видны песчаные наносы. Луи знал, что даже в этой летней покорности река может быть опасна. Каждый год пловцы тонули в ее водоворотах, думая одолеть ее за десяток гребков брассом.
Луи, по обыкновению, медленно вел машину, оставляя реку справа, а сам думал о том из троих преступников, который утопился на следующий день после изнасилования. Утопиться в Луаре легко, даже стараться не нужно. Но так же легко и кого-нибудь утопить. Клеман, если только он был на это способен, не отрицал официальную версию смерти женщины и ее мучителя. Но все можно представить и по-другому. Вчера вечером Луи рассказал Марку отвратительную историю группового изнасилования, и на того, похоже, сильное впечатление произвел Секатор. По правде сказать, на Луи тоже.
В Невере ему пришлось поплутать, пока он нашел дорогу в комиссариат. Он бросил машину в центре города, зашел в кафе, пропустил стаканчик, пописал перед тем, как отправляться в полицию, надел галстук, который завязал перед зеркалом барной стойки. Кельвелер гордился тем, что за двадцать пять лет сыскной службы завел в каждом городе знакомого полицейского, как моряк, которого в каждом порту ждет подружка. Теперь после его преждевременной отставки все, конечно, изменилось. Он уже не мог знать о перестановке кадров, повышениях, увольнениях и ни в чем не мог быть уверен. Но пока система работала. Он достал из кармана картонку, на которую накануне выписал имена полицейских Невера. С комиссаром он знаком не был. Но когда-то работал по одному сложному делу о хранении краденого с инспектором Жаком Пуше, который стал теперь капитаном. Луи перевернул картонку. В то время он был немногословен в комментариях. Там стояло только:
Пуше оказался на месте. Луи назвал свое имя, написал дружескую записку, вручил ее секретарше, и через три минуты Пуше его принял.
– Здорово, Немец, сколько лет, – сказал он, приглашая Луи в кабинет. – Каким ветром тебя к нам занесло? Опять приехал досаждать? – добавил он не слишком радушно.
– Не беспокойся, – ответил Луи, радуясь, что о его репутации не забыли. – Я больше не служу в министерстве. Сейчас занимаюсь одним старым делом, ничего политического.
– Что ж, тем лучше, – кивнул Пуше, протягивая ему сигарету. – Надеюсь, ты не крутишь?
– Отнюдь. Меня интересует групповое изнасилование девятилетней давности, которое случилось в Институте Мерлена…
– Только это? – перебил Пуше.
– Пока и этого хватит.
– Я хорошо помню это дело. Посиди, я сейчас вернусь.
В ожидании Пуше Луи закурил. Успокоившись, что Кельвелер не собирается ворошить ничего опасного, Пуше спокойно покажет ему документы.
– Тебя интересует история целиком? – спросил Пуше, возвращаясь с коробкой под мышкой.
– Мы можем поговорить в кафе? – спросил Луи. – Ты мне пиво должен. Мы спорили насчет оперения ньеврских куриц, и ты проиграл.
Пуше недоуменно взглянул на Луи, а потом расхохотался.
– Твоя правда, Немец! Твоя правда! – воскликнул он.
В кафе на углу они входили лучшими друзьями. История с куриными перьями здорово развеселила Пуше. Но Луи был уверен, что тот уже давно забыл про это пари, потому что ни он, ни Пуше ни разу не упомянули о цвете перьев.
Луи заскочил в туалет, убедился, что никого рядом нет, быстро достал из кармана свою жабу, ополоснул
