– Не знаю. Да и какая разница, – отмахнулся Семен Васильевич. Он вздохнул. – Может, и нет никаких денег. Ладно, Боков. Прорвемся.
Он стал подниматься по ступенькам, тяжело и неуклюже, и Виктор подумал, что еще никогда его патрон не выглядел таким разбитым и подавленным. Он словно состарился на двадцать лет за одну неделю.
Обернувшись, Семен Васильевич сказал:
– Насчет отпуска я серьезно, Витя. Тебя отстранили от этого дела, так что отдохни немного. Потому что все наши потуги будут играть только против нас.
Ни один мускул не дрогнул на лице Виктора, он лишь слегка наклонил голову, давая понять, что услышал своего начальника. После чего рванул вверх по лестнице, к себе в кабинет. Просто так сдаваться он не собирался. К счастью, никто из следственной группы, приехавшей из Москвы, его не видел, и он, запершись изнутри, принялся быстро снимать копии со всех материалов, касающихся Живодера.
Пока он разбирался с бумагами, позвонил Артур Малышев. Запинаясь, он смущенно попросил Виктора узнать... знакомы ли между собой Ставченко и Борис Долин, тот самый гаишник, которого Живодер скормил кошкам два года назад. Его также интересовало, кем оба работали в юности. Словно заранее уверенный, что ему откажут, Артур торопливо пояснил, что у него скоро защита диплома по уголовному праву и он хотел выдать комиссии что-нибудь эдакое, непосредственно из практики, в частности, дело по Живодеру.
Он снисходительно выслушал юношу, сразу поняв, что защита диплома тут совершенно ни при чем. «Парень решил самостоятельно распутать дело?» – усмехнулся про себя Виктор. Собственно, ничего такого секретного Малышев не просил, и поэтому он сказал, что постарается выяснить.
Как только он закончил разговор с Артуром, позвонил Васильич и сказал, чтобы он сдал все дела в секретариат. Виктор покачал головой: как хорошо, что успел сделать копии!
Уладив все формальности с передачей материалов, он вышел на улицу. Под мышкой у Виктора была зажата толстая папка. Отпуск? Да ради бога, Семен Васильевич. Он, конечно, на работе больше появляться не будет, но и отдыхать не собирался.
В громадном доме семьи Хотиных царила гнетущая тишина. Не было слышно привычных домашних звуков, которые присущи любому жилищу, будь то хоромы олигарха или коммуналка непросыхающей семьи алкоголиков. Даже Бона и Стэп, два рослых ньюфаундленда, словно понимали: в семье, где им было так привольно жить, произошла какая-то серьезная беда, и тихо сидели по углам.
С Лилей находились две няни, они сменяли друг друга, не спуская глаз с девочки круглые сутки. Во время обострений ей делали уколы, которые прописали врачи, хотя Владимир не видел в них никакого смысла. Как не видел смысла в дальнейшем существовании. Его жизнь словно разделилась ланцетом на две части – «до» и «после», а точкой разграничения этих половинок была смерть Анны, в которую он до сих пор отказывался верить.
Сегодня он пытался немного развлечь Лилю и повез ее в магазин игрушек. К его изумлению, она набрала целую тележку каких-то невзрачных клоунов. Однако, видя состояние дочери, Владимир не посмел задавать ей вопросы и беспрекословно оплатил все покупки.
А дома его ждал новый шок. Конечно, он помнил, что все эти ужасы с Лилей и его женой творил какой-то извращенец, переодетый в клоуна, но все равно поступок Лили ошарашил его. Она вывалила все игрушки посреди комнаты и начала методично отрывать им головы, отламывать конечности, а когда последняя кукла была сломана, она принялась с ожесточением топтать эту бесформенную груду. И все это делалось с ледяной улыбкой, от которой хотелось лезть на стену. И снова Владимир не посмел вмешаться, он только с болью смотрел на свою дочь, не зная, как ей помочь.
Сейчас Лиля спала. Владимир сидел в кабинете, перед ним на столе высилась почти опустошенная бутылка виски. Он ожидал гостей.
Наконец в дверь кто-то позвонил, и он встрепенулся, включив видеофон. Удостоверившись, что это именно те, кого он ждал, Владимир нажал кнопку, впуская посетителей внутрь.
Через минуту в кабинете стояло двое. Первый был настоящим гигантом, с квадратным хмурым лицом и маленькими свинячьими глазками. Щеку пересекал уродливый шрам, костяшки пальцев были в красных мозолях, выдавая в нем опытного бойца. Второй гость был прямой противоположностью своему приятелю – невысокий, худощавого телосложения, с аккуратной полосочкой усов. На носу с горбинкой сидели золоченые очки.
– Привет, Гарик, – без каких-либо эмоций произнес Владимир и вновь наполнил свой стакан. Он протянул руку.
Худощавый мужчина в очках вежливо ответил на приветствие. Громила, помедлив, последовал его примеру.
– Прими мои соболезнования, Володя, – сказал Гарик. Владимир истерично хохотнул и махнул рукой, мол, о чем ты говоришь?! Громила с тупым равнодушием смотрел на пьяного мужчину.
– Это кто? – покосился на здоровяка Владимир.
– Роман. Я тебе говорил о нем, – пояснил Гарик.
– Роман... – проговорил заплетающимся языком Владимир, словно пробуя имя на вкус. – У меня для вас работа, Гарик и Роман.
Он потянулся к бутылке, но она оказалась пуста, и Владимир, пошатываясь, направился к шкафу. По дороге он задел хрустальную статуэтку в виде девочки с зонтиком, которая упала прямо на пол и разлетелась вдребезги.
Гарик и Роман тактично молчали, ожидая продолжения разговора.
– Не догадываетесь? – спросил Владимир, доставая новую бутылку. Сорвал пробку и отхлебнул прямо из горлышка.
– Догадываемся, – осторожно сказал Гарик.
Владимир прошаркал к столу и тяжело сел, почти свалился в кожаное кресло.
– Какая-то тварь убила мою Аню, – сказал Владимир совершенно обыденным тоном, словно речь шла о погоде. – Слыхали? Ее насадили на палку, как кусок мяса на шампур.
Владимир говорил, бросая исподлобья взгляды на визитеров, он словно испытывал мазохистское удовольствие, напоминая сам себе ужасные подробности гибели супруги.
– Найдите его, парни. Найдите, только не убивайте. Приведите его ко мне, вот о чем я вас прошу. Меня не интересует, сколько это будет стоить. Ты меня знаешь, Гарик. В расходах я не ограничиваю. Просто найдите его.
Глаза Владимира наполнились слезами, и он зло выматерился.
Гарик терпеливо ждал, когда у Владимира пройдет эмоциональный всплеск, и, когда тот снова приложился к бутылке, поинтересовался:
– А как же милиция, Володя?
Владимир скривил губы:
– Эти олухи только в трезвяке карманы алкашам чистить умеют. Они не дают мне похоронить Аню, она до сих пор лежит в морге, эти уроды эксперты ковыряются в ней, а ты говоришь про какую-то милицию? – повысил голос Владимир. Судя по выражению лица Гарика, он уже жалел, что задал этот вопрос, – он был, как и Владимир, человеком дела, практиком, а все эти рассужденческие сопли-размазни его только отвлекали и раздражали. Но он не перебивал Владимира, прекрасно понимая его чувства. Впрочем, тот быстро взял себя в руки.
– Как только эта гнида будет стоять вот здесь, получите по сто штук евро. Аванс – по десятке. И чем быстрее это произойдет, тем больше я вам заплачу. Ты меня знаешь, Гарик.
– Знаю, – согласился мужчина. – Возражений нет. Так? – он обернулся к напарнику.
Роман молча кивнул. Его толстые пальцы непроизвольно сжались, послышалось легкое похрустывание сбитых костяшек.
– За ней ухлестывал один сопляк, – сказал Владимир. – Названивал, даже когда мы поженились, пришлось ему рога пообломать. Левин Кирилл, он исчез одновременно с... короче, в тот же день, когда пропала Аня. Менты его тоже ищут. У меня нет его фотографии, но это не проблема – ими весь Каменск обклеен.
– Но ты не уверен, что это он, – уточнил Гарик.
