разгребая пространство вокруг и ругая себя за то, что не прихватил из дома нож. Но ничего – вполне сойдёт и лопата. Я зажал край пакета в кулаке и начал сначала точить, а потом просто бить по толстому полиэтилену, пока не образовалась рваная, как зловещая рана, дыра. Схватившись за неё пальцами, я потянул в стороны и ощутил такой смрад, что, не в силах сдержаться, распрощался с доброй частью завтрака, еле-еле успев отклониться в сторону. Да, вот так получается – запах свежих человеческих останков был вполне терпим, а столь давних собачьих уже превзошёл возможности организма. Впрочем, это можно назвать самой маленькой платой за то чудо, которого я ожидал.
Отдышавшись и немного придя в себя, я подумал, что, видимо, от тела Норда осталась всего лишь неопределённая жижа тканей и, возможно, части костей. Впрочем, это не имело никакого значения для предстоящего мне дела. Я торопливо полез в карман и в первый момент ужаснулся – камня там не было. Неужели я умудрился потерять его где-то по дороге? Но в следующее мгновение я облегчённо вздохнул – булыжник, конечно, находился в пакете, куда я его переложил после падения в лужу. Хорошо, всё на месте – пришла пора действовать.
Дрожащими руками я сунул камень в образовавшуюся дыру. Для верности обмотал носовым платком пальцы, запихнул его как можно дальше внутрь, не в силах заставить себя сделать это голой рукой. И тут пакет зашевелился, но не от осеннего ветра, что сейчас показалось бы неестественным, а потому, что в его недрах появился кто-то живой. Конечно, не совсем, но почти. Я торопливо отдёрнул руку и чуть попятился, а в следующее мгновение сквозь пакет начал просачиваться такой знакомый и дружелюбный образ Норда. Я не смог сдержаться, а подался всем телом вперёд, крепко обняв долгожданного друга детства. И тут же на меня обрушился неудержимый поток воспоминаний, которые я давным-давно позабыл, а сейчас словно открыл заново и все разом. Это были очень яркие и ясные образы из детства, связанные, конечно, с Нордом, – наши многочисленные прогулки, участие в выставках, разговоры на ночь, громкое хлебание воды из пластмассовой миски и мгновенное поедание огромного куска мяса. Кажется, водоворот прошлого всё сильнее закручивал меня в какую-то фантастическую воронку, и из неё уже не было возможности вернуться назад, что было желанным и вызывало неприятие одновременно. Но тут я ощутил на своём лице горячий язык Норда, чем-то смахивающее на канцелярский клей быстрое густое дыхание, и всё мгновенно встало на место.
– Здравствуй, дорогой. Мы опять вместе! – прошептал я, бережно приподнимая и ставя друга детства рядом с собой.
А потом задумался – стоит ли всё это закапывать. В следующий момент я решил, что придётся это сделать, хотя бы из уважения к останкам Норда, которые продолжали здесь находиться. Поэтому я снова копал, но на этот раз в приподнятом настроении и сопровождаемый весёлым лаем домашнего любимца.
Мои чувства в эти минуты, пожалуй, было сложно передать словами – конечно, это триумф и умиление, однако к ним неким тёмным облачком примешивалось ощущение какой-то лживости или поддельности, что ли. Ведь, как бы там ни было сейчас, на самом деле Норд умер много лет назад. И, несмотря на то что появившаяся собака его точно копировала, казалось вполне вероятным, что всё-таки это какая-то проекция или иллюзия, а не на самом деле любимый пёс из детства. Несомненно, Норд меня узнал, да и я его тоже, однако почему-то мне думалось, что, несмотря на всю радость, я вряд ли смогу любить его по-прежнему. Правда, сформулировать для себя самого более-менее внятно – что же именно мешает, я не мог. Ведь чувства такая тонкая штука, что даже неприметный пустяк может свести на нет всё самое большое и светлое.
Когда яма оказалась более-менее закопанной, я несколько раз прошёлся по взрыхлённой земле и даже сместил чуть в сторону камень. Норд радостно и беззаботно бегал кругами, однако, как я заметил, не оставлял никаких следов. Не скажу, что это меня порадовало – скорее, наоборот, заставило задуматься о том, что, пока он не воскреснет как следует, пожалуй, стоит поменьше обращать внимания на подобные вещи. А то недолго и с ума сойти, признавшись самому себе, что видишь нечто, недоступное остальным, и собираешься совершить то, что ещё недавно вряд ли уложилось бы в голове. Впрочем, наверное, здесь я всё-таки лукавил – к чему-то необыкновенному меня тянуло всегда, и, видимо, именно это позволило относительно спокойно воспринять рассказ новых знакомых и решиться попробовать.
– Всё, пошли домой, – выдохнул я, заметив неторопливо приближающегося пожилого мужчину в сером клетчатом пальто и с трубкой, впереди которого быстро бежал внушительных размеров серый дог. Как это часто бывает с людьми и животными, прожившими друг с другом достаточно долго, хозяин и собака очень походили друг на друга, что не могло не вызвать невольной улыбки.
– Феодор, фу! – воскликнул пенсионер, а дог уже подбегал ко мне, заставив внутренне напрячься.
Собака замерла в паре шагов от меня и внимательно осмотрела пространство вокруг. Её морда озабоченно вытянулась и стала выглядеть умилительно-грустной. Видимо, она ощутила – что-то рядом не так. А вскоре я явственно услышал приглушённое рычание Норда, несомненно, адресованное догу. Так мы и стояли какое-то время друг напротив друга, пока паузу не нарушил обеспокоенный голос этого мужчины:
– Феодор, ко мне!
Дог ещё какое-то время постоял на месте, а потом, озираясь, медленно двинулся в сторону хозяина, который, приветливо помахав мне рукой, остановился напротив и учтиво заговорил:
– Добрый день. Вы извините, пожалуйста, если он вас немного напугал. На самом деле он смирный, и намордник я снимаю только тогда, когда рядом никого нет. Вас же, прошу прощения, просто не заметил за этими деревьями.
– Ничего страшного. Всё в порядке, – заверил я и, убедившись, что этот человек вовсе не прочь продолжить разговор, поспешил двинуться в обратный путь, сказав: – Всего доброго. Счастливой прогулки!
А про себя я подумал, что совсем скоро буду точно так же гулять здесь с Нордом, и, быть может, встретившись тогда, мы какое-то время с удовольствием поболтаем. Но никак не сейчас. После всего, несмотря на второй носовой платок, которым я тщательно протёр руки и лицо, всё равно оставалось острое ощущение какой-то грязности. В том числе поэтому я хотел поскорее оказаться с Нордом дома, принять душ и спокойно провести вдвоём остаток дня. Только он и я.
Мы миновали дорогу, и я, сжимая в руке пакет с болтающейся лопаткой, ощущал себя словно в те давние времена, когда совмещал поход в булочную с прогулкой с Нордом. Тогда он точно так же бежал рядом.
Пройдя мимо двух хрущёвок с пёстрыми балконами, я повернул и чуть не столкнулся с какой-то девушкой, замершей посередине дороги и как-то странно на меня смотрящей. Я было забеспокоился, что у меня что-то не так с лицом после всех этих раскопок, но тут понял, что она кого-то мне смутно напоминает, и тоже остановился. Между нами возникла непродолжительная пауза, а потом всё встало на свои места, и я выпалил:
– Люда? Ты, что ли?
– Да, Кирилл. Сколько лет.
– Рад тебя видеть. Неожиданно.
– Да, я ведь давно живу в Москве, а здесь, честно говоря, оказалась совершенно случайно.
Люда поправила волосы, а я с удивлением отметил, что она совсем не изменилась. Ну, разве что немного. В школе мы никогда не находили общего языка, что выражалось в неизменных науськиваниях девушки на меня своих многочисленных ухажёров. Это создавало определённые проблемы, с большей частью которых я успешно справлялся, хоть однажды подобные «развлечения» чуть было не довели до детской комнаты милиции. В отличие от Дмитрия, который в те времена строил из себя крутого парня, которому на всё наплевать, Людмила играла в этакую великосветскую высокомерную даму. Подобное поведение, понятно, не прибавляло ей популярности среди одноклассников, однако неизменно привлекало парней на пару лет старше. Кстати, на каком-то этапе в их число входил и Дима Нестеров, однако, как ни странно, именно это никогда им не ставилось мне в претензию и не являлось причиной недопонимания. Теперь же высокомерие можно было смело приписать Дмитрию, а вот образ Людмилы стал каким-то удивительно простоватым, трогательным и, несомненно, именно от этого по-настоящему красивым.
– Понятно. А я всё здесь же.
– Женат? Дети есть?
– Нет, пока один. А у тебя?
