– Не бойтесь, – усмехнулся Седой, видя, с каким ужасом на него смотрит Женя. – Я буду держаться от вас на расстоянии. А кроме того, в планы того, кто вас сюда заманил, не входит заразить вас всех поголовно проказой. Это было бы слишком легко и неинтересно.
– Выпьете? – предложил Александр.
Инвалид бросил на юношу пытливый взгляд.
– Вообще-то я не пью, мне нельзя. Но так и быть, пригублю капельку за знакомство. – Он хихикнул и положил ружье на стол, после чего прикоснулся губами к фужеру. Севастьянов с отвращением смотрел, как тот пьет.
Какое-то время все молчали, Женя незаметно прикладывала к носу платок – свыкнуться с тяжелым зловонием, которое источал инвалид, было выше ее сил.
– Вы похожи на тамаду в южных странах, – нарушил тишину Бакунин. Язык у него уже стал заплетаться. – Я читал, в горных селениях тамада кладет ружье на стол и произносит тосты. Если кто не уважил, имеет право того… – он сделал выразительный жест и цокнул языком.
– У вас есть имя? – спросил Александр.
– Можете звать меня Борисом, – ответил прокаженный. – Теперь вопросы буду задавать я.
– На каком основании? – воинственно спросил Бакунин, спиртное наконец-то подействовало.
– Ну, – инвалид начал не спеша загибать пальцы, – во-первых, я – хозяин дома. Во-вторых, я все знаю про это место, вы же сейчас похожи на слепых котят, которые обгадились от страха. В-третьих, я могу попытаться помочь вам выбраться из этой заварухи. Продолжать? Или начнем сотрудничать?
Все подавленно молчали, потому что возразить этому гниющему обрубку в очках они не могли.
– Расцениваю это как знак согласия, – сделал вывод Борис. – Итак, кто вы и как здесь очутились? Что там за шум был во дворе? В общем, чем больше поведаете, тем яснее будет картина.
К всеобщему удивлению, заговорила Алексеева. Запинаясь и торопясь, она рассказала про фирму, директора и во всех подробностях описала нападение призрака Бояринова. Потом Сергей, по капле выцеживая из себя слова, неохотно добавил про сцену в конюшне. Однако все это не произвело на Бориса ни малейшего впечатления. Он безмолвно разглядывал свои изуродованные руки, потом проговорил:
– Это игра, малыши. Знаете, как в кошки-мышки? Похоже, то, что ведьма в теле маленькой девочки живет, на ее характер также влияет. Если бы она захотела вас убить, то обязательно убила бы. Но еще есть время. Сегодня двадцать восьмое, – инвалид посмотрел на настенные часы и поправился: – Точнее, двадцать девятое. Больше никто ничего не хочет добавить? – Хозяин дома обвел взглядом присутствующих. – А жаль! Я надеялся, что у нас будет вечер откровений. Поверьте, все встанет на свои места, если вы расскажете, какой грех на вас лежит. Шестеро, как я уже сказал, должны быть душегубами. С троими вашими товарищами все ясно: ведьма их уже уморила. Давайте разберемся с вами. Кто первый?
Все трое сидели как пришибленные. Громко тикали настенные часы, действуя на нервы. Севастьянов закурил и с плохо скрытым презрением посмотрел на инвалида, растирая ногу:
– А вы кто? Прокурор или господь бог, чтобы нас допрашивать? И какое это имеет значение в данной ситуации? Вы тоже не ангел, если сообщили нам, что кого-то здесь пришили.
– Эта информация имеет принципиальное значение, молодой человек, – отчеканил инвалид, поглаживая приклад ружья. – Того, кто из вас не убивал, ведьма сейчас трогать не будет, а оставит «на потом», так сказать. Он ей будет нужен для обряда, как и я.
– Вы? – с усмешкой спросил Бакунин.
– Про меня вообще разговор особый, – невозмутимо продолжал Борис. – Чтобы вы знали, ведьма даже зайти сюда сейчас не сможет, если и захочет.
– Почему? – задала вопрос Женя, и инвалид задрал грязный свитер. На тощей, покрытой незаживающими язвами груди болтался массивный крест. Инвалид нежно погладил его.
– Старинный амулет, – пояснил он, – отпугивает всю нечисть.
– Вы еще скажите, что у вас пули серебряные, – фыркнул Севастьянов, но Борис кивнул как ни в чем не бывало.
– Попали в десятку. Ружье у меня заряжено как раз серебряными пулями – бабушкины чайные ложечки пришлось переплавить. Убивает живых мертвецов, как и осиновый кол. Надо только точно в сердце попасть. В колдунью стрелять не могу, после серебряной пули дырка в теле дочки не зарастет, как после обычной картечи, – Борис кивнул на ружье, брошенное Бакуниным на диван, – а я еще не теряю надежды ее когда- нибудь вернуть.
Сергей убрал пустую бутылку со стола и поставил ее на пол:
– И все же позвольте кое-что прояснить… Первое: серебряные пули – это детство какое-то! Вампиры, оборотни… Мерещится что-то здесь, это правда. Хотя, может, нам в еду или в воду тут что-то подсыпают? Даже дети в наше время и те в Деда Мороза уже не верят, не то что в ведьму. Второе: если у вас крест волшебный, да еще пули из серебра, как ведьма вас к обряду может припрячь? Третье: какой смысл вам с нами возиться? Что-то с трудом верится в такую благотворительность. Вы нам никто, и мы вам тоже. И четвертое: кто там у вас все время стонет?
– Отвечаю воинствующему невежеству, – инвалид наклонился вперед, нечаянно уронив фужер. – Впрочем, вам простительно – сам таким был. Если вы полагаете, что черти – сказка, это еще не значит, что их нет на самом деле. Когда я в первый раз услышал, что люди диссертации защищали по чертям, думал, что так, изучают легенды и прочее… Оказалось, нет.
– И что же вы узнали? – равнодушно спросил Бакунин.
– Так, в Ростовской области действительно есть место, где пастухи борются с чертями уже давно, поскольку нечистые загоняют лошадей до смерти. И черти имеют классический вид: рога, копыта и хвост. И это не единичный случай. В Вологодской области местные власти даже устанавливают знаки при въезде в лес: «Осторожно, Леший!», – продолжал прокаженный. – Просто об этом запрещают подавать информацию в СМИ, чтобы не будоражить народ. Про НЛО и космических пришельцев недавно вот разрешили писать. Насчет серебряных пуль… Если бы вы изучали этнографию, то знали бы, что рецепты во всем мире одинаковы: вся нечисть боится чеснока, соли, осины, серебра… Если поставить рядом с английской ведьмой свежее молоко, то оно мгновенно скиснет, как и рядом с африканским шаманом. Это лишний раз доказывает, что мы имеем дело с реально существующим, но мало изученным пластом земной субкультуры.
– Слова, только слова, – нараспев проговорил Бакунин и зевнул. На изуродованном лице Бориса появилась безжизненная улыбка.
– Хочешь честно? Я могу общаться с колдуньей мысленно. Так вот, она мне предложила в обмен за участие в обряде вернуть дочку и жену, хотя я в этом сомневаюсь. Если ведьма убьет вас, то она приобретет дополнительную силу и с ней справиться будет практически невозможно. Отвечая еще на один ваш вопрос, скажу: стонет моя жена. Врачи бы констатировали, что она впала в летаргический сон, хотя в этом состоянии обычно никто не издает никаких звуков. Просто душа дочки, выгнанная ведьмой, подселилась в тело матери. Такое возможно с близкими людьми. Душа тоскует по своему телу и стонет. Мои родные сейчас находятся ближе к смерти, чем к жизни.
Борис посмотрел на Евгению и спросил неожиданно:
– Вот вы, барышня, убили кого-нибудь в своей жизни? Только честно!
Бокал выскользнул из рук Алексеевой и разбился. Она побелела, затем покраснела.
– Ты что к девчонке привязался?! – не выдержал Александр, переходя на «ты». – Посмотри на нее внимательно, кого она могла убить? Таракана?
– Не надо так эмоционально реагировать на необходимый в данном случае вопрос, – ответил самодовольно Борис, казалось, его даже забавляло раздражение ребят. – Мы не буддисты, у которых и убийство таракана – грех. Естественно, речь идет только о человеке.
Женя разрыдалась и закрыла лицо руками. Севастьянов, не глядя на хозяина дома, сказал в пустоту:
– Я убил, если тебе от этого легче. Можешь даже в ментовку сообщить, только отвяжись от нее!
– Молодой человек, – укоризненно покачал головой инвалид, – у нас здесь, в Чертовке, своя милиция. Ей сообщать не надо, она и так все видит.
Бакунин с удивлением посмотрел на Александра, откупорил еще бутылку, разлил по рюмкам и махнул рукой:
