повернула туда голову. И застыла, будто громом пораженная. Куклы там не было, точнее, той, которую она держала в руках. Вместо утонченной восточной фигурки со стилизованным зонтиком на полке небрежно развалилась какая-то пластмассовая неряха в грязном платье с растрепанными волосами. Ноги раздвинуты до неприличия, руки разведены в стороны, будто кукла приготовилась заключить кого-то в свои игрушечные объятия, лицо выпачкано не то сажей, не то гарью. На лице тупая улыбка, которая вызывала лишь неприязнь. От нее слегка тянуло дымом и… бензином, что ли?
– Мама, идем домой! – нетерпеливо задергала ее за рукав Кристи. Она намеренно не глядела в сторону куклы, устремив взгляд на носочки своих туфелек.
«Нет зонтика. И заколок тоже нет», – вспомнила Женя слова дочери. Точно, ни заколок, ни зонтика. Зато на руке игрушки болтался какой-то тусклый колокольчик.
Женя перевела взор на надпись и поежилась. Таблички с надписью:
Она открыла рот, чтобы задать продавцу вопрос, куда подевалась японская кукла, но что-то сдержало ее. Она точно знала, что тот все время оставался за прилавком, а, кроме них с Кристи, в магазине никого не было. Значит, у нее галлюцинации. Она еще раз внимательно посмотрела на игрушку и вздрогнула – ей показалось, что она подмигнула ей, улыбка немного поблекла, теперь на пластмассовой физиономии появилось что-то вроде глухой досады.
– Мама, домой, – вовсю хныкала Кристи.
Женя взяла дочь за руку, и они торопливо вышли из магазина.
Несколько минут они молчали, потом Женя осторожно спросила:
– Кристи, когда мы первый раз видели куклу, у нее лицо было испачкано? И грязное платье?
Кристи кивнула. Она немного успокоилась, но при упоминании о кукле ее личико снова стало напряженным.
– А на руке ты видела колокольчик? – продолжала допытываться Женя.
– Да. Плохая кукла.
– Почему?!
Кристи вздохнула.
– Она не хочет, чтобы ты ее видела по-настоящему. Зонтика не было. Она все влемя стлашная. Она хотела, чтобы ты ее купила. Очень хотела. И в ней внутли вивет очень стлашный.
– Кто? Кто живет? – спросила Женя, стараясь держать себя в руках. Ей было не по себе.
– Плохой. Стлашный и плохой. Он хочет папу наказать.
– Наказать? Папу? – Женя не верила своим ушам. Откуда у пятилетнего ребенка такая фантазия?
«А может, не фантазия», – одернула она себя. Она вспомнила, как на пляже к ее дочери подкатывался мяч.
– Что ты знаешь о папе?
– Он не на лаботе, – после некоторой паузы ответила Кристи. – Он, – она нахмурилась, словно напрягая память, – в маленьком голодке с длугом. Им сейчас стлашно. Папе стлашно, что их длуг умел.
– Умер? Кто умер? – У Женя внезапно сел голос.
– Не знаю, – призналась Кристи. Она помолчала немного и сказала: – Надо ехать.
– Куда, Кристи?
– Папе. Ему плохо.
Женя трясущимися руками полезла в сумочку за сигаретами. Курить она начала сразу после звонка Руслана, когда он сообщил ей, что задерживается.
Надо ехать. Папе плохо. Вот так.
Она стала искать телефон, чтобы еще раз позвонить мужу, но вся сумка была уже по три раза перерыта, а трубка все никак не находилась, и женщина вполголоса выругалась.
– Телефон дома, – каким-то безразличным голосом сказала Кристи. – Ты класила губы и забыла его на зелкале.
Женя нервно выпустила дым. Точно, когда она последний раз набирала Руслана, то находилась в ванной комнате.
– Ты видела, как я его забыла?
– Нет, – удивленно ответила девочка. – Плосто я знаю. Мовем не успеть. Надо ехать, мамотька, – сказала Кристи серьезно.
Женя крепко обняла дочь.
– Ты поможешь найти дорогу? – тихо спросила она.
Кристи кивнула.
– Тогда мы поедем. Поедем к папе, – сказала решительно женщина. – Я покажу тебе карту, а ты покажешь, как нам найти папу, ладно?
Кристи с готовностью кивнула, они зашагали домой.
В маленьком антикварном магазинчике тоже было тихо. На полке, возле которой несколько минут назад остановилась женщина с ребенком, за исключением нескольких фигурок из слоновой кости, было пусто. Ни куклы, ни табличек, полка была покрыта толстым слоем пыли. Продавец дремал, склонившись над какой-то книжкой. В его магазине вообще никогда не продавались куклы. Да он уже и не помнил, о чем его спрашивала эта женщина.
– Ты видел? Ты видел эту штуковину? – кашляя, спросил Клепа, умудряясь при этом на сумасшедшей скорости вести машину.
– Кого? – спросил Руслан, гадая, кого имел в виду Клепа – дочь Серого или куклу.
– Эту мерзость, что выскочила из гаража! – воскликнул Клепа. – Я думал, что обосрусь от страха! Что это было?
– Лида, – выговорил Руслан. Он с трудом унял дрожь в руках. – Дочка Серого.
– Не знал, что малолетние девочки похожи на упырей, – с отвращением сказал Клепа. Он вытер лысину, оставив на ней грязный след. – Да и на маскарад не похоже… Видел, как она в дверь долбилась?
– Куда мы едем?
– Я отвезу тебя в аэропорт. У тебя есть обратный билет?
– Никакого аэропорта, – отрезал Руслан. – Нужно найти этого гребаного Никто.
– Рус, дела хуже некуда. Ты видел, сколько там трупов? Через час вся пресса края будет здесь. Это все, конец. Меня однозначно выпрут с работы, понимаешь?
– Выпрут с работы? – медленно повторил Руслан. – Это самое для тебя страшное, да, Клепа? Как насчет того, чтобы сдохнуть?
– Ты о чем?
– Я в том смысле, что ты ни хрена не понял. Мы с тобой следующие, – сказал Руслан. – Ты прекрасно видишь, что происходит, но усиленно делаешь вид, что это не имеет к тебе отношения. Сначала Вадим, потом Серый. Не слишком ли много совпадений?
– Пока я видел только одно, чему не могу дать объяснение, – раздраженно сказал Клепа. – Эта дрянь из гаража, которая потом превратилась в девчонку.
– Здесь как-то замешана кукла. В ней какая-то сила, – продолжал Руслан. – Этот старик, скорее всего, как-то отравил ее. И теперь все те, к кому она попадает домой, погибают.
– Что за бред, Рус! – скривил губы Клепа.
– Выглядит как бред. Но Серый мне все рассказал, пока мы были вместе.
И Руслан поведал ошарашенному Клепе историю, услышанную от Серого.
– Ладно, – произнес Клепа, когда Руслан закончил. – Допустим, что-то в этой истории есть. Вопрос тебе: а если бы у нас не было детей? Каким образом тогда кукла появилась бы у тебя или, скажем, у меня?
– Не знаю, – честно сказал Руслан. – Возможно, на эту странную закономерность и было рассчитано, поскольку у нас у всех дети – девочки…
– Не верю, – упрямо сказал Клепа. Он резко крутанул руль, объезжая разбитый участок дороги, и сморщился от боли в простреленной руке.
– Тебя надо перевязать, – заметил Руслан.
– Потом.
Они помолчали, потом Клепа с ненавистью сказал:
