на последние этажи высоток.
Чудовищная давка на станции метро «Политехническая» стала не самым страшным происшествием того дня. Несколько десятков грызунов, гонимых белесым дымом, проникли в диспетчерскую железнодорожной станции «Южная-сортировочная». Железнодорожники в панике побежали куда глаза глядят, один с перепугу нажал не ту кнопку… В результате длиннющий состав с керосиновыми цистернами направился прямо на пассажирский поезд, идущий встречным курсом. Количество погибших исчислялось несколькими сотнями, количество обожженных было куда больше. Машины «Скорой помощи» прибыли слишком поздно, да их и не хватало; большинство было задействовано у станции метро.
Уже к обеду на улицах валялись сотни неприбранных трупов, и мерзкие твари, сидя на покойниках, с деловитым урчанием объедали их лица. Количество укушенных никто не считал – их наверняка было несколько десятков тысяч. Обезумевшие от ужаса люди бежали через речной мост, и полчища зубастых хищников с нежно-голубыми глазами накатывали вслед беглецам настоящей живой волной.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не бойцы МЧС. Дежурившие на мосту пожарные споро развернули брандспойты, и упругие струи воды посмывали грызунов прямо в реку. Вскоре бесчисленные серые тушки окаймляли набережную сплошной грязно-серой лентой.
Через полтора часа после начала нашествия в мэрии началось экстренное заседание Городского штаба.
Градоначальник, то и дело промокая платком влажную, посеревшую от страха лысину, предложил немедленно ввести чрезвычайное положение, изолировав Южный округ от остального мегаполиса.
– Пока из всего произошедшего можно сделать только один утешительный вывод: афганские крысы действительно не умеют плавать, – прокомментировал он ситуацию и, подойдя к огромной настенной карте, принялся пояснять: – Вот Южный округ. От остального города с севера и северо-востока его ограждает река, непреодолимая преграда для этой нечисти. С юга и юго-востока – глубокие и широкие торфяные карьеры, которые можно за какие-то полчаса полностью залить водой… Для этого достаточно немного приоткрыть плотину ГРЭС. Если мы сработаем оперативно – Южный округ превращается в автономный остров.
– А люди? – несмело поинтересовался кто-то из собравшихся. – Что с ними будет? Южный округ, по самым минимальным подсчетам, – чуть менее миллиона человек.
– Люди остаются в жесткой изоляции, – вздохнул мэр. – Кстати, я уже распорядился о прекращении следования составов метро в южном направлении. А также любого иного транспорта. После сегодняшнего дня мы не можем сказать, сколько в Южном округе инфицированных вирусом агрессии: сотни, тысячи или десятки тысяч. Не говоря уже о количестве афганских крыс, выбравшихся из подземелий. К счастью, ни один человек в других районах нашего города пока не пострадал. Данных об этом, по крайней мере, не поступало. Однако если хоть одна мерзкая тварь проникнет из Южного округа в другие районы – за последствия не ручается никто…
Решение, предложенное градоначальником, выглядело предельно жестким. Однако по размышлении большинство собравшихся пришли-таки к выводу, что другого выхода нет.
Однако нестандартность решения порождала множество неувязок.
– Если почти миллион человек остаются отрезанными от цивилизации – кто будет контролировать правопорядок и исполнять власть? – озаботился милицейский генерал.
– Для правоохранительных органов будет сделано незначительное исключение, – обрезал мэр, и по его категоричной интонации опытный милицейский начальник определил, что решение об изоляции принято на самом верху. – Все сотрудники милиции, которые еще остались в Южном округе, будут немедленно оттуда выведены и помещены в карантин на тридцать календарных дней. Вместо них будут введены правоохранители из других округов. Мы уже договорились с военкомом: этим милицейским частям будет придана тяжелая бронетехника с полными боекомплектами. Для патрулирования улиц милицией и военными будут переданы специальные непроницаемые костюмы из ткани на кевларовой основе. Милиция получает особые полномочия, главным образом – касательно потенциальных беглецов из Южного округа… Еще какие вопросы?
Вопросов оказалось много.
– А как же доставлять в Южный округ продовольствие? – поинтересовался глава санэпидемиологической службы. – Еще не хватает, чтобы там начался голод. Тогда к эпидемиии агрессивности прибавятся и многие другие.
– Южный округ будет снабжаться продовольствием в полном объеме. Но только не по мостам. Это слишком опасно. Единственно правильное решение – на баржах. Главное – наладить распределение продовольствия таким образом, чтобы хватило всем. И баржи, и пункты распределения продовольствия будут жесточайшим образом охраняться. Мародеры и беглецы будут уничтожаться на месте, без суда и следствия.
– А инфраструктура? Электричество, теплоснабжение… в конце концов – образование, дошкольные учреждения? – не выдержал начальник МЧС. – А главное – кто и где будет оказывать медицинскую помощь инфицированным и их жертвам?
– Вопрос прорабатывается, – обрезал мэр в казенно-бюрократической манере, и по его тону всем тут же стало понятно: изолированный район превращается в эдакую «зону смерти», где люди будут сидеть, пока не перегрызут друг другу глотки…
Как бы то ни было, но чрезвычайное положение было введено в Южном округе уже в семнадцать тридцать того же дня. Вода из плотины ГРЭС была немедленно спущена в карьеры, ограждавшие район почти по периметру. Все четыре моста – три автомобильных и один железнодорожный – были намертво перекрыты бетонными блоками. Дежурившие на блокпостах военные получили категорический приказ: при малейшей попытке перехода безжалостно стрелять на поражение. Такие же блокпосты были развернуты по всему периметру затопленных водой карьеров и набережной, противоположной Южному округу. С крыш, возвышавшихся над набережной, зловеще поблескивали оптические прицелы. Тральщик, прошедший по реке, споро установил на фарватере специальную противоторпедную сетку, на которой поплавками колыхались противопехотные мины. Для барж, которыми предполагалось доставлять в зараженную зону продовольствие, было сделано несколько проходов, однако проходы эти перекрестно простреливались пулеметами.
На смену правоохранителям из проблемной зоны были высланы командировочные из других районов мегаполиса, а также из провинции. И уже с наступлением темноты по темным и страшным улицам ездили камуфлированные БМП. Специальные команды огнеметчиков, одетые в противопожарные скафандры, устойчивые в том числе и к укусам крыс, безжалостно сжигали попадавшихся на глаза грызунов; огонь был единственно эффективным способом борьбы с напастью.
Почти все предприятия и учреждения были закрыты. Да и народ ни за какие деньги не согласился бы без крайней нужды покидать квартиры даже в светлое время суток.
Однако все понимали: это только начало. Самые страшные события были действительно впереди…
Глава 18
– Смотрите… она? Нет? А вот это? – проходя между цинковыми столами «анатомички», милицейский судмедэксперт то и дело приподнимал покрывало с покойников.
Александр Иванович напряженно скользил взглядом по раздавленным, обезображенным лицам. Полчаса назад ему позвонил знакомый из судмедэкспертизы, попросил подъехать: мол, нетелефонное, но весьма неотложное дело. Предчувствуя недоброе, патологоанатом бросил все текущие дела и отправился по знакомому адресу. По дороге, слушая «Дорожное радио», он узнал о жуткой давке на станции «Политехническая» и тут же спинномозговым инстинктом почувствовал: произошло нечто чудовищное с кем-то из его близких…
Судмедэксперт прямо с порога протянул документы дочери – мол, нашли у одной из задавленных. После чего повел посеревшего от ужаса отца на опознание.
Дочь он опознал лишь по знакомой клетчатой юбке. Лицо ее, в темно-лиловых, уже подсохших кровоподтеках, было чудовищно деформировано, расплющено сотнями равнодушных подошв. Нос, губы и мочки ушей были выщипаны острыми зубами, и со щеки свисал рваный лоскут кожи.
– Она? – уточнил судмедэксперт и тут же запнулся, поняв все по изменившемуся лицу мужчины.
Не ответив, Александр Иванович деревянной походкой вышел во двор, механически закурил сигарету не
