– Нормально провел, – осторожно ответил участковый, вытряхивая сигарету из пачки и пытаясь понять, откуда дует ветер.
– Вах, маладэц! – Розыскник, неумело изображая южный акцент, звонко хлопнул участкового по плечу и, уже обращаясь к товарищу, продолжил: – Пока мы, Никола, всю ночь носом роем землю товарища младшего лейтенанта, он мирно почивает в уютной постели. Да еще, наверное, видит сны про то, как когда-нибудь станет генералом. Представляешь, как тогда он не на шутку развернется?
– Вы чего, мужики, не похмелились с утра? – возмутился участковый. – Ни с того ни с сего наехали бульдозером и хоть бы объяснили, за какие грехи? У меня, между прочим, вчера законный отгул был после суточного дежурства.
– Ну, тогда это в корне меняет ситуацию, – не менее ехидно, чем первый, развел руками второй опер. – Подумаешь, всего-то навсего у него на участке банк бомбанули. Двенадцать миллионов деревянненьких, и так, по мелочи, тысчонок тридцать «зелени» лиходеи стянули. При этом трое из вневедомственной охраны и двое охранников банка как в воду канули. То ли живы, то ли нет… То ли в заложниках, то ли еще хрен знает где… То ли сами все это провернули и сейчас уже в пути на Гаити-Таити… А у него, понимаешь, отгул – святое дело!
– Да пошли вы! – Участковый сделал вид, что обиделся. – Тоже мне, начальники нашлись, морали читать! Я, что ли, этот гребаный банк грабил? – Но в глубине души посочувствовал операм, безрезультатно пропахавшим всю ночь и банально выместившим злобу на первом встречном.
Но в одном они, похоже, были правы. Выключенный на ночь мобильный телефон ему еще аукнется. В сердцах выбросив недокуренную сигарету и больше не обращая ни на кого внимания, участковый резво зашагал в свой кабинет.
Но вопреки прогнозам оперов никто про него на совещании не вспомнил. Да и ночью, как оказалось, тоже никто не искал, руководству и так хватило забот. Однако это не порадовало участкового. После утренней стычки остался какой-то неприятный осадок. Не давали покоя мысли о бесследной пропаже пяти человек. Участковый интуитивно чувствовал связь между нехорошим домом на центральном проспекте и совершенным ночью преступлением.
Своими подозрениями он, само собой, делиться ни с кем не стал. После рассказа о происшедшем коллеги в лучшем случае покрутили бы пальцем у виска, а руководство вполне могло отправить на внеочередную медкомиссию – голову проверять. Да ладно, руководители, даже не подозревающие об уровне его профессиональной подготовки, – сам участковый никак не мог понять, что же произошло на самом деле? Чего он испугался? Почему среди бела дня бежал от обыкновенного дома, как испуганный мальчишка с ночного кладбища? Ответы на все вопросы можно было получить, только вновь посетив пресловутое здание. Но даже при мысли об этом потели ладони и сердце неслось загнанным зайцем.
Младший лейтенант в раздражении скомкал лист, на котором пытался сочинять план мероприятий по розыску неизвестных злоумышленников, ограбивших банк, и бросил его в урну. Участковый без того с трудом мирился с бюрократией, присущей милицейской системе, а сейчас просто органически не мог заниматься пустой писаниной. На его земле совершено тяжкое преступление, и в первую очередь нужно было трясти поднадзорный контингент, общаться с доверенными лицами, искать свидетелей, а не протирать в кабинете штаны. Он порывисто схватил телефонную трубку и нервно накрутил номер.
– Геннадий Александрович?.. Красовский у аппарата. Разрешите на участок? А план я к восемнадцати представлю… Обязательно… Есть…
Участковый хлопнул трубку на контакты, решительно поднялся и, глубоко вдохнув, как перед прыжком в холодную воду, вышел из кабинета. Нехороший дом тянул к себе.
…На этот раз, не обращая внимания на фокусы сознания и климатические аномалии, милиционер с ходу влетел в сумеречный подъезд. Сразу за дверью он замер, прижавшись спиной к стене. В носу защипало от удушающей смеси из запахов кошачьей мочи, гнили и плесени. Глаза заслезились от аммиака, обильно растворенного в затхлом воздухе.
Стараясь не наступить на обильно усеявшие рассохшуюся деревянную лестницу испражнения, он начал осторожно подниматься. Внутри здания стояла странная, неестественная тишина, словно окружающее пространство само по себе гасило звуки.
На первом этаже ничего интересного не оказалось. Длинный, заваленный мусором коридор с пустыми дверными проемами в бывшие жилые комнаты. Все более-менее ценное, включая немудреную мебель и полотна дверей, давным-давно вынесли предприимчивые жильцы соседних домов. После беглого осмотра участковый двинулся дальше.
Странности начались на втором этаже. Сначала под ногами захрустели непонятно откуда взявшиеся тараканы, продолжавшие с невероятной скоростью прибывать из щелей между досками пола, ручейками сбегать по стенам и сыпаться с потолка. С десяток насекомых запутались в волосах, так как милиционер, заскакивая в здание, засунул под погон форменную кепку; а часть из них попала за воротник. Участковый завертелся волчком, судорожно сбивая тараканов с головы, давя под одеждой и стараясь не давать им забираться вверх по ногам.
Дальше стало еще хуже. Отрезая выход на лестницу, коридор перегородила стая громадных, ростом с небольшую собаку, крыс. Сверкая кроваво-красными бусинками глаз и хищно скалясь, они, прямо по ковру из тараканов, серым клином устремились на человека.
Любой другой на месте участкового остался бы обглоданным скелетом на загаженном полу. Но его хорошо научили принимать единственно верное решение в экстремальной ситуации. Милиционер, не дожидаясь, когда в дело вступят сотни клыков, с хрустом мышц рванул к спасительному окну в противоположном от лестницы конце коридора.
Ему приходилось прыгать и с большей, чем второй этаж, высоты. Прикрыв голову руками, участковый изо всей силы оттолкнулся от пола, чтобы в полете боком выбить раму с остатками стекол, но в последний момент подошва ботинка скользнула по маслянистой массе раздавленных тараканов. Инерции прыжка не хватило, и он, протаранив раму головой, со всего маху ударился ребрами о подоконник.
Дыхание перехватило, в глазах потемнело от боли, однако участковый, неимоверным усилием воли удерживая сознание, вывалился наружу. Короткий полет в сопровождении роя стеклянных и деревянных осколков завершился гулким ударом, потрясшим организм до основания. От неизбежной гибели его спасло только то, что в последнюю секунду перед встречей с землей тело все же вспомнило необходимые навыки и сумело сгруппироваться, тем самым оградив голову от прямого контакта с асфальтом.
Младший лейтенант с огромным трудом сфокусировал зрение и в окне, из которого только что выпал, с изумлением увидел человека с необычайно бледным лицом, закутанного в непроницаемо-черный плащ. Тот, сложив руки на груди, с брезгливым недоумением, словно диковинное насекомое рассматривал распластанного на земле милиционера. Участковый попытался вскочить, но, срезанный приступом нестерпимой боли, провалился в темный омут беспамятства.
Филиал «Экспортбанка», входящего в первую десятку кредитных учреждений страны, располагался в трех сотнях метров от здания районного управления милиции. Несмотря на такое соседство, вопросам безопасности руководство филиала уделяло самое серьезное внимание, особенно на фоне происходящих в последнее время событий.
Особое беспокойство заместителю управляющего по безопасности доставляло то обстоятельство, что в хранилище, из-за проводимой на грани фола финансовой операции, скопилось более трехсот миллионов рублей наличных денег.
Информация об этом была известна строго ограниченному кругу лиц. Центральный офис наконец подтвердил прибытие специальной колонны инкассаторов для перевозки денег в столицу. Оставалось пережить всего одну ночь.
Несмотря на отсутствие явных причин для тревоги, заместитель по безопасности покидал рабочее место с тяжелым сердцем. Перед тем как выйти из здания, он еще раз проинструктировал прапорщика – старшего смены охраны. По договору, ночью в помещении филиала дежурили милиционеры вневедомственной охраны, вооруженные пистолетами и автоматами.
Уже из салона новенького, блестящего лаком внедорожника главный секьюрити с сомнением окинул взглядом едва заметные, последней разработки широкоугольные камеры на фасаде, позволяющие держать
