– Не влюблен.
– Так зачем же…
– Что зачем?
– Соблазнял зачем?
– Она очень хотела соблазниться.
– А ты, значит, не мог, чтобы не попользоваться… – У Евгения самопроизвольно сжались кулаки, которые против Альбертовых казались смехотворно изящными.
Соколовский с сочувствием оглядел Женькино «боевое оружие» и отрезал:
– Драться не буду.
– Почему?
– Не вижу смысла.
– А я вижу.
– Брось… Ты должен радоваться, что все получилось именно так, а не иначе.
– Чего-чего?! – не понял Женька.
– Того! Не по себе ты пытался срубить сук, парень! Жанна – не для тебя, и хорошо, что ты узнал это сейчас, а не после свадьбы.
– Чего-чего? – только и сумел повторить Антонов, после чего все-таки полез в драку и был здорово бит.
Когда, тяжело дыша и размазывая кровь по лицам, они уже сидели бок о бок у стены подъезда Соколовского, где происходило выяснение отношений, Евгений спросил:
– Почему ты считаешь, что я собирался рубить сук не по себе?
– Да потому что она, Жанна… очень красивая… Она даже сама еще не подозревает, насколько…
– Чего ж тогда не влюбился?
– Кто ж его знает, почему влюбляются, а почему нет… Я вообще не уверен, что когда-нибудь влюблюсь…
– Да ну? – поразился Антонов, который до Жанны влюблялся в каждую вторую девчонку, начиная чуть ли не с детского сада.
– Вот тебе и «да ну»… – Соколовский произнес это так горько, что Евгений, самый обыкновенный парень, искренне пожалел писаного красавца.
Конечно, этому Альберту стоит только руку протянуть, и все девчонки тут же падают в его объятия. А ведь в томлении и неуверенности в себе – чуть ли не половина любовной сладости! Как это здорово – мечтать, потом добиваться свидания и, наконец, сорвать (или неожиданно получить, как обстояло в случае с Жанной) свой первый поцелуй. Без мук борьбы нет и радости победы – это же ясно как день!
Евгений Антонов и Альберт Соколовский расставались почти приятелями.
– Ну… ты очень-то не переживай, Алик, – сказал напоследок Женька, – будет и на твоей улице праздник… Влюбишься еще… какие твои годы…
– Да и ты… того… не мучься понапрасну… Жанна – не одна на этом свете…
– Ты не понял, – скривился Антонов. – Я люблю ее…
Альберт пожал плечами и пошел к своей квартире.
После драки с Соколовским, вымазанный собственной кровью, с дико распухшей губой Женька поехал обратно в общежитие. В другой корпус, в девчачий.
– Ты не понял, я люблю его, – почти его же словами ответила Женьке на все его вопросы и претензии Жанна.
– Раньше ты говорила, что любишь меня, – напомнил ей Антонов. – Замуж за меня собиралась…
– Прости, Женя, – расплакалась девушка. – Я просто не знала, какая она на самом деле бывает, любовь…
– Ну и какая же? – зло выдохнул Евгений.
– Такая… хоть что… даже на смерть можно пойти ради нее…
Женьку болезненно передернуло. Да, Жанна говорила правду. Она действительно полюбила Альберта. Вот ведь с ним, с Евгением, творится то же самое: он готов ради этой девушки хоть на что… хоть на смерть…
Антонов сразу ушел от Жанны, как только все это осознал. Ничего нельзя сделать, когда любовь… Ничего. Уж он-то разбирается в этом деле.
В весенний призыв Женька ушел в армию. Он написал из части несколько писем Жанне. Она не ответила, да он, собственно, и не ждал ответа. Так только… себя слегка потешил…
Когда демобилизовался, удержаться все же не смог. На второй же день по приезде поехал к ребятам в общежитие. Они здорово ему обрадовались, принялись наперебой рассказывать об экзаменах, стройотрядах, преподавателях и, конечно, девчонках. Вскоре Антонов заметил, что они упомянули уже абсолютно всех знакомых, кроме Жанны и Альберта.
– Ну… а как там Осипенко? – самым равнодушным тоном спросил Женька. – За Алика-то не выскочила еще?
Бывшие однокурсники переглянулись. Отозвался Кожедубов:
– Ну ты, Жека… того… сам спросил… Плохо с Жанной…
У Антонова мгновенно пересохло во рту, а колени как-то не по-мужски задрожали.
– Как? – спросил он, жалко раззявив рот и забыв его закрыть.
– Ну… не то чтобы совсем… В общем, влюбилась она в Алика так, что… Короче, проходу ему не давала и везде подкарауливала. Мы даже девчонок просили с ней поговорить, как-то образумить, да без толку все. Крышу ей начисто снесло.
– А Алик?
– Соколовский-то? Да он вообще-то неплохой парень… Намучился он с ней до того, что пришлось ему уехать вообще в другой город… чтобы, значит, подальше от Жанны. А она совсем… сошла с рельсов. В общем, спала с кем попало… напивалась, как… Даже вспоминать, честно говоря, неохота…
Антонов трясущимися руками пытался расстегнуть ворот рубашки, но ничего не получалось. В конце концов он рванул его так, что пуговицы посыпались в разные стороны.
– А что сейчас? Где Жанна? – спросил он.
– Говорят, все-таки подалась вслед за Соколовским, – ответил Кожедубов.
– Куда?!
– Вот это, брат, никому не известно. Алик, сам понимаешь, молчал, куда едет, чтобы Жанна не узнала.
– А она? Она ничего не говорила?
Кожедубов потер ладонью лоб, пожал плечами, а потом предложил:
– Может, пойдем у девчонок спросим?
Девчонки тоже ничего не знали о Жанне. Поскольку они начали высказывать предположения, одно ужаснее другого, Антонов предпочел побыстрее покинуть их гостеприимный корпус.
Ни одна попытка узнать что-нибудь о Жанне не увенчалась успехом. Евгений впал в такую черную меланхолию, что в самую пору было стреляться, если бы нашлось из чего. Он вспоминал, как увидел возле института тоненькую Жанну, которая с восторгом лизала стаканчик ленинградского мороженого. Вспоминал ее огромные глаза, удивительные эльфийские ресницы, сухую маленькую ладошку и нежные трепетные губы. Он, Женька, собирался усыпать их брачное ложе лепестками роз, а вышло так, что его невеста спала с кем попало… При одной мысли об этом у него на глаза наворачивались слезы. Он готов был убить Соколовского за то, что тот… не смог полюбить его Жанну. Лучше бы Альберт женился на ней, чем произошло то, что произошло…
Жить в таком состоянии, в котором находился Евгений Антонов, было невозможно. Он решил начать врачевать вконец разболтавшийся организм известным народным методом под названием «клин клином». Для начала он огляделся в собственном дворе: не подросла ли в его отсутствие какая-нибудь хорошенькая девчоночка, за которой можно было бы приударить. Девчоночек было полно, но ни одна не цепляла. На литейно-механическом предприятии, куда он вернулся на тот же самый токарный станок, тоже ни одной симпотяпочки не приглядел. В группе заочного отделения института, где он восстановился после армии, вообще не было ни одной девчонки. В двадцать два года Евгений Антонов смирился с мыслью о том, что
