– В некотором роде.
– Вроде как я к тебе присосался и получаю пищу из твоих тканей? – Оскорбленный Игорь выглядел очень плохо, но Аллу уже понесло.
– И это бывает, – ответила она.
– То есть?
– То есть без моих исправлений твои идеи в Новореченске не смогли бы быть воплощены в жизнь. И на заводе ты не смог бы ни о чем договориться, если бы не я. Если бы прямо на месте я не передела ту схему, все вообще полетело бы к чертям! Ты не находишь?!
– Да… нахожу… Но у тебя просто больше опыта… Я еще ни разу не был на производстве, рассчитывал все чисто теоретически.
– Так признайте же, господа Удильщики, что женщины тоже на многое, кроме постели, годны! А кое в чем и превосходят некоторые ваши особи! У твоего… мерзейшего босса опыта столько же, сколько и у меня, но он никогда не смог бы придумать то, что ты придумал. И исправить твои недочеты он тоже не смог! Не видел! А если бы он поехал с тобой в Новореченск вместо меня, вы там сели бы в такую лужу, что заказчики мигом разорвали бы договор с нашим институтом!
– Я не должен отвечать за Башлачева.
– Да? А кто советовал ему пнуть меня ногой, как болонку, поскольку женщины не люди? Я слышала это своими ушами, Игорь! Случайно…
– Я… разве я это говорил…
– Еще как говорил! Простить тебе этого я не могла! Потому и зазвала поехать на выставку в выходной день. Мне не нужна была выставка! Я собиралась поймать тебя на крючок и поймала! Ты готов ползать передо мной на коленях, чтобы я тебя взяла обратно под свой плавник! Я не болонка! Я Удильщица!
Игорь закрыл лицо руками. Когда убрал руки, лицо его было страшным.
– Так, значит, это была месть?
– Понимай, как хочешь.
– И в гостинице Новореченска ты мне мстила? И здесь, в этой квартире?
– Сначала мстила, потом… не знаю… – честно сказала Алла, которая, по собственному определению, почти всегда говорила правду. – Потом что-то в тебе меня зацепило…
– Что?
– Говорю же, не знаю. Порой мне хотелось думать, что про болонку ты сказал для красного словца…
– Возможно. Честно говоря, я не помню.
– Но отказаться от постулата, что женщины не люди, ты не сможешь! Так ведь?
– Женщины другие…
– Ниже вас!
– Я не знаю, что сказать, Алла! – взмолился он. – Зачем тебе нужно это равенство? Что ты от него выиграешь?
– Иногда можно выиграть даже должность и зарплату, не говоря уже о моральном удовлетворении.
– По-моему, сегодня ты получила это моральное удовлетворение в полном объеме. И что? Сладко тебе?
– Ты прав. Не сладко. Мне и так и сяк не сладко.
– Ладно, – Игорь, тяжело вздохнув, встал с пуфика. – Я, пожалуй, пойду.
Она не стала его удерживать, и он, ссутулившись и как-то сжавшись внутри своего модного черного плаща, вышел из квартиры.
Алла опустилась на пуфик, где только что сидел Удильщик. Ее разрывали на части противоречивые чувства. Не слишком ли ее занесло? Можно было бы, наверно, не открывать ему тайны поездки на выставку японской куклы. Пусть думал бы, что сам обратил на нее внимание. Она слишком сильно уязвила его самолюбие. Но в противном случае, наверно, пришлось бы еще долго объясняться на предмет Счастливчика. Надо же, как обступили ее тени прошлого! Сначала откуда-то вынырнули киевские фотографии, потом из небытия материализовался Сергей. До чего же отвратительное у нее прошлое, призрачно и зыбко настоящее и полное отсутствие всякого будущего. Алле вдруг захотелось взвыть громко, по-бабьи, со всхлипываниями и приговорками. Может быть, она, ослепленная своей нелепой местью, ошиблась? Может быть, Удильщик и есть ее счастливое настоящее и перспективное будущее! Все-таки он действительно любит ее. Она это чувствует. Он не испугался общественного мнения, когда за их спинами шептался весь институт. Он даже представил ее своей сестре и мечтал представить родителям. Игорь был молод, но очень неглуп. Со временем он обещал превратиться в очень интересную личность. И в постели с ним ей хорошо. Ну что еще надо для счастья? Может, стоило согласиться выйти за него замуж? Родила бы ребенка, и закончилась бы эта идиотская, разъедающая душу война с мужчинами? У нее был бы свой мир, куда нет ходу Фотографам, Счастливчикам и Пиявицам ненасытным. Нет… теперь Игорь уже не позовет ее замуж… Наверно, он вообще больше не придет.
К собственному удивлению, Алла вдруг почувствовала невероятное облегчение. Все опять встанет на круги своя, что, в общем-то, неплохо. Игорь ей симпатичен, но она не любит его. Трудно было бы жить рядом с человеком, когда на самом деле хочется быть одной. И потом… она не останется всю жизнь молодой. Лет через десять их разница в возрасте будет уже сильно бросаться в глаза. Вряд ли это понравится Игорю. А она, Алла, может к нему и прикипеть всей кожей, как когда-то к Счастливчику. И что ей останется делать, когда он уйдет? Сунуть голову в петлю? Нет уж, спасибо. Лучше сейчас все порвать!
Алла поднялась с пуфика и отправилась в ванную. В шкафчике, откуда она взяла шапочку для волос, в прозрачном футляре лежала синяя зубная щетка, принадлежащая Максу. У Аллы неконтролируемо защемило в груди.
Игорь, выйдя от Аллы, медленно шел по улице. Она жила недалеко от метро, но, дойдя до здания станции, он прошел мимо. Ему хотелось пройтись по улице и собраться с мыслями. Удильщик… самец… Как только она его сегодня не назвала. Оскорбительно, но, как всегда, в ее словах много здравого смысла. Действительно, он самым подлым образом бросил Наташу. После Новоречинска он встретился с ней в баре «Звезда», где они обычно назначали друг другу свидания, заказал ее любимый коктейль «Альтаир» и прямо за коктейлем сказал, что полюбил другую. На Наташу стало жалко смотреть. Она не ожидала такого его заявления, поэтому сначала жалко мигала жесткими ресницами (ему даже казалось, что он слышит их клацанье друг о друга), потом вдруг некрасиво скривилась и заплакала, громко всхлипывая и не обращая внимания на веселящуюся публику. Тушь смешалась со слезами и прочей косметикой, и на лице скоро образовалось безобразное грязное месиво. Игорь вывел ее, запинающуюся и качающуюся, из бара, запихнул на переднее сиденье машины и повез домой. Возле своего подъезда она наотрез отказалась выходить, по-прежнему всхлипывая и требуя объяснить, чем она его не устраивает. Она говорила, что, конечно, мало еще разбирается в сексе, потому, может быть, и не все у них получалось супер, но она будет стараться. Она захотела отдаться ему прямо в машине таким образом, каким он того пожелает. Еще говорила, что видела, как всякие крутые девахи обращаются с мужчинами в порнофильмах, и что если он хочет именно так, то она готова на все. Она даже может жить с ним, не расписываясь, и ей плевать, что скажут родители. Объяснение было тягостным. Игорю не нужен был ни порнографический секс, ни житье с ней без родителей и штампа в паспорте. Он желал только одну Аллу и в конце концов вынужден был очень грубо оборвать мольбы Наташи и сказать, что с ней он не хочет больше иметь абсолютно никаких дел. Ему было очень жаль ее, но резать надо было сразу и по живому. Он вывел рыдающую девушку из машины, посадил в лифт, сам нажал кнопку ее этажа и облегченно перевел дух, когда съехавшиеся с двух сторон двери закрыли от него ее сморщенное грязное лицо и поникшую фигуру. «Где теперь Наташа?» – Алла задала риторический вопрос, но сейчас Игорь понимал, что на этот вопрос ответ обязательно имеется. Что стало после того вечера с девушкой? Может, она заболела? Ушла в монастырь? Отравилась? Не дай бог, конечно… Нет… Если бы что-то подобное случилось, он бы знал. Может, Наташа уже и не вспоминает о нем? Хорошо бы! Ему очень не хочется считать себя негодяем. Хотя… негодяем он уже был. Он еще ничего не имел с Аллой, а уже мечтал, что у него, как у всякого нормального мужика, будет много женщин. Как выяснилось, он даже двоих за раз не потянул, но ведь мечтал… считал это нормой… Настоящий Удильщик… Алла права. Неужели она ни капли не любила его? Неужели можно так притворяться? Актриса! Он так не смог бы…
