необходимо мужество и сколько требуется глупости, чтобы повести за собой людей в пасть смерти! От имени Императора я награждаю тебя за твою доблесть… Какие медали у нас остались? – К генералу подбежал адъютант, который держал в руках небольшую шкатулку. Мудрозад принялся перебирать ее содержимое. – А, вот! Я награждаю тебя орденом Галактических пьянчуг! Отныне тебе разрешается заказывать одну бесплатную выпивку в любом офицерском клубе; разумеется, при условии, что ты когда- нибудь станешь офицером, а это, по-моему, маловероятно.
Генерал приколол медаль к груди Билла. По счастью, Билл предусмотрительно стиснул зубами пулю, а то бы издал вопль, который, без сомнения, никак не подходил к торжественности момента.
– Ну, сынок, что скажешь? Может, у тебя есть просьбы?
– Так точно, сэр! – отрапортовал Билл, ухитрившись проглотить пулю. – Я хотел бы получить новую ступню. – Он постарался пошевелить ногой.
– Считай, что получил, – уверил генерал. – Доктор, позаботьтесь!
Билл вздохнул. Похоже, его заветная мечта вот-вот должна была осуществиться.
Через несколько минут в палату явились санитары, и Билла повезли в операционную. Некоторое время спустя – ему показалось, что операция продолжалась всего лишь какой-то миг, ибо он почти сразу потерял сознание, – Билл очнулся на своей койке, медленно потянулся и пошевелил ступнями.
Ба! Герой Галактики согнул пальцы правой ноги. Гнутся, честное слово, гнутся!
– Сестра! Сестра!
На крик Билла прибежала не только сестра, но и врач.
– Что случилось? Больно?
– Нога! Моя нога! – выдавил Билл, сам себя не помня от радости.
– Болит? – уточнил врач. – Так и должно быть. Не беспокойся, скоро все будет в порядке.
– Нет! Нет! – Билл глубоко вздохнул и попытался расслабиться. – Я хочу видеть свою ногу.
– А! – Врач принялся осторожно сматывать бинт. Билл различил сквозь последний слой розовый цвет кожи. Затем медсестра приподняла его голову, а врач с торжеством в голосе воскликнул: – Смотри!
Билл утратил дар речи. Правая нога заканчивалась ступней – настоящей, розовой, человеческой.
Он пригляделся повнимательнее. Пальцы почему-то смотрели не в ту сторону. Ну да ладно. Главное, что теперь у него нормальная нога!
– Ну что? – спросил врач.
– Замечательно, – отозвался Билл. – Наконец-то у меня две человеческие ступни!
Доктор, похоже, немного смутился. Билл заподозрил неладное.
– Что такое?
– Да, в общем, ничего особенного. Генерал приказал пришить тебе ступню, но у нас, к сожалению, ощущается в них хронический недостаток. Думаю, тебе это известно. Как бы то ни было, единственная ступня, которая имелась в нашем распоряжении, – твоя левая. Я уверен, что новая ступня тебе понравится, поскольку ты пользуешься ей с самого рождения.
– А что с левой? – взвизгнул Билл, разразившись предварительно столь отборными ругательствами, что температура тела у врача упала на добрых десять градусов.
– Тебе понравится, обязательно понравится. Лично я гордился бы такой ступней, – бормотал врач, разматывая бинт. Руки у него дрожали, зубы выбивали дробь. – Я уверен, ты еще поблагодаришь нас.
Билл испустил пронзительный вопль. На месте левой ступни, которая переместилась на правую ногу, красовалась чья-то пятерня – волосатая, уродливая пятерня с грязными ногтями и татуировкой на тыльной стороне ладони. Татуировка гласила: «Смерть чинджерам!»
Билл стиснул пятерню в кулак, замахнулся и сокрушительным ударом уложил врача на пол. Вбежавшие в палату медсестры поволокли беднягу прочь.
– Ты привыкнешь к ней, – простонал врач. – Она тебе непременно понравится.
Пересаженная конечность заживала с удивительной быстротой, однако Биллу потребовалось время, чтобы заново научиться ходить. Сперва он пытался ступать на растопыренную пятерню, затем попробовал передвигаться на кончиках пальцев и на кулаке. Все способы передвижения оказались весьма неудобными. Билл находил единственное утешение в том, что, стиснув ногу в кулак, ковылял по госпиталю в поисках врача, который благоразумно старался не попадаться ему на глаза, понимая, что при нечаянной встрече явно не избежать кровопролития.
Как-то, совершая ежедневный обход палат и коридоров, Билл задержался у доски объявлений. На ней висели императорские указы. Билл летаргически принялся читать.
«Ваш Император любит вас! „Так и есть, честное слово!“ Нижеследующее – точная запись сказанного его Императорским величеством. Император и Генеральный штаб благодарят всех солдат, мужчин и женщин, которые совершили щедрые добровольно-принудительные пожертвования в Благотворительный фонд по сбору средств на Императорский день рождения. Ваши пожертвования позволили Императору приобрести то, что он давно желал всей душой: мозговой трансплантат с коэффициентом интеллектуальности 35 единиц. Солдаты доблестной, победоносной армии, гордитесь тем, что вам посчастливилось доставить столько удовольствия своему правителю всего лишь за счет недельного жалованья!»
Интересно, подумалось Биллу, какая это была неделя? Может, одна из тех, когда он был на Вырви- глазе? Кстати, а что вырви-глазнийцы? Собираются ли они платить ему за верную службу республике? Скорее всего смертный приговор означает, что про бабки можно забыть. Так, что там дальше?
«Ваш Император любит вас! „Так и есть, честное слово“ – Император. Штаб по ведению Императорского домашнего хозяйства с глубоким прискорбием извещает, что Императорскую семью снова постигла трагедия. Вследствие неисправностей в системе циркуляции выяснилось, что мозг верховного адмирала имперского флота Кветча в течение шести последних лет находился в невменяемом состоянии. Все приказы адмирала за указанный срок объявляются недействительными».
Вот не повезло, подумал Билл. Ему доводилось служить под началом офицеров, которые страдали той же болезнью, что и адмирал, и он убедился на собственном опыте: невменяемость нисколько не мешала им командовать. Разумеется, никто из них не был родственником Императора. Наверное, это совсем другое.
На доске имелись иные эдикты, однако Биллу совершенно не хотелось вникать в то, что там написано. Он побрел обратно в палату. По дороге ему таки встретился негодяй врач. Билл занес кулак, но промахнулся, угодил в стену и пробил в ней дырку. Временами он начинал радоваться тому, что приобрел третью руку, однако, будь у него выбор, все же предпочел бы нормальную ступню.
Билл уселся на краешек кровати и взялся чистить ногти. Ничего не скажешь, удобно. Но противно.
Внезапно он сообразил, что ему изрядно опротивела не только нога, но и армия, война и все такое прочее. А ведь скоро его выпишут и наверняка отправят на передовую. Нет, надо что-нибудь придумать, и побыстрее!
Однако никаких мыслей – ни быстрых, ни медленных – в голове не возникало, и потому Билл все глубже погружался в пучину отчаяния. Он включил головизор, просмотрел все каналы. Сплошная реклама. В одной говорилось о том, что армии требуются вербовщики. Пышногрудая блондинка в мундире в обтяжку призывала население записываться в ряды доблестных имперских войск.
– Нам нужны смельчаки, которых не пугает мысль о службе Императору на бурлящих задворках Империи, которые готовы вербовать солдат, необходимых для ведения той войны, что покончит со всеми войнами на свете. Это особая профессия, она подразумевает особые навыки. Вот почему мы приглашаем ветеранов, в первую очередь – тех, кто по состоянию здоровья непригоден к участию в боевых действиях. Послужите своему Императору. Мы будем рады даже тем, у кого две правых руки, три ладони и клыки во рту. Приходите. Вас зовет Император!
– Зовет, зовет, – вздохнул Билл, пожимая самому себе руку, и наклонился чуть вперед, чтобы дотянуться ногой до клыков.
Величайшая сага всех времен и народов о Билле – Герое Галактики приближалась к непредвиденному концу.
Ее готовилась сменить другая, сага о Билле – сержанте-вербовщике.
Примечания
1
