поняла, что происходит. Подруга ревела белугой. И слов было не разобрать. Единственное, что поняла Клавдия, с историком случилось что-то нехорошее. И подруга почему-то обвиняет в этом Клавдию.
– Да отстань ты от меня! – обозлилась наконец Клавдия. – У меня вот мальчишка в больницу угодил. Не до тебя сейчас!
Подруга перестала реветь. И со страхом уставилась на Клавдию.
– Как? И твой мальчишка тоже? Что у него?
– Не знаю. Будто бы отравился!
– Все варенье твое! – заревела снова подруга.
Клавдия ощутила смутное беспокойство.
– Что с вареньем не так?
– Яд в нем был!
– Не может быть! Я сама ела. И как видишь, жива и здорова!
– Ты ложку съела, корова толстая! А они с Михасиком всю банку на двоих умяли!
Подруга снова заревела. А Клавдия поняла, что надвигается что-то ужасное и необратимое. То же чувство было у нее, когда болела ее Машенька. И теперь Клавдия уже знала, что будет дальше. И чутье женщину не обмануло. Историк и ее сын скончались в один и тот же день. С разницей в один час.
– Несчастный случай! – разводили руками врачи. – Ядро вишневых косточек содержит синильную кислоту. Варенье было закатано давно, использовать в пищу его было уже нельзя. Ведь яд из косточек постепенно перешел в сироп и сами ягоды. Он и отравил людей.
Клавдия была сама не своя от горя. Она сорвала со стены злополучную маску. И помчалась в Ленинград, где осел ее брат. Клавдия ворвалась к нему в дом среди ночи. Прямо с поезда, взлохмаченная и шатающаяся от горя.
– Возьми свой проклятый подарок! – закричала она, швыряя маску прямо под ноги брату. – Возьми эту маску! Она уже погубила двух моих детей! Оставь же мне хотя бы дочь!
Лаврентий был потрясен свалившимся на сестру очередным несчастьем. Но в то, что именно маска Урода виновата в том, что они погибли, не поверил.
– Ты сейчас в шоке, – уговаривал он сестру. – Придешь в себя и сама поймешь, что это все чушь!
– Нет, – мотала головой женщина. – Это маска их убила. Она любит кровь! И пьет ее у каждого, кто примерит ее!
Видя, что сестра не в себе, Лаврентий спорить не стал.
– Маску я заберу. Жаль, что она тебе не понравилась. Но я понимаю, у тебя связаны с ней самые дурные воспоминания. Она останется у меня.
– Да! – выкрикнула Клавдия, чувствуя, как с души словно камень свалился.
И точно. С тех пор беды словно забыли дорогу в их семью. Единственная оставшаяся в живых дочь Клавдии выросла. Хорошая девушка легко вышла замуж за такого же хорошего, работящего и непьющего парня. И была с ним очень счастлива. В положенное время на свет появились внуки, которые тоже радовали родителей и стареньких бабушку с дедушкой.
А вот у Лаврентия с тех пор, как маска поселилась в его доме, все пошло наперекосяк. После долгих раздумий он женился на женщине, с которой встречался уже третий год. Но брак оказался неудачным. Жена ему попалась сварливая, и вскоре Лаврентий с ней развелся. Потом была еще одна женитьба. От этого брака у Лаврентия осталась дочь, жена умерла совсем молодой. Больше он не женился. И вообще с возрастом стал как-то чураться женского общества, да и вообще людей.
– Нелюдимым Лавр стал, как в возраст вошел. Все один да один. Друзей, кого в дом приглашал, по пальцам перечесть можно было. Да и то все больше с кем по работе дело имел. Только с Марусей – с дочкой своей – и оттаивал.
Потом дочь родила ему внучку. Казалось бы, жить людям да радоваться. Но на Лавра свалилась новая беда. Обожаемая им дочь вдруг исчезла.
– Как это? – удивилась Кира, перебив бабу Клаву. – Как исчезла?
– А вот так! Как люди исчезают? Вышла в магазин и пропала.
Старый Лаврентий с трудом перенес этот удар. Держала его только маленькая внучка. Ведь грудной ребенок остался на руках у деда. А кто еще бы позаботился о внучке? Ведь мужа у дочери Лаврентия – Маруси – не было. От него только и осталось, что имя – Петр. И поэтому малолетняя внучка, нареченная Анастасией Петровной, осталась на попечении крепкого еще деда.
– Долго Лавр Марусю искал. И в милицию ходил. И до самого прокурора добрался. И даже к бабке- вещунье не побрезговал съездить, хотя сроду в такие вещи не верил.
Милиция Лаврентию не помогла. А вот гадалка сказала, что Маруся его жива. Только не она это больше, потому и не возвращается. Лавр из слов гадалки ничего не понял. Решил, что она просто вымогает из него деньги. Деньги ему были нужны для дела – маленький ребенок требовал ухода и средств.
– Лавр нашу Настьку и вырастил, – печально произнесла Клавдия Захаровна. – Только не на радость себе, а на горе.
Характером и повадками Настена пошла явно не в свою мать или деда. Жадность и себялюбие проявились в ней еще с младенчества. Получив лакомый кусок, она торопилась запихнуть его в рот целиком, не делясь ни с кем. Даже если ее очень просили, девочка только мотала головой и счастливо смеялась с набитым ртом. Баба Клава во всех недостатках своей двоюродной внучки винила ее отца. Она никогда не знала этого человека. Но была уверена, что он мерзавец и себялюбивый эгоист. А кто еще мог отказаться от родного ребенка и никогда не только не помогать ему, но даже не поинтересоваться, как живет его родная дочь.
