или еще короче:
[…] постави надъ пещерою малу церквицю во имя святыя Богородица, веля, да ту братия събираються на божественое славословие. (35г).
Си беша [Антоний, Феодосий и Никон —
Но даже и в кратких упоминаниях иногда указывается первенство Феодосия, ср.: «[…] и на дело преже всехъ исходя и въ чину святыя литургия» (36г).
669
Въ едину бо нощь слышаша гласъ бесщислено поющихъ […] Сияше бо и светъ великъ надъ манастыремь блаженаго, и се видеша множьство черьноризець исходящь отъ ветьхыя церкве и бяхуть грядуще на нареченое место, носяху же преди икону святыя Богородиця. Вьси иже ти въ следъ идуще, пояху, и вьси въ рукахъ свеще горуще имяхуть, предъ ними же идяше преподобьный отець ихъ и наставьникъ Феодосий. Таче дошедьше места того, ту же пение и молитву сотворьше, возвращахуся въспять. И, якоже темь зьрящемъ, вънидоша пакы поюще въ ветьхую церьковь. (56в–56г).
Ср. к «пересчету»:
и манастырь то подобенъ небеси и въ немь блаженый отець нашь Феодосий паче слънца восиявъ добрыими делы. (39г).
Другое изображение идеальной церковной службы также засвидетельствовано в виде?нии, представшем разбойникам, собиравшимся ограбить монастырь: ища богатства, о которых они слышали, разбойники не пошли по кельям, но сразу же устремились к монастырю.
И се услышаша гласъ поющихъ въ церкви. Си же, мьневъше, яко братии павечерняя молитвы поющимъ, отъидоша.
Переждав некоторое время и решив, что служба кончилась, они снова пошли к церкви.
И се услышаша то же гласъ и видеша светъ пречюденъ въ церкви сущь, и благоухания исхожаше отъ церкве, ангели бо беша поюще въ ней.
Подумав, что братия поет полунощные молитвы, разбойники снова удалились.
И тако многашьды приходящемъ имъ, и тъ гласъ аньгельскый слышащемъ. И се годъ бысть утренюуму пению, и пономонареви биющю въ било.
В глубине леса разбойники обсудили свои дальнейшие планы. Поняв, что они были жертвой виде?ния, разбойники решили наброситься на чернецов, когда они все соберутся в церкви. Когда монахи пришли в церковь вместе с Феодосием и запели утренние псалмы, разбойники, «акы зверие дивии», устремились к церкви.
Таче яко придоша, и се вънезапну чюдо бысть страшьно: отъ земля бо възятъся и съ сущими въ ней възиде на воздусе, яко не мощи имъ дострелити ея… (46в–47б).
Присутствовавшие же в церкви даже не заметили каких–либо перемен. Поверженные в ужас разбойники разбежались и потом раскаялись, а их предводитель с тремя соратниками пришел к Феодосию, чтобы покаяться и рассказать о случившемся.
670
Одним из тех, кто «как земля жаждал воды» был черноризец Дамиан, о котором рассказывает ЖФ как о ревностном подражателе житию и смирению Феодосия, «почитающа съ прилежаниемь святыя книгы, и участяща пакы на молитву» (45г). Рассказ ценен изображением отношения Феодосия к Дамиану и отношения Дамиана к Феодосию. Трогательные детали неожиданно утепляют обычно сухую картину отношений между, игуменом и кем–то из братии. Впрочем, так же трогательны слезы и молитвы блаженного за каждого чернеца, покидавшего монастырь (ср. 49в, 49г–50б).
671
Ср. еще:
И тако пребывааше, не дадый себе покоя бъдениемь и молитвами вьсеми нощьныими о стаде своемь, моля Бога и того призывая помощьника имъ быти о вьсякомь подвизе ихъ, и по вься нощи обиходя дворъ монастырьскый и молитву творя, и тою огражая и яко градомь твердомь стрегый, яко да не въшедъ змий лукавый пленить кого от ученикъ его. И тако бе оградилъ вься области его манастырьскыя. (57б).
672
Когда пекарь обнаружил полный сусек муки, который до того был пустым, он вспомнил слова Феодосия о том, что Бог наполнит сусек мукой (54в–55а). Пекарь рассказал блаженному о случившемся чуде, а он в ответ:
«Иди, чадо, и не яви никомуже сего, но сотвори по обычаю братии хлебы. Се бо молитвами преподобьныя братия нашея посъла Богъ милость свою къ нам…»
Эта «подмена» субъекта действенной молитвы достаточно характерна для Феодосия и его ориентации на потаенное добродеяние. К «потаенности» ср. также эпизод с угощением князя Изяслава в монастыре. В ответ на просьбу Феодосия приготовить для князя ужин келарь сообщает, что у него нет меда и даже пустой сосуд стоит перевернутым. Феодосий посылает келаря в кладовую, уверяя его во имя Иисуса Христа, что он найдет там мед. Так и происходит по слову Феодосия, но когда келарь рассказывает ему об этом, преподобный просит его:
«Молъчи, чадо, и не рьци никомуже о томь слова, но иди и носи, елико ти на требу кънязю и сущиимъ съ нимь; и еще же и братий подай от него да пиють.» (54а).
