то придется навеки распрощаться с сознательным существованием, ведь второе тело тут уже не поможет.
Создатели ауди были очень умными людьми, предусмотревшими множество ситуаций. Вот, казалось бы, есть ли этим людям дело до того, что в багажнике какой-нибудь машине неизвестно когда повезут живого человека? Может быть такого никогда не случится! Но, к моему счастью, инженеры оказались самыми настоящими обстоятельными гуманистами. Они предусмотрели небольшой рычажок с внутренней стороны багажника. Если рычажок сдвинуть, то багажник откроется.
Я выполз наружу, щурясь от яркого света и оглядываясь по сторонам. Больше всего я боялся, что меня заметят. Из багажника по голосам и шагам было слышно, куда пошли незнакомцы. Мне даже удалось услышать хлопок от закрытия двери, ведущей в дом. Я сначала подумал, что эта дверь в подъезде, но сейчас понял, что неправ. Она принадлежала особняку. Его хорошее состояние бросалось в глаза: сохранились даже массивные коричневые двери с круглыми ручками-петлями.
На небольшой узкой улице не было ни души. Напротив желтого дома стоял почти такой же красный, рядом - еще ряд низких строений, вдали виднелся крохотный парк. Я подошел к ограде, отворил калитку и приблизился к двери, ведущей в желтый особняк. Если поначалу опасался, что перед входом висят видеокамеры и отслеживают происходящее, то через три шага от машины мои опасения развеялись. Я почуял Серебряную розу. Она была тут, где-то в доме. Рядом с ней никакая техника работать не могла. Роза переносит Лим на Землю, а Землю в Лим.
Мне было жаль, что со мной нет трости, она осталась на стоянке. Но все равно роза превратила особняк в мою вотчину. Я оказался в темном длинном коридоре, стены которого были оклеены розоватыми выцветшими обоями, впереди слышались приглушенные голоса.
Один из плинтусов совсем отстал от стены, держась на паре гвоздей. Я наклонился, примерился и резким движением сломал деревяшку. Раздался короткий звук треснувшего дерева. Я прислушался. Голоса бормотали по-прежнему. В моей руке был кусок узкого треугольного светло-коричневого плинтуса. Конечно, не шпага, но сойдет.
Я должен сказать еще кое-что про второе тело. Этот вопрос меня мучает, терзает, как терзает любое необъяснимое событие, от которого зависишь. Я старательно думал и не понимал, как работает второе тело. Часть касательно частиц-античастиц меня не интересовала, я не хотел влезать в дебри и верил губернатору на слово. Любопытно было другое. В организме человека каждую секунду происходит множество изменений. Некоторые из них велики. Как второе тело отличает нужные изменения от ненужных? Это ведь совсем непросто, если подумать. Должен быть какой-то фильтр. Почти интеллектуальный фильтр, который знает о каждом изменении и решает, оставлять его или нет. А откуда в Лиме, мире магии, где не работает техника, возьмутся интеллектуальные фильтры? Вот что помимо всего прочего волновало меня.
Голоса впереди стали отчетливее. В коридор яркой полоской проникал солнечный свет. Я приблизился достаточно, чтобы разобрать слова.
- Мы завалили его, - говорил незнакомый голос, - сработали чисто. Не знаю, что в нем такого, он даже не дернулся. А за чистую работу надо бы добавить, шеф.
- Вам заплачено по уговору, - второй голос мне показался знакомым. - Идите и не побирайтесь.
- Зря ты так, шеф, - первый продолжал говорить после паузы. - Мы не побирушки, а хотим свое. Нам было сказано добыть сумку, а хмыря завалить по возможности. Лучше завалить, чем не завалить! Мы и завалили. За сумку бабки получили, а за хмыря? Все стоит денег, шеф.
- Это у вас в горах так принято, - второй голос не скрывал раздражения. - Валите отсюда оба. Побирушки!
- Вот что, шеф, - первый говорил, выделяя каждое слово, - заплати за хмыря. И заплати щедро. Тогда я прощу 'побирушек'.
Ситуация стала ясна как день. Убийцы не работали на моих врагов на постоянной основе. Просто временные наемники. Жадные временные наемники. Интересно, чем они собираются тут угрожать в присутствии Серебряной розы. Пистолетами, что ли? Даже не смешно.
- Быстро спрятали стволы и свалили, пока я не пнул коленом под зад! Отребье! Прочь! - раздражение в голосе второго собеседника достигло пика.
Раздались два сухих щелчка, а затем, почти моментально, прозвучал короткий и звонкий хлопок, сопровождающейся вспышкой. Сразу же потянуло гарью. Я застыл за дверью, как застывает солдат-новичок в присутствии смерти. Мне было известно, что там произошло: мои убийцы отправились в мир иной. Право же, не стоит ссориться с магами, превратившими этот дом в часть Лима с помощью Серебряной розы. Наверное, убийцы были просто убийцами и не разбирались в таких тонкостях. Что ж, многие знания не только умножают скорбь, как сказал Экклезиаст, но и продлевают жизнь.
Теперь, похоже, мой выход.
Я толкнул дверь и вошел в комнату. Через большое окно заглядывало яркое солнце, освещая обстановку. А обстановка была живописной. Рядом с входом на паркетном полу валялись два трупа. Черноволосый лежал ничком, его спина была обуглена между лопаток. Водитель ауди валялся на спине, его живот не только почернел, но и казался сплющенным. Стоял мерзкий гниловатый запах паленых перьев.
У противоположной стены была еще одна дверь. Рядом с ней на серых матерчатых креслах сидели двое. О, насмешка судьбы! Они мне знакомы! Это те самые маги с жезлом и копьем, которые с самого начала преследовали меня и убили старичка-подводника.
Высокий блондин, сжимающий жезл, был одет в прежний темно-фиолетовый сюртук. На лбу мага чернела двойная метка, Лим скрупулезно изменил обитателей этого дома. Низковатый толстяк с копьем был в красном жилете. На щеке толстяка тоже располагалась метка, но в форме синего полумесяца. У ног блондина стоял мой распахнутый саквояж.
Оба мага потеряли дар речи, когда увидели меня. Да и было от чего: я тоже сам по себе выглядел сногсшибательно. Мой старинный пиджак превратился в элегантный сюртук. На груди в двух местах и на животе краснели рваные следы от пуль. Следы казались самыми настоящими серьезными дырками, проделанными основательным оружием, да и были таковыми. Наверное, в первый миг магам почудилось, что перед ним предстал взъерошенный и злобный зомби, чье тело убили недавно, но оно отказалось от покоя ради мести. Хотя… может быть так и было?
- Что-то сегодня похолодало. Слышал, что завтра к нам придет антициклон, а Узбекистану вообще не поздоровится, - разговор нужно было как-то начать и я решил начать его именно так. - Очень печальные новости. Это может погубить урожай хлопка.
Блондин издал хриплый звук, но толстяк не растерялся. Кавалер Файет недаром описывал его как решительного и сильного мага. Пятый или шестой уровень! Это обычные люди зарабатывают ранги в Лиме непосильным трудом, а некоторым магам, чаще всего боевым, дается сразу по способностям.
Сияющий наконечник короткого копья разгорелся еще ярче. Прямо на моих глазах начала рождаться форма. Прекрасная, быстрая, боевая форма - наверняка гордость того раздела магии, которым владел толстяк. Форма была даже не просто быстрой, а почти мгновенной. Она слетела с наконечника копья и устремилась ко мне со скоростью охотящегося стрижа. Я залюбовался ею. Все-таки в формах, когда их видишь, есть красота. Чаще всего это красота танцующего пламени, выделывающего коленца под прихотливыми порывами ветра. Если за огнем внимательно наблюдать, то увидишь такие прекрасные фигуры, перед которым меркнут даже полотна Эрмитажа.
Впрочем, я любовался этой формой вдвое дольше продолжительности ее нормальной жизни. Она подлетела ко мне, развернулась и с прежней грацией устремилась к своему создателю. Тот вряд ли успел даже до конца обдумать происходящее. Его грудь вдруг приоткрылась, впуская в себя подобие огненной стрелы. Это произошло так быстро, что даже показалось, что грудь вот-вот закроется вновь. Но нет, этого не произошло. Толстяк сумел только издать булькающий звук, затем замер, широко открыв глаза и сжав руки в кулаки, и упал на пол. Бедный пол многострадального дома! Было ли когда-нибудь на тебе за всю твою долгую жизнь сразу три трупа?
Блондин вскочил. Его зрачки сейчас казались бесноватыми. Они перескочили с толстяка на меня, потом снова на толстяка и на его копье. Металлический жезл в руке блондина дрожал крупной дрожью. Маг даже не пытался ее унять.
