Она взглянула на него. Он всё ещё идиотски ухмылялся.
Внезапно её пронзил ледяной страх. Что-то было не так. Они что-то задумали. Клодия взволнованно шагнула в сторону, но рука Каспара перехватила её.
— Ты же не собираешься прервать процедуру, — зашептал он ей прямо в ухо, — и испортить Финну торжественный день?
Сапиент закончил, свернул свиток.
— Провозглашено! И если нет никого, кто желает выразить несогласие, то я заявляю здесь и сейчас, перед свидетелями, перед двором и Королевством, что принц Джайлз Александр Фердинанд Хаваарна, лорд Южных островов, граф…
— Я протестую!
Сапиент запнулся и затих. Зрители, и вместе с ними Клодия, с удивлением обернулись.
Тихий, но решительный возглас исходил от молодого человека, который протискивался сквозь толпу. Он прошёл мимо Клодии — высокий юноша с каштановыми волосами и ясным, целеустремлённым взглядом, одетый в золотистый атласный камзол. Его сходство с Финном ошеломляло.
— Я протестую!
Вновь прибывший взглянул на королеву и Финна, те не отрывали от него глаз. Верховный Сапиент сделал резкое движение рукой — солдаты взяли оружие наизготовку.
— Кто вы такой, сударь, если считаете себя вправе протестовать? — изумилась Сиа.
Юноша улыбнулся, простёр руку в поразительно властном, королевском жесте. Поднялся на одну ступень и отвесил нижайший поклон.
— Государыня мачеха, — сказал он, — вы меня не узнаёте? Я — настоящий Джайлз.
9
Тогда он восстал и вновь отправился в путь, выбрав тяжелейшую стезю, ведущую в самые глубины Тюрьмы. Всё это время он не ел, не спал и не снимал Перчатку — Инкарцерон знал все его желания.
Конь шагал без устали, глубоко погружая в снег металлические ноги. Аттия крепко держалась за Кейро, потому что вся одеревенела от холода и несколько раз чуть не упала.
— Нам нужно уйти как можно дальше, — бросил Кейро через плечо.
— Да, знаю.
— А ты неплохо справилась, малявка. Финн бы тобой гордился, — рассмеялся он.
Аттия промолчала. Это ведь она придумала стащить Перчатку, разработала план и знала в тот момент, что всё у неё получится. Но теперь, как ни странно, испытывала чувство стыда из-за того, что предала Рикса. Он, конечно, псих, но лазутчица, к собственному удивлению, осознала, что успела привязаться к Чародею и его разношёрстной нищей труппе. Интересно, что он будет делать теперь и как объяснит пропажу остальным? Впрочем, он же ни разу не использовал настоящую Перчатку во время представлений, так что как-нибудь разберётся. Не надо его жалеть и чувствовать себя виноватой! В Инкарцероне нет места состраданию. Но при этой мысли Аттия вспомнила Финна, который пожалел и спас её саму. Она нахмурилась.
Ледяное Крыло посверкивало в темноте. Словно искусственный свет Инкарцерона оказался навеки замороженным в слоях льда — даже сейчас, в полном мраке бескрайние пространства тундры слабо фосфоресцировали, овеваемые холодными ветрами. В небесах переливалось и мерцало северное сияние — Тюрьма будто развлекала себя этой причудливой игрушкой в долгие тоскливые часы арктической ночи.
Они ехали больше часа; дорога под копытами коня становилась всё более неровной, а воздух — всё более морозным. Аттия очень устала, ужасно болели ноги и спина.
Наконец, Кейро притормозил взмыленную лошадь.
— Может, отдохнём? — спросил он.
Над дорогой нависала скала со сверкающим на её уступах замёрзшим водопадом.
— Отлично! — буркнула Аттия.
Конь, осторожно переступая копытами, остановился в укромной нише. Аттия перекинула ногу через его спину и соскользнула на землю. Ноги подкосились, путница схватилась за выступ скалы и со стоном выпрямилась.
Кейро спрыгнул следом. Даже если он тоже замёрз и задеревенел, гордость не позволила ему это показать. Он снял шапку и маску, и Аттия увидела его лицо.
— Костерок бы сообразить, — пробормотал он.
И никаких горючих материалов вокруг. Но после упорных поисков Кейро нашёл старый обрубок дерева с остатками коры, ободрал её, добавил какую-то мелочь на растопку из рюкзака и, нетерпеливо чертыхаясь, поджёг. Крохотное пламя давало мало тепла, но Аттия была рада погреть на нём ладони.
Она скорчилась у костерка, наблюдая за Кейро.
— Мы же договаривались — через неделю. Нам повезло, что я догадалась…
— Ты думаешь, я стал бы болтаться в этой вонючей чумной дыре хоть одну лишнюю минуту? — Он сел напротив. — И вообще, обстановка накалялась. Толпа могла добраться до твоего Чародея раньше нас.
Аттия кивнула.
В костёр со скалы падали капли, шипело и трещало сырое дерево. Лицо Кейро пряталось в тени, глаза его покраснели от усталости, но никуда не делись его заносчивость и покровительственная манера, дававшаяся ему безо всяких усилий.
— Ну и как там было дело?
Она пожала плечами.
— Фокусника зовут Рикс. Он… странный. Наверное, немножко псих.
— Вся его магия — фигня какая-то.
— Думаешь? — Она вспомнила молнии в небе, буквы на стене, выведенные безграмотным бандитом. — Знаешь, временами происходило что-то такое… непонятное. Может, из-за Перчатки. Кажется, я видела Финна.
Кейро резко вскинул голову.
— Где?!
— Как будто… во сне…
— Опять видения? — простонал он. — Обалдеть! Только этого мне и не хватало. Ещё одна Видящая Звёзды.
Он подтянул к себе рюкзак, достал кусок хлеба, разломил его и передал напарнице меньшую часть.
— И что делал мой драгоценный названый братец? Восседал на золотом троне?
«Именно так», — подумала Аттия, но вслух сказала:
— Вид у него был потерянный.
— Ага, конечно, — фыркнул Кейро. — Потерялся в роскошных коридорах и тронных залах, среди девок и бочек вина. Наверняка они все едят с его рук — и Клодия, и его мачеха королева, да любой, у кого хватит мягкости и терпения, чтобы его выслушать. Я же сам его этому научил. Я научил его выживать, ещё когда он был пугливым мальцом, хныкавшим при каждом громком звуке. И вот как он мне отплатил.
Аттия проглотила остатки хлеба. Всё это она уже слышала не раз.
— Финн не виноват, что Побег тебе не удался.
— Обойдусь без твоих напоминаний, — рявкнул он.
Она снова пожала плечами, стараясь не смотреть на его руку. Похоже, теперь он постоянно носил перчатки, даже если было тепло. Но под грязной вышитой рукавицей Кейро прятал терзавший его секрет, о котором он предпочитал помалкивать — металлический ноготь, указывавший на то, что хозяин его — не
