А очень просто – вдвое меньше. Подкручу винтик дозатора, вот так… ну не вдвое, но две трети точно… Авось на упыря хватит и того, а ствол не порвет точно. И еще есть идея у меня… но это уже завтра. А пока – все пустые гильзы на перезарядку! Аккуратно, сосредоточенно сопя… как в книжке описано – так, чтобы не перепутать и, не дай боже, не засыпать двойную дозу пороха… Сначала, пользуя инструменты дедка, выбил капсюли и расправил стреляные гильзы. Потом заново вставил капсюли – в них и в новые, да еще в блестящие латунные, – но там совсем другие, не пробочки такие, а колпачки… Уф, вроде все. Вспомнились разговоры наших «охотнечгов» у костерка… так, пошарюсь-ка я… ага, есть. В ящике одного стола обнаружился мини-склад всякой бабской дребедени для визуальной дезориентации самцов. Из всего меня интересовали флакончики лака для ногтей. Этим-то лаком промазал капсюли, перевернув гильзы, поставил сохнуть. Так и не выпадет, и герметично. Заодно, пока сох лак, вскрыл и оставшиеся патроны – их тоже переделаю. Потом стал засыпать порох – процесс оказался несложен и забавен, – повернул вверх трубочку прикрученного к столу агрегата, напоминавшего бункером-воронкой для пороха древнюю мясорубку, надел на нее гильзу, повернул вниз – порох насыпался, отставил гильзу – и все заново. Так заполнил все гильзы – и дальше принялся вставлять пули. В некоторые входили плотно, в некоторые не очень, но так или иначе – все зарядил, все хитрые пластиковые пули израсходовал, а несколько патронов зарядил по-другому: напихал, как в книжке сказано, пыжей – и сверху круглые свинцовые пули. Потом взял штуку, называющуюся «закрутка» – эдакая фигня со струбцинкой, в нее ставишь патрон, крутишь винт – и он навроде как банки закатывает, сворачивает-сминает внутрь торчащий край гильзы. Вот ею-то я и «закатал» все патроны, окромя, разумеется, латунных, – их так оставил. А потом латунные (чтоб пули не выпали) и остальные (для герметичности) по краешку промазал лаком. Вот, готов мой боезапас! Сразу как-то веселее стало. Подточил тесак, подумал, чего надо из амуниции сделать… Завтра, все завтра. По-быстрому вскипятив на газовой мини-плитке чайку и подточив остатки наиболее быстропортящихся припасов, завалился спать, подложив под руки заряженное ружье и тесак.
Впрочем, долго поспать не удалось – едва задремав (как мне показалось), я проснулся. Оттого, что сквозь сон почувствовал легкое прикосновение к щеке чего-то холодного.
Вынырнув из дремы, замер… Показалось? А вот фиг те «показалось» – что-то холодное вновь тихонько коснулось щеки. Абсолютно бесшумно. А, м-мать, да что еще на мою голову! Рывком подрываюсь, пытаясь одновременно вскинуть ружье и долбануть тесаком… получается плохо. Тесак держать неудобно, ствол задевает что-то… и это «что-то» несется к двери.
– Мряу!
– …Ахтыдажежтвоювбогадушуммать! Чтоб ты был здоров!
– Ф-ф-ф-ф-ф-ф-фш-ш-ш-ш!!!
Котяра. Черный, с белой манишкой и лапами. Видать, где-то ныкался от упырей, я его и не заметил, – а тут он вылез. Решил, видно, проверить – живой я или прикидываюсь. Та-а-а-ак… а ведь кошки не обращаются! Значит, его бояться не надо. Угу. А еще вроде в Интернете тогда прочел – они, как и собаки, чуют нежить. Так-так-так… а это уже дело…
– Э, ты, жЫвонтае! А ну иди суда!
– У-у-у-у-ур-р-р-р-ру-у-у-у-у-у…
– Че? Ска-ти-на!!! Иди сюда, жрать дам. – И я встаю с дивана.
– Ур-р-р-ря-а-а-ау-у-уа-а-ау-у-у-у!..
– Вот сволочь, а? Тушенки хочешь, шерстяная морда?
– Ур-р-рау-у-у-у-у…
Да, по ходу – досталось животине. Ладно, тушенки – это, конечно, фиг, а вот сосиски есть. Говорят, их кошки не жрут… но это было раньше. Сейчас, поди, сожрет – чай, пару дней не ел: вряд ли мертвяки давали ему молоко или вискас. Ну-ка… Зажег вновь лампу, полез в сумки.
– На, кот, жри.
– …
– Иди сюда, заготовка для стелек. Два раза предлагаю, на третий – сожру сам.
Недоверчиво, принюхиваясь, подшагивает, тянется мордой… Чуть отошел – и котяра буквально набросился на сосиску, урча и кося глазами, буквально стачивает ее, как пилорама бревно. Вторая па-а- ашла… Ну эту уже просто быстро сожрал. Еще? Хрен те. Обойдешься… хватит пока. А вот попить – на, наливаю в какую-то плошку воды. К воде бросился едва не стремительней, чем к еде. Ну оно понятно… Ладно, отпивайся.
Животина, утолив голод и жажду, соизволил обратить на меня внимание – подошел, коротко боднув башкой в ноги, чуть слышно муркнул. И полностью потерял интерес, принявшись старательно обнюхивать все мои вещи. Не, сволочь – и только. Да и ладно. Хорошо, хоть с перепугу не шарахнул никуда из ружья. А то мог бы. Еще бы акварий зацепил… о, кстати, акварий-то надо прикрыть – а то мало ли, у этой скотины рыболовные задатки вдруг обнаружатся, – ага, вот так.
Животное же, прекратив исследовать вещи, запрыгнуло на подоконник и, глядя на окно, требовательно мявкнуло.
– Че те?
– Мя-а-а!
– «Гулять?! Здесь, на болотах?!»… Да ты от сидения с упырями мозгом тронулся, кот? Иди гадь где-нить в уголке, все равно, поди, все углы… я просто из-за запаха ацетона и мертвя#чины не учуял…
– Мя-а-ау-у-у-у!!!
– Копец… А если тебя сожрут, кто мне вернет две сосиски?!
– Мя-а-А-А-Ау-у-у!
– Да и фиг с тобой, кот. Вали. Только тут второй этаж, помни. И обратно я тебя до утра не впущу. – И я распахнул металлопластиковую створку.
Кот с места не тронулся. Сидел и нюхал воздух, вытянув шею и двигая «скулами». Я уже примерился отвесить ему стартовый импульс за такие шутки, но он протяжно заорал в ночь. И еще.
– А, да ты – наш! Только повезло от костлявой отвертеться – и сразу по девкам? Ну да – март на дворе. Токо, слышь, март на дворе. Мне холодно. И шел бы ты сношаться на улицу, кот. Усек?
Кот, не обратив внимания, орал. И вскоре во дворе раздалось ответное мяуканье. Ага, вызвал-таки девушек, ска-ти-и-и-ина! Словно в подтверждение моих мыслей, он спрыгнул на пол и, не оборачиваясь, протарахтел к двери. От сволочь. Закрыв окно, вздохнув и прихватив оружие и фонарь, пошел за ним. Обнаружил его уже сидящим у входной двери, со взглядом, устремленным на замок, и нетерпеливо дергающимся хвостом.
– Че, жмет? Ишь, какие мы прям… аж глаза горять!..
Он в ответ лишь коротко мякнул, скорее просительно. Ладно, че там… только – осторожно. Мало ли. Накинув подобие цепочки, взяв ружье на изготовку, повернул ключ и приоткрыл дверь. Сразу же внутрь влетела серо-белая с черными пятнами кошка. И они с котом устроили столь трогательную сцену встречи, что впору бы прослезиться. Жаль, платочек наверху забыл. Ромео и Жульетта в мягком переплете, в переводе Дроздова. «Вот ани наканец встретились, и самачка паказывает сваим паведением самцу, что она гатова к спариванию…»
Впрочем, это было не всьо. И не все. В щель протиснулся серенько-полосатенький котенок, не совсем уже маленький, но и не взрослый, – он сразу принялся деловито обнюхивать мои сапоги. Третьим был рыжий кот. Естественно, как и все рыжие коты, он не спешил войти. Стоял, смотря по сторонам… А когда я уже решил закрыть дверь – шагнул неторопливо, встав на пороге. И оглянулся с видом: «А куда это я, кстати, шел? Что-то забыл…» – потом посмотрел на лестницу: «Ах да – я же шел на лестницу, еще днем подумал – надо бы зайти» – и прошествовал внутрь. Очень хотелось прищемить ему хвост железной дверью, но я сдержался. Я вообще добрый.
Но и доброта моя не безгранична, ибо все имеет пределы, и она, как ни странно, тоже. Поднявшись наверх, еще раз согрел чаю, покормил контингент и стал вновь укладываться, предварительно запихав сумки со жраньем в шкаф и подперев его двери стулом. Знаем мы этих… Котенок свернулся клубочком на стуле, а троица удалилась в недра моего «замка». И когда я уже задремывал, в этих самых недрах раздались такие стоны и завывания, что родовые шотландские привидения подавились бы окурками со злобы и зависти. А я сначала чуть не обмочился с перепугу. Впрочем, почти сразу сообразил – ага, вновь прибывшие, похоже, решили развить сюжет и в лучших традициях классики разбавили любовные страсти
