— …Ты что творишь? Смотри, что ты наделала!
— Иыыыы!
— Не реви!
— Иыыыыыыы!
— Не реви! Нельзя реветь, когда кашу ешь! Открывай рот. Ну, живо!
— Бяк.
— Что ты валишь?! Куда ты валишь изо рта?! Аккуратнее!
— Миш, чего ты орёшь на неё, как боцман на салагу?
— А чего она кашей плюётся? Я ей сую, а у неё всё вываливается.
— С детьми нужно ласковее. Не нужно кричать. Она пугается и получается ещё хуже. Так мама мне объясняла.
— Да? Такой умный? На, попробуй сам впихнуть в неё эту чёртову кашу.
— Давай. Слезь со стула.
— Ну-ну. Давай, корми. А я посмеюсь.
— Леночка, кашку покушаем с тобой?
…
— Ну, не плачь. Миша больше не станет кричать. Не плачь, рыбка. Давай, слёзки вытрем. Где твоя тряпочка? Вот. Открывай ротик. Молодец. Давай, ещё ложечку.
— Бяк.
— Лёнь, да она просто издевается над нами.
— Погоди, Миш. Может, она кашу не хочет.
— Что значит «не хочет»? Мама велела сварить кашу и накормить. И я накормлю!
— Так это что, ты варил, не мама?
— Ну, я. А что такого?
— Ну-ка, ну-ка… Фе. Миш, ты сам-то пробовал, что сварил?
— Не. Я манную кашу не люблю.
— Подгорела, несолёная, с комками. Я бы тоже такое не стал есть.
— Извини, сварил, как сумел. Я не повар тебе.
— Всё, убери эту гадость. Леночка, а молочко тёплое будешь пить?
— Угу.
— Как ты хочешь, с печенькой или хлеб с маслом сделать тебе?
— С печенькой.
— А с какой? Вот, гляди, какие у нас есть.
— Вот эту. И эту.
— Бери, зайка. Вот твоё молочко. Пей аккуратно, не облейся…
* * * — …А ну иди сюда, поганец!
— Чё?
— Иди-иди.
— А чё?
— Ты зачем мою сестру обижаешь?
— Она первая начала.
— Как это? Первая подошла и стукнула тебя?
— Она мне шнурки на ботинках узлом связала.
— А он мне червяка в тапочек засунул, пока мы спали.
— Это за то, что ты мне в компот соли насыпала.
— Да, а в кукольный домик кто песок сыпал?
— А зачем ты моих кузнечиков выпустила? Я их собирал-собирал.
— Потому что нельзя обижать животных. Им же больно!
— Так, всё, хватит, мелюзга! Мне с вами некогда разбираться, меня ребята ждут. Значит так. Вредить друг другу перестали и живёте дружно. Вы же соседи. А ты, Сашка, если будешь опять Ленку за косу дёргать, я тебя тоже кое за что подёргаю. Понял? Понял, я спрашиваю?!
— Понял.
— Так-то вот. Всё, я побежал. Некогда мне.
— Вот так-то, Круглов. Я же предупреждала тебя, что Мишке расскажу всё.
— Ябеда. Ленка-пенка.
— Сашка-букашка…
* * * — …Мишка! Мишка, иди сюда!
— Чего, мам?
— Ты Ленке банты привязывал?
— Ну, я. А чего?
— Это что такое? Вот это разве бант?
— А чего? Нормально получилось. Мы как раз их на той неделе в клубе проходили. Вот я и решил попробовать, как завяжется.
— И как, завязалось?
— Да. Хорошо завязалось.
— Что это вообще такое?
— Это фламандский узел, иначе именуемый встречной восьмёркой. Очень прочный.
— Я вижу. Лен, только твой ненормальный старший брат мог догадаться завязывать девочке бантики морскими узлами. Мишка!
— Чего?
— Как его развязывают-то?
— Эээ… Это мы ещё не проходили.
— Значит так, сыночек, вот тебе ребёнок, как хочешь, так ей эти ленты и снимай. Сумел завязать, сумей и развязать.
— Это, мам, может, лучше я её в парикмахерскую отведу?
— Зачем?
— Ну, подстригут. А то я пока не умею такие узлы развязывать…
* * * 
