оценивающий взгляд, Дыба сокрушенно выдохнул: — Ладно, все спать, после зачета и обсудим…
Все время, прошедшее с момента начала разговора, Череп сидел и почти не дышал. В голове проносились обрывки мыслей, красочные картины первых его стычек с курсантами. Первые знакомства с рукопашным боем в роли груши оставили довольно яркие и болезненные воспоминания. Паренек, выросший в 'тепличных' условиях мегаполиса, почти не общавшийся с одногодками, считающий занятие спортом напрасной тратой времени, вдруг оказывался в среде, где главным авторитетом была сила.
Если не можешь ответить ударом на удар — ты ковер для ног. Не достоин уважения, не достоин звания наемника Русского Батальона. Как ты будешь прикрывать спины товарищей, если за себя не можешь постоять?
Отлежав все бока, Череп ворочался. Не давала покоя мысль о завтрашнем поединке. Проигрыш на ринге перечеркивал упорный труд четырех месяцев, с таким позором их не просто осмеют — это будет позор, с которым служить в одном корпусе просто будет невозможно. С униженными никто не захочет идти в бой, не то, что здороваться перестанут.
Если бы его одного так унизили, то еще можно было бы как-то приспособиться, смириться, забыть. Да и просто подписать рапорт. В обеспечении же тоже живут. Но пострадают ведь парни — единственные курсанты, с которыми у Черепа только зародилось взаимопонимание, дружба…
Нет! Такого допустить нельзя! Уже засыпая со стиснутыми зубами, Череп решил драться. Драться за право на жизнь, за уважение друзей.
Утренний подъем прошел как обычно. Только слышался тихий шепот за спинами — все обсуждали новость дня. Сегодня будет поединок семерки и тринадцатого экипажа, да с такими условиями, что многие сочувственно поглядывали вслед.
Построенные после завтрака, курсанты сонно слушали объявления капитана, высокопарно поздравившего курсантов с началом нового этапа обучения — практическими учениями на слаженность экипажей, которые будут проводиться на поверхности, в максимально приближенных к боевым условиях, а в заключение этапа — бой с ветеранами.
Так, что командирам крыла необходимо сформировать тройки по классам машин. Закончив вводную часть, Ряхлов улыбнулся тринадцатого экипажу. Подойдя ближе, остановился и одарил ехидной ухмылкой:
— Господа курсанты, я слышал, у вас сегодня поединок, — и откровенно, улыбаясь уже представил, как посмеется над униженными. — Вы еще не передумали? Рапорта лежат у меня в канцелярии, в любой момент могу сбросить вам на терминалы…
Не дождавшись ответа от хмурого Дыбы, молчаливого Косяка и немного побледневшего Черепа, неопределенно хмыкнул:
— Ну, что же, встретимся на учебном уровне, рапорта у меня будут с собой, чтобы ни задерживать кандидатов Обеспечения…
По порядку построения, экипажи стали двигаться к лифту. Длинный коридор с отходившими дверями кубриков наполнился гомоном и весельем. Уже на подходе к лифту к Косяку подошел курсант из 'четверки'. Пронырливый Ловец славился в корпусе своей коммерческой жилкой. Постоянные встречи с темными личностями, тайные звонки, не по окладу большие расходы, все это множило молву о его связи с городским криминалом.
— Слушай, Косяк, что вы надумали с боем? Драться будете?
— А ты, что, уже принимаешь ставки? Ну, давай: ставлю свой месячный оклад на нас.
— Что, весь?!?!? — подняв бровь, Ловец пытался усмотреть шутку.
— И я ставлю свой тоже, — сказал Череп.
— Добавляю свой туда же, — пробасил повернувшийся на разговор Дыба.
Окинув троицу взглядом, Ловец пожал плечами:
— Ну, что же, ставки принимаю. — ухмыльнувшись, продолжил: — это уже становится интересным…
Ловец так же ненавязчиво, как подошел, растаял в толпе. Косяк не утерпел:
— Я так понимаю, что новость уже всех облетела, ставки делают, — невесело усмехнулся. — Вот собаки, им только развлечений подавай.
— А ты думал, что — о такой развлекухе забудут? — Дыба задержался, поравнявшись с остальными, весомо добавил: — Тем более, что Носорог в ряхловских любимчиках, и тут какой-то экипаж 'отбраковки' валит парней на глазах всего корпуса, я удивляюсь, что нас центральное крыло не порвало сразу.
— Да ладно, прорвемся. Ты, кстати, придумал, как нам быть?
— Ближе к вечеру расскажу, нужно еще кое-что прикинуть…
— Не может быть! — тихо вскрикнул Ряхлов, сидя с проверяющим майором за одним столом. — Как это, прошли тест? Вы не ошибаетесь? Вы все точно проверили?
— А у этих курсантов должны быть дополнительные условия сдачи? — удивленно спросил майор. — Задание программы стандартны. Как вы и просили, тому здоровяку я добавил дополнительный вопрос. Ответ меня удовлетворил. Правда, много отсебятины, но суть верна. Вообще, 'тринашка' меня порадовала подходом к делу. Прекрасно дополняют друг друга, так, что вы зря считаете их обузой. Еще посмотрим на результаты учений, а предварительные выводы — из них получатся очень даже не плохие наемники…
— Возможно, — рассеяно бросил, едва слушавший Ряхлов, — спасибо. Мне пора.
Попрощавшись с майором, вышел из аудитории сдачи теоретического зачета. Предположения не оправдались. Раздосадованный капитан двигался по пустому коридору учебного уровня. Шаркая под притухшими настенными голограммами схем механических блоков, орудийных модулей и силовых установок, прикидывал, что возможно сделать.
Капитан представлял, как он САМ будет вверять им боевую машину, а больше всего его бесила насмешка в глазах породистого отпрыска. Но главным образом капитана угнетал тот факт, что какие-то 'сопляки и неудачники', доказывают ЕМУ, герою 'торпедной атаки', что он может в чем-то ошибся. С одной стороны — хотелось заполучить в покровители влиятельного деда, а с другой — все-таки избавиться от этой тройки. Впрямую давить чревато проблемами, а вот если подтасовывать обстоятельства, все само собой… Да наплевать! Он сам прорвется, а от этих выскочек нужно избавиться любым методом. Он сам себе сделал карьеру, обойдется и без деда.
Ряхлов остановился, мысленно смакуя пришедшую в голову идею, двинулся к лифту, но уже с интересом присматриваясь к голограммам: искал воплощение своей идеи.
Ближе к вечернему построению курсанты потянулись в спортивный зальчик. Дверь непрерывно шипела, впуская все новые и новые экипажи. Вокруг помоста занимали удобные места, кто на тренажерах, кто на немногочисленных креслах, — зрители рассаживались в ожидании зрелища.
На огороженном пористыми канатами помосте, уже надевая перчатки, разминалась раздетая по пояс 'семерка'.
Пробуя плотность перчаток, Носорог похлопывал друг об друга сжатыми кулаками, подпрыгивал на месте и с нетерпением поглядывал на вход, порыкивал на товарищей все еще не одевших перчатки.
Вошли Ряхлов с Ломом. Командование Батальона одобряло 'спортивный дух', воспитываемый среди будущих наемников в постоянных тренировках по рукопашному бою. Тем самым сразу закрывались вопросы: чем заняться здоровым парням при мирных передышках и как разрешать конфликтные ситуации в среде довольно агрессивного пополнения.
Но сам процесс поединка не отпускался с тормозов, на нем обязательно должен был присутствовать младший командир. Так как сегодня был Лом, он автоматически становился судьей. Так, что с официальной частью все было решено, а, что касается причин поединка, да и 'приза' поединка, — это уже касалось только самих участвующих экипажей. А последствия, — современная медицина позволяет решить многие проблемы, да и шрамы только украшают настоящего мужчину.
При звуке открывающейся двери в спортзале установилась тишина. В проем протиснулся Дыба, за ним запрыгнул Косяк, замыкал цепочку почти опоздавших участников Череп. При входе 'героев дня' зал взорвался ревом одобрительных криков и свиста. Троица прошла к свободному углу ринга.
Улыбающийся Косяк, сбросив куртку комбеза, дурачась начал ходить по рингу из стороны в сторону,
